Из пушки на Луну - Верн Жюль Габриэль - Страница 21

Для успеха отливки необходимо было произвести ее быстро. Поэтому было условлено, что, как только раздастся сигнальный выстрел из пушки, резервуары с расплавленным металлом должны быть мгновенно открыты и каждая печь быстро опорожнена.

Рабочие и мастера мужественно стояли на своих постах, ожидая пушечного выстрела с нетерпением и, разумеется, не без тревоги. Кроме них, внутри ограды никого не было.

Мастера-литейщики стояли на самом опасном посту — около закрытых пока отверстий, из которых должны были скоро ринуться потоки расплавленного чугуна.

Барбикен вместе с членами Пушечного клуба находился на соседнем холмике, недалеко от ограды, и внимательно следил за всем ходом дела.

Перед ними стояла пушка, которая должна была выстрелить по сигналу главного инженера.

Незадолго до полудня показались первые капли жидкого чугуна; понемногу стали наполняться приемники; наконец весь чугун расплавился; но надо было дать ему немного отстояться, чтобы посторонние примеси всплыли на его поверхности и таким путем отделились от чистого металла.

Часовой колокол возвестил полдень. При первом же его ударе внезапно блеснуло желтое пламя, и раздался звук пушечного выстрела.

Почти в то же мгновение раскрылись 1 200 сточных отверстий, и из них сразу выползли 1 200 огненных змей. Извиваясь ярко раскаленными полосами, они скоро достигли краев шахты и ринулись в нее с ужасающим треском и гулом на глубину 300 метров. Это было великолепное, захватывающее зрелище.

Земля задрожала при падении чугунных волн в трехсотметровую бездну. В шахте заклубились вихри дыма и паров. Раскаленный металл мгновенно испарил влагу, скопившуюся на внутренних стенках пушечного канала и на стенах шахты, и пар со страшной быстротой вырвался наружу через ходы и отдушины, оставленные в каменной кладке. В воздухе он устремился вверх густыми непроницаемыми спиралями и, смешавшись с дымом от тысячи двухсот печей, поднялся в небо на высоту километра.

Индейцам, блуждавшим за горизонтом Стонзхилла, могло показаться, что во Флориде появилась огнедышащая гора.

Между тем тут не было ни вулканического извержения, ни смерча, ни грозы, ни борьбы стихий — ни одного из тех явлений, которые устрашают человека в природе. Нет! Наоборот, эта масса красного пара, это громадное пламя, вырвавшееся, точно из кратера, дрожание почвы, похожее на подземные толчки при землетрясениях, весь невообразимый шум, граничивший яростью с ревом урагана, — все это было делом человеческих рук; человеческие руки, вырывшие бездну в земле, направляли, низвергали в нее Ниагару расплавленного металла!

Удалась ли отливка колумбиады?

Об этом пока можно было только высказывать предположения. Правда, налицо был очень важный признак удачи: форма колумбиады поглотила все количество выплавленного в печах металла, то есть весь рассчитанный для нее чугун. Но не скоро еще можно было фактически проверить качество колоссального изделия.

Действительно, когда известный майор Родмен отлил свою пушку в 160 тысяч фунтов, то есть орудие, в тысячу раз меньшее по весу, чем колумбиада Пушечного клуба, пришлось ждать 15 дней, пока орудие остыло; лишь тогда оказалось возможным проверить достоинство отливки и начать дальнейшие работы. Сколько же времени должен был занять процесс остывания колоссальной колумбиады?

Этого нельзя было вычислить даже приблизительно, потому что выделение паров из шахты продолжалось еще много дней после отливки. Охлаждаясь в воздухе, эти пары нависали над шахтою и вокруг нее в виде густой тучи, которая не рассеивалась вследствие непрерывного притока новых паров. С другой стороны, эта громадная туча задерживала излучение тепла из шахты, то есть ее остывание.

Терпение Барбикена, Мерчизона и всех членов Пушечного клуба подверглось долгому и жестокому испытанию. Но ничего нельзя было поделать. Готовый на самопожертвование Мастон решился подбежать поближе к шахте и чуть не изжарился, — он едва успел спастись. Еще спустя две недели после отливки над шахтой клубился огромный столб дыма, и почва жгла ноги на расстоянии 70 метров от вершины Стонзхилла.

