Семь чудес и гробница теней - Леранжис (Леренджис) Питер - Страница 18

• Предыдущая
• 18/49
• Следующая

Наши слова повисли в воздухе. Папа подолгу, как мне показалось, посмотрел на каждого из нас.

– И вы во все это верите?

– Мы видели доказательства, – ответил я. – У Касса остались шрамы после когтей грифона. Мы заставили Колосс Родосский восстать из кучи камней. Мы были в Древнем Вавилоне, который находится в параллельном мире, где время идет в девять раз медленнее, чем у нас.

Касс расстегнул рубашку, демонстрируя оставленные грифоном отметины на коже, но папа лишь покачал головами. Да, обеими – у меня начало двоиться в глазах. Я потряс головой – со мной явно было что-то не так.

– Все, о чем вы рассказали, – сказал папа, – грифон, Колосс, древняя цивилизация, – если все это происходило на самом деле, почему об этом не было ни слова в новостях?

– Все уничтожено, – объяснил я.

Папа сделал глубокий вдох.

– А теперь послушай меня. Ты не представляешь, как я счастлив, что ты жив. Я знаю, вам пришлось через многое пройти. Но я человек науки. Я не отрицаю абсолютно все – мне прекрасно известно, что подчас случаются воистину удивительные и чудесные вещи. Но все они объяснимы с точки зрения физики, биологии, науки о мозге, да хотя бы логически!

– То есть вы хотите сказать, что все это нам привиделось? – спросила Эли.

Я заметил, как по коридору по направлению к операционной бегут люди в белых халатах. Наше время заканчивалось, и скоро. И еще меня вдруг начало подташнивать.

Я поднял с пола рюкзак Торквина и взял папу за руку:

– Идем со мной, ладно?

Ничего не понимая, папа все же вышел со мной из кабинета и, миновав коридор, пошел на улицу. Эли с Кассом от нас не отставали. Из другого конца коридора донеслись звуки укулеле, ее струны наигрывали «О, Сусанна!», а аккомпанировал им голос, похожий на что-то среднее между горном и странной отрыжкой.

Выйдя из здания, мы окунулись в тишину монгольской степи. Солнце начало клониться к закату, и прохлада подступающего вечера слегка притупила головную боль. Я поставил рюкзак у стеклянной стены и вытащил два брезентовых мешка с локули.

– Ты что-нибудь здесь видишь? – спросил я, раскрыв тот, в котором был локулус невидимости.

– Нет, – ответил папа. – Там ничего нет.

Следя за его реакцией, я не глядя сунул руку внутрь мешка и коснулся пальцами поверхности сферы.

Когда я исчез, он аж подпрыгнул. Касс и Эли взяли его за руки.

– Джек? – пораженно выдохнул он. – Как это?..

– Я все еще здесь, пап, – сказал я. – Сейчас я возьму тебя за руку. Когда я это сделаю, энергия локулуса через меня перейдет на тебя. Ты увидишь и меня, и локулус, но мы станем невидимы для всех остальных.

Я коснулся его ладони, и он вновь ахнул.

– Эли, – сказал я, – достань, пожалуйста, второй локулус.

Эли вытащила из другого мешка летающий локулус и, подойдя к нам с папой, протянула руку.

– Держись крепче, – предупредил я, сжимая запястье отца. – И за меня, и за Эли. Крепко-крепко.

Папа схватил руку Эли, и она начала подниматься, отрывая его от земли. Он был тяжелым, и подъем проходил медленно, но вот мы зависли на высоте около шести футов.

– А-а-а!!! – заорал папа, беспомощно болтая ногами, а его глаза расширились до размеров спутниковых тарелок. – Опустите меня! Опустите меня!

Касс внизу просто согнулся пополам от хохота.

– Ох… Мой живот… – простонал он, едва не подавившись смехом. – Простите… Но я в жизни не видел ничего забавнее.

Эли медленно опустила нас. Убедившись, что ноги отца твердо стоят на земле, мы вернули локули в их мешки. Папа часто и тяжело дышал.

– Что… что сейчас было?

– Это первые два локули, – объяснил я. – Третий, как я понимаю, – это исцеляющий локулус. Нам нужно найти его как можно скорее. Ради профессора Бегада и нас самих. Галикарнасский мавзолей находится в Турции, а это не так уж далеко отсюда.

