В страну волхвов (СИ) - Скипа Нина - Страница 59

     Вацлава кивнул и скрылся в ванной. Милан, под руководством хозяина гостиницы, принялся обживать номер.

     Все-таки в Трехречье жили своеобразные люди. Они почему-то уверились, что одному жить просто не интересно, даже в гостинице. Номер явно предназначался высокопоставленному лицу с секретарем, помощником, охранником, или кого здесь принято возить. Милан занял меньшую спальню, поближе к двери, оставив в распоряжении шефа большую с кабинетом. Хозяин сказал, что именно в этом кабинете он и сервирует обед.

     К большому удивлению Милана, Вацлав освободил ванную минут через пятнадцать. Обычно маг проводил там гораздо больше времени.

     — Иди скорее, мойся, — нетерпеливо проговорил Вацлав. — Сейчас подадут ужин. Сразу после ужина я лягу поспать, а ты подежуришь, подождешь Володимира.

     Милан невольно поежился. Он сегодня весь день пытался отогнать от себя воспоминания о жутком рассказе воспреемника, и вспоминал, вспоминал. Безумные слова сожаления и ненависти звучали у него в голове, заглушая все прочие впечатления. А сейчас, Вацлав прав, уже совершенно ясно, воспреемник не отступился от своего каприза пообщаться со своим предполагаемым родственником.

     Милан быстро принял душ, переоделся и прошел в кабинет. Там уже собрались все его спутники, а на столе стояли напитки, салаты, вазочки с черной икрой, маслом, холодное мясо и рыба.

     Вацлав поймал вопросительный взгляд Милана и сказал.

     — Садись ужинать. Сегодня нас угощает воспреемник.

     Милан сел, оглядел бутылки, налил себе в бокал красного вина и вопросительно посмотрел на пустые бокалы сотрапезников.

     — Налить?

     Вацлав взял бутылку из его рук, оглядел, налил немного себе в бокал, изучил на просвет, попробовал.

     — Наливай.

     Милан разлил вино по стаканам. Янош взял опустевшую бутылку, и перед тем, как убрать ее со стола — в Угории считалось, что пустые бутылки на столе приносят несчастье — с интересом осмотрел.

     — Если верить этикетке, этому вину сто двадцать лет.

     — Из личных запасов господина Володимира, — сообщил появившийся официант. Он забрал пустую бутылку из рук молодого человека и принялся заставлять стол дымящимися порциями рыбы и мяса.

     — Когда прикажете подавать чай, господа?

     — Мне — через пятнадцать минут, — сказал Вацлав. — Остальным — через час, наверное. Они вас позовут.

     — Не извольте беспокоиться, господа, я забегу лишний раз, поинтересуюсь.

     Вацлав торопливо поел и встал.

     — Ужинайте, господа, а я пойду, прилягу. Всю прошлую ночь не спал, и эту спать не придется. Лягу хоть на часок, подремлю. Милан, побудь в кабинете до прихода воспреемника.

     Следующим встал Стас. Милан и Янош держались с ним, как ни в чем не бывало, в обращении Яноша можно было даже заметить почтение к его годам — судя по виду, Янош был вдвое моложе его, Станислава. Тем не менее, Стасу в их обществе было несколько не по себе. И дело было не только в том шальном выстреле. Милан не держал на него зла, а Венцеслав, видимо, еще не определил свое отношение к инциденту. Но он, ученый, производственник, исследователь и практик и эти два молодых человека — высокопоставленный клерк и охранник. Что могло у них быть общего? К тому же, Стас всегда плохо умел подлаживаться к сильным мира сего, а к сильным он мысленно причислял обоих молодых людей. Собственно говоря, именно это, то, что Стас не желал подлаживаться к правящей элите, и отталкивало его от своих спутников. Он ничего не имел против них. Более того, он уважал Вацлава за его научную работу и ценил его качества прекрасного администратора, был благодарен Милану за его доброту и Яношу за незлобливость, но эта благодарность имела свойство отталкивать. Он считал, что Милан спокойно отнесся к стреле в грудь исключительно из подхалимажа и презирал его за это, а Яноша презирал за то, что тот не сумел защитить своего патрона, что входило в его непосредственные обязанности.