Дни шли за днями, неделя следовала за другою, и все еще невозможно было близко подойти к шахте. И, что всего досаднее, нельзя было придумать никаких средств ускорить остывание огромного чугунного цилиндра. Оставалось только ждать, пассивно ждать. Это выводило из себя членов Пушечного клуба и сильнее всех, разумеется, достойнейшего его секретаря.

— Сегодня уже 10 августа, — объявил он собравшемуся кружку ближайших друзей. — До 1 декабря остается меньше четырех месяцев. А предстоит еще вынуть внутреннюю форму колумбиады, калибровать и зарядить пушку. Не успеем к сроку! К пушке нельзя даже приблизиться! Неужто она никогда не остынет? Это была бы жестокая шутка!

Гнев Мастона не знал границ, и друзьям постоянно приходилось уговаривать его, чтобы хоть немного успокоить.

Барбикен ничего не говорил, стараясь скрыть досаду и раздражение. Видеть перед собой препятствие, преодолеть которое могло только время, — а время при данных обстоятельствах являлось самым опасным врагом предприятия, которое нужно было кончить в срок, — находиться в полной зависимости от врага — было жестоким испытанием для человека, привыкшего к деятельной борьбе.

Уже через несколько дней после отливки колумбиады были начаты правильные ежедневные наблюдения над температурой почвы вокруг шахты. Долго наблюдения давали совершенно неутешительные результаты, но во вторую треть августа стали обозначаться заметные перемены: можно было уже ставить термометры ближе к шахте, пары выделялись из нее значительно слабее, и стоявший над шахтой столб терял свою непроницаемость. К 15 августа почва выделяла уже только легкий туман — последнее издыхание чудовища в его каменной гробнице. Мало-помалу прекратились сотрясения и гул; непрерывно суживалось кольцо раскаленной почвы вокруг шахты.

Смельчаки начали собственными подошвами испытывать возможность приближения к шахте. За первые сутки можно было продвинуться вперед на четыре метра, через сутки — почти на столько же, и, наконец, 22 августа Мерчизон, Барбикен, Мастон и их коллеги из Пушечного клуба могли уже стать на край чугуна, сравнявшийся с поверхностью верхушки Стонзхилла.

— Наконец-то! — воскликнул председатель Пушечного клуба с сильным вздохом облегчения.

Можно себе представить радость почтенного секретаря Пушечного клуба. Достойнейший Мастон не хотел сойти с поверхности чугуна, утверждая, что это чрезвычайно гигиеническое место — ног не застудишь! На самом же деле чугун был настолько еще горяч, что и Мастону пришлось отступить на заранее заготовленную позицию.

В тот же день начались первые работы по очищению канала колумбиады.

Работа оказалась очень тяжелой, так как под влиянием высокой температуры песок и глинистая земля, составлявшие внутреннюю форму пушки, приобрели чрезвычайную твердость. Приходилось работать ломом, киркой и сверлильными машинами в горячей почве.

Все было пущено в ход для ускорения работы: для долбления окаменевшего грунта поставили самые сильные машины; отломанные куски спекшейся земли тотчас же сваливались в тележки, которые вытягивались наверх паровой силой.

Главным ускорителем работ явился все-таки сам человек — энергия рабочих; Барбикен сумел повысить эту энергию своими непрестанными уговорами, а так как многие из них облекались в форму наградных долларов, то они приобретали особую силу, и громадный труд выемки внутренней формы удалось закончить к 3 сентября.

Непосредственно за тем началось калибрование внутренней поверхности пушки. Установили сильнейшие сверлильные машины, которые могли справиться с зеркальной, чрезвычайно твердой корой остывшего чугуна.

Несколько недель спустя внутренний канал колумбиады представлял собою совершенно гладко отполированный цилиндр, который везде имел одинаковый диаметр в три метра и был установлен строго вертикально при помощи самых точных инструментов, направлявших действие сверлильных и полировальных машин.