Титановая гильотина - Соболев Сергей Викторович - Страница 59

• Предыдущая
• 59/80
• Следующая

На третьем этаже двенадцатиэтажки, в здании, расположенном в кварталах Южного микрорайона, местные подростки – вряд ли это бомжи, потому что дверь подъезда оборудована кодовым замком и домофоном, – в нише, за кабиной грузового лифта, обустроили себе шхерку для каких-то своих целей. Здесь аккурат уместились три шаткие табуретки, на одной из которых был положен кусок фанеры: скорее всего, юнцы в этом закутке время от времени резались в картишки, пребавляясь при этом пивком (в углу стояло с полдюжины пустых бутылок из-под «Клинского», причем одна до половины была заполнена окурками). Но в данный момент любители пивка и картишек то ли сидели по домам, то ли, наоборот, бродили где-то на свежем воздухе. А в их отсутствие эту нишу за лифтом на время оккупировал взрослый дядя, который появился здесь примерно с полчаса назад.

Карахан посмотрел на часы: пять минут седьмого вечера.

Уже больше суток минуло с той поры, как он перешел фактически на нелегальное положение. А что ему оставалось делать? Можно сколько угодно костерить себя за то, что попался на такой вот подставе, но делу это не поможет. Алиби у него нет – это и ежику понятно (долго они готовились, сволочи, загодя... даже «стукача» этого, с которым Герман общался в то время, как в «Левобережном» орудовали киллеры, четко придумали, прописав ему роль в заблаговременно написанном сценарии). Зеленскую у него, можно сказать, из-под носа выхватили... Повезло еще, что Ленчик успел прозвонить и сообщить про обыск и про тех ментов, что явно караулили его, Карахана, возле парадного Конторы. Потому что могло статься и так, что и сам глава Управления не смог бы воспрепятствовать аресту, раз у ментов и прокурорских имелся на руках соответствующий ордерок. А попади Карахан за решетку, вытащить его оттуда было бы в этой паскудной ситуации делом очень даже непростым.

«Ну уж нет, господа, – в который уже раз подумал Герман. – Я как-нибудь сам за себя отвечу».

Вчера, после того как Соломатин сообщил ему тревожные вести, воспользовавшись резервной мобилой, Карахан ненадолго вернулся на явочную квартиру. Здесь он черканул несколько слов на листке и оставил записку на столе, уверенный в том, что уже в скором времени она попадет прямо к Керженцеву.

После этого Карахан ненадолго залег на дно. Исчез. Для всех. Кроме двух своих давних приятелей, кому мог верить, как самому себе.

...Но время неумолимо, поэтому он не мог, не имел права бездействовать слишком долго.

Зацепок в этом деле, которое ему сейчас шьют местные законники, в общем-то хватало. Проблема заключалась лишь в том, что он мог сейчас полагаться лишь на себя да еще на двух людей: Леню Соломатина, которого Керженцев отозвал из краткосрочного отпуска и после нелегкой для них обоих почти часовой беседы тет-а-тет поставил на экстренно созданную по такому случаю бригаду, в которую, кроме Лени, были привлечены еще четверо сотрудников Управления, а также на Мишу Волкова, который до ранения в Аргуне летом позапрошлого года служил в региональном подразделении антитеррора и был их общим с Шевчуком приятелем.

Карахан не очень-то хотел втягивать в эти разборки своих приятелей, но они сами все решили за него: вечером они встретились в одном укромном местечке за городом, довольно основательно поспорили друг с дружкой, но потом все же сошлись во мнении, что им следует действовать сообща. Волков после выписки из госпиталя комиссовался; некоторое время он был без работы (Карахан, да и другие приятели, не раз подбрасывал Мише деньжат в этот трудный для него момент жизни, но потом его общими усилиями пристроили старшим смены вохровцев, охраняющих довольно крупный коттеджный поселок, застроенный, впрочем, пока лишь на одну треть, с неплохой по местным меркам зарплатой. Он до сих пор слегка прихрамывает на левую ногу, иногда (но никогда на работе) ходит с палочкой, но, однако, даже комиссованный и хромой, он стоит многих крепких, но необстрелянных мужиков.