– Я могу поработать штурманом, – вызвался Касс.

Папа надолго прикрыл глаза, будто в надежде, что сейчас проснется.

– Моя жена инсценировала собственную смерть, – наконец сказал он. – Моему сыну грозит гибель. Я возглавил целую генетическую компанию, основываясь на ложном предположении. Я только что взлетел, и никто этого не видел. Из меня вышел никчемный отец, муж, ученый и предприниматель. Просто скажите, что все это мне снится.

– Ты не спишь, пап, – возразил я. – И ты совсем не никчемный. Ты лучший папа в мире.

Отец открыл глаза, и я заметил в их уголках слезы.

– Кажется, я сейчас заплачу, – сказала Эли.

Папа обнял меня одной рукой:

– Ты хоть понимаешь, что все это – полное безумие?

– Безумие, – ответил я, – это наша реальность…

– Но я не могу с этим согласиться. – Он не дал мне договорить. – Не могу без должных доказательств. Извини, сын.

Я оттолкнул его. Колени будто превратились в желе. Передо мной стояли два папы, в следующую секунду – уже три. Его глаза, широко распахнутые и серьезные, странно качались.

– Джек… – с беспокойством начал он.

– Джек, что с тобой? – спросил Касс.

Я рухнул на колени:

– Голова… болит…

Последнее, что я увидел, прежде чем упасть лицом в землю, были протянувшиеся ко мне три пары рук, так и не успевшие меня подхватить.

Неистовствует ветер. Но здание, хотя строительство еще не завершено, обеспечивает хорошее укрытие благодаря своему мощному каркасу. Для моей задумки этого будет достаточно.

Я слышу гром и смотрю вверх. За открытой дверью бушует ночь. Мой несостоявшийся противник лежит без сознания на горе мусора у ног стражника. Силуэт воина кажется странно маленьким и съежившимся от страха, как если бы он ожидал, что дальше будет только хуже.

Он и понятия не имеет, насколько хуже.

У самой лестницы оставлена статуя, ожидающая водружения на крышу здания, – правитель, который уже умер, и его все еще живая жена. На мгновение меня затопляют мысли о моих собственных отце и матери, короле и королеве, чьи земли погрузились в пучину вод. У меня перехватывает дыхание, и я подавляю подступившие рыдания. Мне уже никогда не представится шанса совершить для них то, что я приготовил для этой самопровозглашенной царицы.

Внизу океан обрушивается на склон обрыва. Здание погружено в атмосферу холодности и неприступности. Но вскоре все изменится. За этим строением таится невыразимое словами место, где тьма предстанет светом, а мрачное море сменится гостеприимной гаванью.

Царица вновь взойдет на трон.

Я достаю из сумки гладкую зеленовато-синюю сферу. Земля содрогается, но страх более не властен надо мной. Все так, как должно быть.

Я Массарим. И я должен закончить работу.

– Он очнулся…

– Нет пока…

– У него глаза двигаются.

– Джек? Джек, ты слышишь меня?

«Джек. Меня зовут Джек».

Сон разлетелся вдребезги, образы померкли и исчезли. Я слышал голоса. Настоящие, а не порожденные сновидением. Касс и Эли. Я попытался открыть глаза, но не вышло. Хотел заговорить, но не смог.

– Ему понадобится еще минимум полчаса для восстановления, может, больше.

– Он сможет поправиться, пока мы будем лететь.

«Доктор Бредли. Эли».

Что происходит?

Теплая рука сжала мою ладонь. Меня куда-то везли. Я чувствовал плавное движение каталки.

– Но вы же говорили, что у него была еще неделя!

– Началось раньше. Как у Касса.

– Значит, нельзя терять время. Что с Бегадом?

«Папа. Торквин. Опять папа».

– Я ценю вашу обеспокоенность… но мне станет лучше… если кто-нибудь разломает это банджо… – Это профессор Бегад.

– Это укулеле, – поправил Торквин.

«Куда меня везут? Что они собираются со мной делать?»

«ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ…»

– …говори-ить?!

Движение прекратилось. Мои глаза открылись, и я заморгал. Мы были в коридоре, ведущем из послеоперационной палаты.

– Ты что-то сказал, Джек? – Папа смотрел на меня сверху, его глаза были полны тревоги.

• Предыдущая
• 18/49
• Следующая