Исход. Том 2 - Кинг Стивен - Страница 34

• Предыдущая
• 34/157
• Следующая

Он вошел в дом, положил свое сокровище в тайник под камином, и осторожно задвинул камень на место. Затем вошел в ванную, поставил свечу на раковину так, чтобы та хорошо освещала зеркало, и следующие пятнадцать минут отрабатывал улыбку. Получалось уже намного лучше.

Листовки с объявлением о назначенном на 18 августа собрании были расклеены по всему Боулдеру. Это вызвало немало оживленных споров, которые большей частью касались сильных и слабых сторон семерки, вошедшей в организационный комитет. ‹

Дневной свет еще не покинул небосвод, когда матушка Абигайль улеглась в постель совсем измученной. Этот день был бесконечным потоком посетителей, каждый хотел знать ее мнение на этот счет. Она считала большинство кандидатур в комитет вполне достойными.

Людям также не терпелось узнать, войдет ли она в состав постоянного комитета, если таковой будет сформирован на общем собрании. Матушка Абигайль ответила, что это не так просто, но она, конечно же, будет оказывать комитету избранных представителей посильную помощь, если люди обратятся к ней за советом. И ее вновь и вновь заверяли в том, что если будущий постоянный комитет откажется от ее помощи, то его публично заклеймят, и очень скоро. Итак, матушка Абигайль легла спать уставшая, но вполне удовлетворенная.

Как и Ник Андрос в тот вечер. За один день, благодаря листовке, отпечатанной на ротаторе, Свободная Зона Боулдера превратилась из аморфной группы беженцев в сообщество потенциальных избирателей. Людям это понравилось; у них появилось чувство места, за которое можно держаться после долгого периода свободного падения.

В тот день Ральф повез Ника на электростанцию. Он, Ральф и Стью договорились провести через день предварительное собрание на квартире у Стью и Франни. Это даст всем семерым дополнительные два дня, чтобы послушать, что говорят люди.

Ник улыбнулся и изобразил локаторы, приставив ладони к ушам.

— Читать по губам даже лучше, — сказал Стью. — Знаешь, Ник, я начинаю верить, что у нас действительно что-то получится с этими неисправными моторами. Брэд Китчнер не боится никакой работы. Если бы у нас было десять таких, как он, к первому сентября все в городе заработало бы.

Ник ответил ему кружком из большого и указательного пальцев, и они вошли в помещение электростанции.

В тот день Ларри Андервуд и Лео Рокуэй направились на запад по Арапахо-стрит к дому Гарольда. В рюкзаке, который Ларри пронес через всю страну, сейчас лежали лишь бутылка вина и шоколад «Пэйдэй».

Люси не было с ними — она и еще шесть человек нашли два грузовичка-развалюхи и начали очищать улицы и дороги в самом Боулдере и вокруг него от заглохших машин. Беда была в том, что они работали лишь временами, только тогда, когда несколько человек решали, что пора бы собраться и приняться за дело. Разрушающая пчела вместо созидающей пчелы, подумал Ларри, и его взгляд упал на листовку с заголовком «ОБЩЕЕ СОБРАНИЕ» — та была прибита к телеграфному столбу. Может быть, это станет ответом. Черт, сколько людей вокруг хотели работать; им нужно было только, чтобы кто-то все скоординировал и сказал им, что делать. Он подумал, что больше всего они хотели поскорее стереть следы, напоминавшие о том, что произошло здесь в начале лета (неужели уже конец лета?), на манер того, как стирают с заборов бранные слова. Может быть, во всей Америке, от края и до края, нам и не удастся это сделать, подумал Ларри, но мы должны суметь сделать это здесь, в Боулдере, если матушка-Природа нам поможет.

Звон стекла заставил его обернуться. Лео запустил большим камнем в заднее стекло старого «форда». На капоте красовалась бамперная наклейка: «УБЕРИ СВОЮ ЗАДНИЦУ С ПРОХОДА — КАНЬОН ХОЛОДНОГО РУЧЬЯ».

— Не делай этого, Джо.

— Я Лео.

— Лео, извини. Не делай этого больше.

— Почему не делать? — с довольным видом спросил Лео, и Ларри не смог сразу найти удовлетворительный ответ.

— Потому что получается противный звук, — наконец сказал он.

