Круг оборотня - Кинг Стивен - Страница 12

• Предыдущая
• 12/14
• Следующая

То, что случается позднее этой же ночью, является воплощением божественного правосудия или прихотью одного из тех древних идолов, которым люди поклонялись и совершали жертвоприношения, собираясь лунными ночами внутри колец, сложенных из каменных глыб. В любом случае это очень смешно, потому что Лоу уехал в Портленд, чтобы превратиться в Зверя там, подальше от Таркерс Миллс. Но когда это происходит, волей судьбы его жертвой становится не кто иной, как Милт Штурмфеллер, всю свою жизнь проживший именно в Таркерс Миллс… И, возможно, это доказывает, что Бог действительно справедлив, так как во всем городе невозможно отыскать большего мерзавца и негодяя, чем Милт Штурмфеллер. Не в первый раз отбывал он на ночь глядя в Портленд, говоря избитой жене, что едет туда по делам. Однако дела его сводились лишь к встречам с второразрядной девицей по имени Рита Теннисон, уже успевшей наградить его лишаем, которым он в свою очередь заразил Донну Ли, ни разу за все годы замужества даже не взглянувшую на другого мужчину.

Отец Лоу на скорую руку зарегистрировался в мотеле «Дрифтвуд», под окнами которого проходила железнодорожная ветка Портленд-Вестбрук. Игрою случая стало то обстоятельство, что именно там решили заняться своими «делами» Милт Штурмфеллер и Рита Теннисон.

Милт покидает свой номер в четверть одиннадцатого и выходит на улицу, чтобы забрать бутылку бурбона, оставленную им в машине. Мысленно он поздравляет себя с тем, что проводит эту ночь полнолуния вдали от Таркерс Миллс. Но вдруг этот самый одноглазый Зверь прыгает ему на спину с крыши стоящего перед мотелем небольшого автобуса и одним сокрушительным ударом могучей лапы отрывает его голову от туловища. Ликующее рычание волка — последний звук, который Милт Штурмфеллер слышит в своей жизни. Его голова с широко открытыми глазами закатывается под автобус; из разорванной шеи фонтаном бьет ярко-красная кровь. Припав к ней, Зверь начинает жадно пить в тот самый миг, когда из трясущейся в предсмертных конвульсиях руки выпадает бутылка бурбона.

На следующий день, возвратившись в Таркерс Миллс и чувствуя себя просто… великолепно, отец Лоу прочитает сообщение о новом убийстве в газете и подумает про себя: ОН Был плохим человеком. Все на свете подчиняется воле божьей.

Однако в следующее мгновение на смену ей придет другая мысль: Кто этот ребенок, посылающий мне письма? С кем я повстречался в ту ночь в июле? Пора найти его. Пора прислушаться к сплетням.

Преподобный отец поправляет повязку на глазу, вытряхивает следующую часть газетного выпуска и мысленно повторяет: Все на свете подчиняется богу и служит ему. Если на то будет божья воля, я найду его. И тогда я заставлю его замолчать. Навсегда.

Сегодня новогодняя ночь, и до полуночи осталось не более четверти часа. Как и во всем остальном мире, в Таркерс Миллс завершается старый год. Как и повсюду, он принес с собой сюда перемены.

Милт Штурмфеллер мертв, и его жена, наконец-то вырвавшись на свободу, покинула город. Одни утверждают, что Донна Ли уехала в Бостон, другие говорят, будто она перебралась в Лос-Анджелес. Одна женщина попробовала открыть здесь книжный магазин, но обанкротилась; впрочем, парикмахерская Стэна Пелки, супермаркет «Маркет Баскет» и пивная по-прежнему открыты и, слава Богу, не собираются закрываться. Клайд Корлисс тоже мертв, зато два его никчемных брата, Элдон и Эррол, живы-здоровы. Правда, они живут теперь в небольшом, похожем на Таркерс Миллс городке, расположенном неподалеку: у них не хватило духу остаться здесь. Бабушка Хэгью, умевшая печь пироги лучше всех в городе, скончалась от сердечного приступа, а Вилли Хэррингтон, которому стукнуло уже девяносто два, поскользнулся на льду прямо перед входом в свой маленький домик на Болл-стрит в конце ноября и сломал бедро. Городская библиотека получила по завещанию одного богача, приезжавшего сюда летом, значительную сумму, и на следующий год намечена постройка юношеского зала, о чем шли разговоры с незапамятных времен. У Олли Паркера, директора школы, в октябре начались регулярные носовые кровотечения, не проходившие долгое время, и врач поставил ему диагноз «большое перенапряжение». «Хорошо, что у вас хоть не вытекли мозги», — проворчал доктор, беря аппарат для измерения кровяного давления, после чего заявил, что Олли следует похудеть по крайней мере фунтов на сорок. Ко всеобщему удивлению, уже к Рождеству Олли Паркер сбросил двадцать и теперь выглядит совершенно другим человеком, да и чувствует себя намного лучше.