     Милан бы, вероятно, очень удивился, узнай он о таких мыслях Станислава. Он так совсем не обрадовался, когда уверился, что попал на службу не к преуспевающему магу, а к князю от науки. У мага он, Милан, мог рассчитывать на сытую, спокойную жизнь в качестве секретаря для представительства, на такую работу он, в сущности, и нанимался, а князю в таком качестве он был не нужен. Милан был скромен в оценке собственных возможностей и считал, что в Медвенке Вацлав тактично укажет ему на дверь. Конечно, он мог бы попросить у князя рекомендацию, но на какую работу? Что он умел после своего философского факультета? Красиво разговаривать? Так болтунов и без него хватает. Все любят говорить, никто слушать не любит. Так что Милан собирался использовать свое жалование, которое ему обещал выплатить Вацлав, для приобретения какой-нибудь конкретной профессиональной подготовки, пригодной для использования в реальной жизни. Второй раз искать место секретаря он не хотел. Второго, такого, как Вацлав, он не найдет. И, слава Богу, что не найдет! А другой ему теперь не нужен. Если бы Милан не был твердо уверен, что у королей и князей друзей не может быть по определению, он бы считал себя с Вацлавом друзьями.

     Милан и Янош просидели за вином и десертом часа четыре, ожидая появления воспреемника. За это время они успели вдосталь наговориться, выпить литра три прекрасного вина и еще раз поужинать. Когда, наконец, появился воспреемник, молодые люди приканчивали четвертую бутылку и говорили слегка заплетающимися языками. Предмет их беседы был также сложен, как и запутан. Они увлеченно спорили о различных аспектах лингвистической магии, знакомой им по названию и лаконичным комментариям Вацлава.

     Воспреемник вошел в комнату, вслед за ним вошел хозяин гостиницы.

     — С вашего позволения, я сервирую ужин, господин Володимир.

     — Подай побольше вина и легких закусок, — приказал волхв, — чтобы не приходилось будить тебя среди ночи. — Володимир жестом остановил трактирщика, бросившегося было уверять, что он, де, в любое время, с дорогой душой.

     — Терпеть не могу прерывать приятный разговор ради прозы жизни, — холодно сообщил волхв и трактирщик стушевался.

     — Пойду, разбужу Вацлава.

     Милан встал со стула, опершись на стол, и осторожно ступая, двинулся в спальню мага.

     Вацлав спал. Его не разбудил ни разговор в соседней комнате, ни осторожный стук Милана, ни включенный свет. Милану было жалко его будить. И еще ему стало стыдно, что он столько выпил. В самом деле, будь он трезв, Вацлав мог бы взять у него немного бодрости. А чем он мог поделиться сейчас? Похмельным синдромом?

     Милан тронул мага за плечо.

     — Вацлав, проснитесь, воспреемник уже ждет вас. Ох, прости, тебя.

     Маг встрепенулся.

     — Володимир? Попроси его подождать, я сейчас умоюсь.

     Минут через десять Вацлав вышел в кабинет и застал воспреемника беседующего с Миланом и Яношем за бутылкой вина. Правда, молодые люди отвечали односложно и больше не пили. Володимир же с удовольствием разглядывал синеглазого красавца Яноша.

     «Синие глаза таят любовь», — вспомнилось Вацлаву.

     — Идите к себе, господа, — проговорил маг и обратился к воспреемнику. — Доброй ночи, Димочка. Вот уж не знал, что здесь для паломников предусмотрены такие удобства.

     Молодые люди, послушно встали из-за стола. Вацлав только сейчас заметил, что его секретарь осторожно ступал, вероятно, чтобы не расплескать выпитое. Янош ушел в свой номер тоже осторожными шажками. Стас предоставил ему лучшую комнату, как представителю правящей элиты Верхней Волыни. Янош, по наивности, решил, что Стас руководствовался чувством вины и нелепым замечаниям хозяина гостиницы о его, Яноша, прекрасных глазах, и не возразил.

     — Бывают паломники и паломники, Славочка. Ты мой личный гость, об этом знает уже все Трехречье. Ты же не откажешься посмотреть страну? Вряд ли тебе понравится попросту жить в гостинице, раз уж ты ушел из моей резиденции. Только не говори, что ты не хотел меня стеснять. Все равно не поверю.