В страну волхвов (СИ) - Скипа Нина - Страница 44

     Вацлав снова взял в руки бумаги, сделал пометку в паспорте, расписался в подорожной, та, кстати, была выправлена канцелярией князя Венцеслава.

     Янош достал из сумки остатки колбасы и поделил между Вацлавом и Миланом.

     — Перекусите. Мы со Стасом прекрасно дождемся обеда в гостинице. Видеть уже не могу сухой паек!

     — Я тоже, — вздохнул Стас. Он прекрасно понял, что припасов в мешке больше нет, а после ранения Милана и его исцеления Вацлавом этим двоим требовалось усиленное питание.

     Немного передохнув, компания встала. По словам Стаса, через два — три часа они должны были прийти в город. Янош снова дал руку Вацлаву. Некоторое время они шли молча, потом Янош спросил.

     — Вацлав, а что в Верхней Волыни два выходных?

     Вацлав засмеялся.

     — Два с половиной.

     — Это как?

     — Видишь ли, это тоже историческая традиция. Что воскресенье должно быть выходным днем — никто не сомневался. А вот как быть со вторым выходным? Отказываться от него никто не хотел, а мусульман и евреев в стране оказалось примерно поровну. Мусульман, кажется, чуть больше. На этом основании долго дискутировался вопрос, какому из дней быть выходным — пятнице или субботе. Если по справедливости — то пятнице, но тогда между двумя выходными вклинивался рабочий день, а это не удобно. Причем, первоначально эта дискуссия имела чисто академический смысл. Страна была в разрухе, больше одного выходного никто позволить себе просто не мог. Знаешь, свободы — свободами, а голодный желудок лучший судья. Так что второй выходной представлялся небывалой роскошью, мечтой светлой и недостижимой. Как раз в это время происходило становление магического университета. Маги пытались разделить сферы влияния на факультеты. Между другими, кстати, гораздо более важными делами, маги нашли время и для решения этой небольшой проблемы. К слову сказать, именно это положило начало факультету магической сущности. Маги сказали, что с точки зрения лингвистической магии, выходным должен быть понедельник, ссылаясь на расхожую фразу «понедельник — день тяжелый». А субботу многие народы называли концом недели, следовательно, логично в субботу работать и заканчивать все недельные дела. Тогда, сразу после войны и установления магических границ, и, соответственно, самого прочного мира, какой только возможен на этой несчастной земле, магам верили гораздо больше, чем богу. Посему немедленно после этого вердикта все дружно принялись отдыхать два дня в неделю — воскресенье и понедельник, за исключением непрерывных производств, где всегда выходные устанавливались по скользящему графику. Впрочем, насколько я могу судить, это была просто шутка одного из магов.

     — А почему вы сказали два с половиной?

     Вацлав засмеялся.

     — Так получилось. Первое время суббота была самым загруженным днем недели. Редко кто уходил с работы раньше полуночи. Но постепенно экономическое положение страны налаживалось, и где-то через пару сотен лет после окончания войны прочно установился шестичасовой рабочий день. А суббота... Недаром же ее называют концом недели? Значит, в субботу нужно подгрести и домашние дела. Так что в субботу стали работать четыре часа, то есть до обеда. А как с этим в Угории?

     — В Угории? — переспросил Янош. У него изменилось выражение лица, исчезла улыбка, синие глаза потемнели от нахлынувших воспоминаний. Вацлав мысленно выругал себя за бестактность. Но Янош быстро справился с чувствами.

     — Вы же знаете, в Угории узаконено рабство. Рабам выходные не положены. У свободных граждан два выходных в неделю при шестичасовом рабочем дне.

     — А рабов много?

     — Примерно половина населения. Из них половина — пожизненные.

     — А хозяин может освободить раба?

     — Теоретически — да. А практически это почти не возможно. Это требует такого количества бумаг, что у святого руки опустятся. А пожизненных рабов освобождать, к тому же, опасно.

     — Почему?

