Исход. Том 2 - Кинг Стивен - Страница 32

• Предыдущая
• 32/157
• Следующая

Ларри продолжал:

— А затем и другой аккуратный знак, дополненный номерами шоссе. В Стовингтоне, верно? И рядом в траве еще одна обертка от конфеты «Пэйдэй». У меня было такое чувство, словно я шел не по обломанным веткам и примятой траве, а по следу от «Пэйдэй». Правда, мы не везде следовали вашему маршруту. Мы обошли с севера Гэри, штат Индиана, потому что это было адское пепелище. Словно все до единого нефтехранилища в городе взорвались. В общем, делая крюк, мы встретили Судью, остановились в Хемингфорде — мы знали, что матушки Абигайль уже нет там, вы ведь помните сны, — но мы все равно хотели увидеть то место. Кукурузное поле… эти качели… вы понимаете, что я имею в виду?

— Да, — тихо ответила Франни. — Я понимаю.

— И я все время схожу с ума, опасаясь, что нас вот-вот атакует банда на мотоциклах или что-то в этом роде, что вот-вот закончится вода, да мало ли чего еще.

— Когда-то у моей мамы была одна книга, она ей досталась, кажется, от бабушки. «По Его стопам» — так она называлась. И там были всякие рассказы о людях с ужасными проблемами. Нравственными проблемами — большей частью. И человек, написавший эту книгу, утверждал, что для того чтобы решить проблему, всего-навсего нужно задать себе вопрос: «Что бы сделал Иисус?» Это всегда все прояснит. Знаешь, что я думаю? Это — вопрос правдоискателей, ищущих истину в размышлении, это, в конце концов, не то чтобы вопрос, а скорее способ прояснить сознание, подобно тому как дзен-буддисты, произнеся «ОМ», сосредоточивают взгляд на кончике носа.

Франни рассмеялась. Она знала, что бы сказала ее мама на что-то в этом роде.

— Поэтому, — заметил Ларри, — когда у меня действительно начинали плавиться мозги, Люси — это моя девушка, я тебе рассказывал? — всегда говорила: «Быстрей, Ларри, задай вопрос».

— Что бы сделал Иисус? — восхищенно произнесла Франни.

— Нет. Что бы сделал Гарольд, — серьезно сказал Ларри. Франни словно оглушило. Как бы она хотела быть свидетельницей того, как на самом деле произойдет знакомство Ларри с Гарольдом. Какой будет его реакция?

— Мы остановились переночевать на том фермерском подворье, и у нас действительно почти закончилась вода. Там был колодец, но, естественно, воду невозможно было достать, так как электроэнергии не стало и насос не работал. И Джо — Лео, извините, его настоящее имя Лео, — все повторял: «Пить, Ларри, так хочется пить». Он просто сводил меня с ума. Я чувствовал, как понемногу взвинчиваюсь, если бы он еще раз это сказал, я бы, наверное, ударил его. Хорош, да? Готов ударить страдающего ребенка. Но человек не может так вдруг сразу измениться. У меня было предостаточно времени, чтобы уяснить это.

— Ты привел всех из Мэна живыми и невредимыми, — сказала Франни. — А один из наших умер. У него разорвался аппендикс. Стью попытался его прооперировать, но бесполезно. В общем, Ларри, ты справился со своей задачей очень неплохо.

— Гарольд и я справились неплохо, — поправил он. — В общем, Люси сказала: «Быстро, Ларри, задай вопрос». И я задал. Там была ветряная мельница, которая гнала воду к амбару. Она вертелась, но все равно из амбарных кранов вода не лилась. И я открыл ящик у основания мельницы, где находился ее механизм, и увидел, что основной вал выскочил из своего паза. Я вставил его обратно и — красота! Воды — сколько хочешь. Холодной и вкусной. Благодаря Гарольду.

— Благодаря тебе. Гарольда на самом деле там не было, Ларри!

— Ну, он был у меня в голове. А теперь я здесь и принес ему вина и шоколад. — Он посмотрел на нее искоса. — Знаете, я думал, что он — ваш мужчина.

Франни покачала головой и стала рассматривать свои сжатые пальцы.

— Нет. Он… не Гарольд.

Ларри долгое время молчал, но она чувствовала его взгляд на себе. Наконец он сказал:

— Но как же я мог ошибаться? Насчет Гарольда?

Франни встала.

— Мне пора идти. Было приятно с вами познакомиться, Ларри. Приходите к нам завтра, познакомитесь со Стью. Возьмите с собой Люси, если она не будет занята.

— А как насчет Гарольда? — настойчиво спросил он.

— Ах, я не знаю, — сдавленным голосом сказала Франни. Внезапно слезы навернулись ей на глаза. — Он заставляет меня чувствовать себя так, словно… словно я очень подло поступила с ним, и я не знаю… почему или как… можно винить меня в том, что я не люблю его так, как Стью? Разве в этом моя вина?