— Он и ведет себя так, словно заново родился, — с игривой улыбкой замечает его жена в разговоре со своей близкой подругой Дели Берни. Брэди Кинкайд, растерзанный Зверем в тот момент, когда запускал своего бумажного змея, по-прежнему мертв. А Марти Кослоу, сидевший с ним в школе за одной партой, по-прежнему калека.

Одни вещи меняются, другие — нет. Год в Таркерс Миллс заканчивается так же, как и начинался: за окном завывает ветер, бушует метель, и где-то в ночи крадется Зверь. Он здесь, неподалеку.

Марти Кослоу вместе со своим дядей Элом сидит в гостиной дома Кослоу, и они смотрят телевизионную развлекательную новогоднюю программу Дика Кларка. Дядя Эл удобно устроился на кушетке, а Марти поставил кресло прямо напротив телевизора. На коленях у него лежит пистолет — кольт тридцать восьмого калибра, в барабане которого всего две пули, и обе они из чистого серебра. Их изготовил друг дяди Эла из Хэмпдэна Мак Маккатчин. После некоторых возражений Мак согласился выполнить просьбу приятеля и расплавил на огне газовой горелки серебряную ложку Марти. Он же отмерил необходимое количество пороху, достаточное для выстрела, но не слишком большое, чтобы пуля в полете не начала кувыркаться.

— Я не гарантирую, что они сработают, — сказал он дяде Элу, — однако надеюсь, это так и будет. На кого ты собираешься охотиться, Эл? На оборотня или на вампира?

— На обоих сразу, — говорит тот с ответной улыбкой на губах, — Потому-то мне и нужны две штуки. Поблизости шаталось еще какое-то привидение, но его отец умер в Северной Дакоте, и ему пришлось срочно лететь в Фарго. — Друзья весело смеются над этой шуткой, после чего Эл объясняет: — Вообще-то, они предназначены для моего племянника. Он окончательно спятил, насмотревшись фильмов ужасов, и я полагаю, это будет неплохим подарком для него на Рождество.

— Ладно. Если он как-нибудь ночью с перепугу влепит одну из них в деревянную дверь собственной спальни, не сочти за труд привезти мне то, что останется. Будет любопытно посмотреть.

На самом деле дядя Эл не знает, что и думать. Он не приезжал в Таркерс Миллс и не видел Марти, с тех пор как расстался с ним в День Независимости. Как было нетрудно предположить заранее, его сестра пришла в ярость, узнав, что это он дал мальчику фейерверки. «Он же мог погибнуть из-за твоей глупости, идиот! Ты вообще отдавал себе отчет в том, что делаешь?» Так она орала на него по телефону.

«Похоже, именно фейерверк его и спас», — начинает было оправдываться дядя Эл, но на другом конце провода швыряют трубку, и связь обрывается. Эл знает: его сестра — исключительно упрямая женщина, и если ей не хочется чего-то слушать, она ни за что не станет.

И вдруг в начале декабря ему позвонил сам Марти.

— Мне надо увидеться с тобой дядя Эл, — сказал он. — Ты — единственный, с кем я могу поговорить.

— Я в немилости у твоей мамы, малыш, — ответил Эл.

— Это очень важно, — настаивал Марти. — Пожалуйста. Пожалуйста.

Итак, он все же приехал в Таркерс Миллс и мужественно встретил ледяное, осуждающее молчание сестры. Холодным и ясным декабрьским утром Эл поехал кататься по окрестностям городка на своей спортивной машине и взял с собой племянника, бережно перенеся его на руках из кресла на сиденье для пассажира. На сей раз Эл не гнал машину, как сумасшедший, и их дружный смех, заглушаемый ревом мотора, не разносился в морозном зимнем воздухе. Дядя Эл сидел молча, слушая то, что рассказывал ему мальчик, чувствуя, как с каждой минутой в его душе растут тревога и беспокойство.

• Предыдущая
• 12/14
• Следующая