     — Освобождая досрочно раба, хозяин как бы берет его на поруки, и если бывший раб совершает преступление во время срока, на который он был первоначально осужден, то хозяина судят за преступную халатность. При небольших сроках все это не имеет значения, но в случае пожизненного рабства, вообще не найдется дурак, чтобы освободить раба, даже за большие деньги. В будущем, я имею в виду. У рабов не бывает собственности. И если уж по первому разу можно стать жертвой судебной ошибки, то уж по второму — осудят по намеку на подозрение. Тут и бывший хозяин может в рабство угодить.

     Вацлав кивнул. Теперь он понял, почему дядя Гойко продал племянника иностранцу. За границей у мальчишки был хоть какой-то шанс.

     Рука Яноша, на которую опирался маг, дрогнула.

     — Вацлав, вы никогда не спрашивали меня, но я думаю, вы читали, там, в Угории, в чем меня обвинили?

     — В растрате, — кивнул маг.

     — Вы все знаете и доверяете мне деньги?

     — Я не все знаю, — возразил Вацлав. — Я знаю из письма твоего дяди, кто тебя обвинил и зачем. Но он так и не написал, была ли растрата на самом деле.

     Янош побелел.

     — Была. И довольно крупная. Я обнаружил ее случайно...

     — И указал на нее своему опекуну, — подсказал маг.

     Янош кивнул.

     — А кто виноват ты так и не узнал.

     — Узнал, — возразил молодой человек. — Только было уже слишком поздно. Произнеси я это вслух, это выглядело бы как черная неблагодарность и поклеп на моего благодетеля, который после смерти мох родителей воспитывал меня, как сына. Я говорил с дядей Гойко, мы решили, что попытка разоблачения могла бы лишь усугубить мою участь. Ведь доказательств, таких, какие можно предъявить суду, я не нашел. Меня ведь могли продать и на рудники. Дядя Гойко сказал, что или выкупит меня сам и освободит по завещанию — это реально, или попробует продать в хорошие руки.

     Синие глаза Яноша наполнились слезами. Вацлав ободряюще сжал его руку.

     — Обещай мне одну вещь, мой мальчик, — попросил маг. — Эту историю никто не должен узнать в Верхней Волыни. Я расскажу правду Милану — он и так про тебя все знает, и, может быть, моему брату. А больше — никому и никогда.

     Слезы все-таки скатились с глаз молодого человека.

     — Прости, что я заговорил об этом, Янош, но мне казалось, что тебе нужно знать, что мы с Миланом верим тебе.

     — Спасибо, — прошептал Янош.

     — И вот что. Для Стаса и для всех остальных, ты — офицер службы безопасности князя Венцеслава. И все.

     — Спасибо, Вацлав, я обещаю.

     Вацлав посмотрел на расстроенное лицо молодого человека и принялся стаскивать с руки перчатку.

     — Не надо, Вацлав, — Янош торопливо отдернул руку и деликатно поддержал хозяина под локоток. — Вы отдали все свои силы Милану. Конечно, это и не могло быть иначе — он был ранен, вы — маг, к тому же, он спас вам жизнь. Но отдавать силы мне не надо. У вас и так один энтузиазм остался. Если наоборот, повампирить хотите — то, пожалуйста.

     — Ладно, Янчи, сохраним статус кво.

     Вацлав снова оперся на руку Яноша. Другой рукой молодой человек вытер слезы.

     — Не плачь, мой мальчик. Чтобы не случилось дальше, понимаешь, я не могу обещать тебе совсем безоблачную жизнь, тем более так далеко от Медвенки, но, по крайней мере, ты сам распоряжаешься своей жизнью.

     Янош улыбнулся.

     — Ага. С вами распорядишься, как же!

     — Я на границе предлагал тебе поехать в Верхнюю Волынь.

     — Но ведь я вам не помеха? — забеспокоился молодой человек.

     — Боюсь, что это я узнаю только в Верхней Волыни. Может, в результате помехой окажусь я.

     — Ничего страшного, Вацлав, к этому мы с Миланом уже давно привыкли.

Глава 20

Чтобы найти взаимосвязь физической и магической сущности предмета необходимо, чтобы физическая сущность имела характерные особенности