— Нет, конечно же, нет. — Ларри, похоже, опешил. — Послушайте, извините меня. Я сунул нос не в свое дело. Я ухожу.

— Он изменился, — вдруг выпалила Франни. — Я не знаю как или почему, и иногда я думаю, что, может быть, к лучшему… но я не… не знаю на самом деле. А иногда я боюсь.

— Боитесь Гарольда?

Она не ответила, только снова отвела взгляд, подумав, что и так сказала слишком много.

— Вы собираетесь рассказать мне, как туда добраться? — мягко спросил Ларри.

— Это легко. Просто идите до конца Арапахо-стрит, пока не увидите небольшой сквер… Сквер будет справа. Маленький домик Гарольда слева, как раз напротив него.

— Хорошо, спасибо. Искренне рад был с вами познакомиться, Франни, простите за разбитую вазу и все остальное.

Она улыбнулась, но это была вымученная улыбка. Весь головокружительно приятный юмор вечера исчез.

Ларри поднял бутылку с вином и снова хитро улыбнулся:

— А если увидите ею до того, как увижу его я… храните все в тайне, ладно?

— Конечно.

— Спокойной ночи, Франни.

Он ушел. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из вида, затем поднялась по лестнице и легла рядом со Стью, который по-прежнему был отключен, как и свет.

«Гарольд», — подумала Франни, натягивая покрывало до самого подбородка. Как могла она объяснить этому Ларри, который казался таким приятным из-за своей почти странной растерянности (но разве не были все они сейчас растеряны?), что Гарольд Лаудер — толстый, совсем юный, потерявший свое лицо человек. Разве должна была она ему рассказывать, что в один прекрасный день, не так давно, она столкнулась с мудрым Гарольдом, находчивым Гарольдом, — чего-только-не-сделаю Гарольдом, который в плавках подстригал лужайку за домом и плакал? Разве должна она была ему рассказывать, что некогда надутый, часто испуганный Гарольд, каким он пришел из Оганквита в Боулдер, превратился в заправского политика, похлопывающего по спинам, этакого здорово-парень-хорошо-что-встретились субъекта, и в то же время смотрящего на вас плоскими, неулыбчивыми глазами ящерицы ядозуба?

Она подумала, что сегодня ей, наверное, слишком долго придется ждать сна. Гарольд был безнадежно влюблен в нее, а она была безнадежно влюблена в Стью Редмена, и, конечно, таков был старый жестокий мир. «А теперь всякий раз, когда я вижу Гарольда, словно мурашки бегут по всему телу Даже несмотря на то, что он, похоже, сбросил фунтов десять и прыщей у него поубавилось, у меня…»

Внезапно у Франни перехватило дыхание, она поднялась на локтях, глядя широко распахнутыми глазами в темноту. Что-то шевельнулось в ней. Ее руки скользнули к небольшой выпуклости живота. Наверняка было еще слишком рано. Это было ее воображением. Только… Только это не было ее воображением.

Она медленно легла на спину, ее сердце громко стучало. Она чуть было не разбудила Стью, но затем передумала. Если бы он зародил в ней ребенка, а не Джесс… Если бы он, она разбудила бы его и мгновенно поделилась бы с ним. Со следующим ребенком так оно и будет. Если, конечно, следующий ребенок будет.

И затем движение повторилось, такое слабое, что это могли быть и газы. Но она знала лучше. Это был ребенок. И ребенок был жив.

— Ох, слава Богу, — пробормотала она и легла.

Ларри Андервуд и Гарольд Лаудер были забыты. Все, что случилось с ней после того, как заболела ее мать, было забыто Она снова ждала, когда он шелохнется, прислушиваясь к жизни внутри себя, и так и заснула, прислушиваясь. Ее ребенок был жив.

Гарольд сидел на лужайке возле своего маленького дома и смотрел в небо, вспоминая старую песню. Он ненавидел рок-н-ролл, но эту песню помнил почти строчка в строчку и даже название группы, которая исполняла ее: «Кейти Янг и Невинности». У ведущего певца, певуньи, или как там их еще, был одинаково высокий, тоскливый, пронизывающий тембр голоса, который непонятным образом привлекал к себе внимание. Золотисто-сентиментальный, так бы назвал его ведущий Эм-Ти-Ви. «Взрыв из прошлого», «Пластинка Что Надо». Девушка, которая пела ведущую партию, представлялась Гарольду бледной, некрасивой блондинкой лет шестнадцати. Она пела о фотографии, которая большую часть времени была спрятана в ящике стола, о фотографии, которая вынималась только поздно вечером, когда все в доме засыпали. Девушка казалась безутешной. Фотографию она, наверное, вырезала из большого календаря своей сестры, фотографию местного Крутого Парня — президента студенческого совета.

• Предыдущая
• 32/157
• Следующая