— А-а-а. Ладно.

Они пошли дальше. Ларри заложил руки в карманы. Лео сделал то же самое. Ларри пнул ногой банку из-под пива. Лео свернул в сторону, чтобы пнуть валявшийся камень. Ларри начал насвистывать мелодию. Лео ловко аккомпанировал ему шипящими звуками. Ларри взъерошил волосы мальчугана, и тот, взглянув на него своими загадочными китайскими глазами, улыбнулся. А Ларри подумал: «Господи, да я ведь просто влюбляюсь в него. И дело зашло уже далеко».

Они дошли до сквера, о котором говорила Франни, напротив него находился зеленый дом с белыми ставнями. На бетонированной дорожке, ведущей к парадному входу, стояла тележка с кирпичами, а рядом лежала крышка от мусорного бака с готовым строительным раствором. Рядом на корточках сидел какой-то широкоплечий хлыщ без рубашки, показывающий улице шелушащуюся от загара спину. Орудуя мастерком, он выкладывал кирпичом ограждение вокруг цветочной клумбы.

Ларри вспомнил, как Франни сказала: «Он изменился… Не знаю как и даже того, почему, к лучшему ли это… и иногда мне страшно…» Потом он сделал шаг вперед и сказал именно то, что собирался сказать в течение долгих дней своего путешествия:

— Гарольд Лаудер, я полагаю?

Гарольд вздрогнул от удивления, затем резко обернулся, держа в одной руке кирпич, а другой замахнувшись мастерком со стекающим с него раствором, словно это было оружие. Краешком глаза Ларри заметил, как отпрянул назад Лео. И, конечно, первой мыслью его было то, что Гарольд выглядит совсем не так, как он себе его представлял. Вторая мысль имела отношение к мастерку: «Господи, неужели он собирается огреть меня этой штуковиной?». У Гарольда оказалось злое лицо с узкими темными глазами. Прямые волосы закрывали потный лоб. Почти белые губы были плотно сжаты.

И вдруг произошла метаморфоза, настолько внезапная и разительная, что Ларри потом не верилось, что он видел Гарольда напряженным и неулыбчивым, видел лицо человека, который скорее был способен мастерком замуровать кого-то в стену подвала, чем обложить кирпичами цветочную клумбу. Гарольд улыбнулся широкой безобидной улыбкой, на щеках у него появились ямочки. Его глаза утратили угрожающее выражение (они были бутылочно-зеленого цвета, и как только такие ясные, открытые глаза могли показаться угрожающими и даже темными?). Он воткнул мастерок в раствор — чвак — вытер руки о джинсы и протянул руку.

«Боже мой, да он просто ребенок, моложе меня. Едва ли ему больше восемнадцати, да я съем все свечи на его именинном пироге».

— По-моему, я вас не знаю, — произнес Гарольд с улыбкой, пожимая Ларри руку. У него была крепкая хватка. Руку Ларри покачали ровно в три приема, а потом отпустили. Это напомнило Ларри, как он пожал руку Джорджу Бушу, когда старый Бродяга[7] баллотировался в президенты. Это было на политическом митинге, который он посетил по мудрому совету своей матери. Если не хватает денег на кино, иди в зоопарк. Если не хватает денег на зоопарк, иди поглазей на политика.

Улыбка Гарольда была такой заразительной, что Ларри улыбнулся в ответ. Ребенок или нет, рукопожатие политика или нет, улыбка показалась ему совершенно искренней, и после стольких дней, после тех конфетных оберток перед ним Гарольд Лаудер во плоти.

— Да, не знаете, — сказал Ларри. — Но я знаком с вами.

— Как так! — воскликнул Гарольд и улыбнулся еще шире. «Если улыбка станет еще шире, — подумал Ларри с восхищением, — ее концы встретятся на затылке, а верхние две трети головы просто слетят».

— Я шел за вами по всей стране начиная от штата Мэн, — пояснил Ларри.

— Без дураков? Правда?

— Правда. — Ларри расстегнул рюкзак. — Здесь у меня есть кое-что для вас. — Он вытащил бутылку бордо и вручил ее Гарольду.

— Да ну, не надо, — сказал Гарольд, глядя на бутылку с некоторым удивлением. — Тысяча девятьсот сорок седьмой?

• Предыдущая
• 34/157
• Следующая