Карахан решил для себя, что «пробивать» всю цепочку людей, событий и фактов нужно с того самого места, на котором вчера все оборвалось. А именно с московских журналистов, которые наверняка знают многое о ЧП в «Левобережном». А также с тех людей, кто одновременно с Караханом сумел оценить роль этой парочки и устроил блиц-охоту на москвичей (речь пока идет как минимум о похищении Анны Зеленской)...

– Внимание! – прозвучало в прикрепленном к уху динамике. – Подъехал... Паркуется у подъезда...

Карахан мрачно усмехнулся про себя. Жены, равно как и любовницы, бывают удивительно несообразительны... либо доверчивы. Но с другой стороны, если звонит человек, представившийся коллегой или знакомым, то с какой стати женщина должна что-то нехорошее подозревать? Вот и ляпнула в трубку: «Вы знаете, Витя только недавно звонил и обещался быть около шести...»

Он вышел из ниши и сошел пролетом ниже, прислушиваясь к звукам той жизни, которой живет этот многоквартирный дом. Кто-то на первом этаже вошел в лифт... кабинка поползла вверх... это хорошо. Пока неспешно спускался по лестнице, пальцы сами расстегнули крепление наплечной кобуры. В динамике, соединенном тонким проводом с покоящейся в кармане рацией «кенвуд», несколько секунд царила тревожная тишина, затем прозвучало долгожданное:

– Идет к подъезду... Три... два... один... Набирает код!

Открыв дверь парадного, мужчина в милицейской форме невольно сделал шаг в сторону, чтобы пропустить встречного, выходящего из подъезда человека. Но тут случилось то, чего проживающий по данному адресу сотрудник милиции никак не ожидал: мужчина, лицо которого он успел заметить лишь мельком, наотмашь ударил его рукоятью пистолета в лоб, тот носил шапку, как и многие его коллеги, эдак залихватски сдвинутой на затылок...

Карахан ловко подхватил обмякшего мента, обняв его сзади, как будто это был его порядком подзагулявший приятель. В ту же секунду возле подъезда притормозил старенький грузовой микроавтобус марки «Мицубиси». Боковой люк уже был открыт, осталось лишь впихнуть туда «гуляку». Миша поднял с земли ментовскую шапку, закрыл люковину, в проеме которой успел уже скрыться и Карахан, уселся в кресле водителя – все делалось быстро, но без спешки, – завел движок и покатил на своей малость дребезжащей «таратайке» на выезд из двора...

Спустя около получаса, миновав правобережную Слободку, старенький «Мицубиси» свернул на давно не езженную колею. Дорога пошла под уклон... и привела их к заброшенному и частично разобранному окрестным людом зданию берегового пакгауза (когда-то здесь работали два речных причала, но река еще в середине прошлого века подмыла берег, и складское здание после этого по назначению более не использовалось и теперь вот вконец обветшало).

– Сначала глянем, нет ли каких бомжей поблизости, – сказал Карахан, выбираясь из фургона.

– А этот? – спросил Волков. – Очухался уже?

– Никуда не денется... я его браслетом к скобе пришпилил!

Они обошли с двух сторон строение и через пару минут сошлись возле фургона.

– Никого, – сказал Карахан.

– Вытаскиваем этого борова?

– Сейчас я его отстегну... Беремся! Потащили...

Снаружи плавали сумерки, а внутри пакгауза, куда они втащили свою жертву, и вообще царила темень.

– Ты его... того... не слишком? – спросил Волков, включая фонарик и направляя его в лицо пленнику.

– У ментов черепа крепкие, – Карахан пнул ногой старлея, который явно уже пришел в себя, но симулировал беспамятство. – Эй, Синицын! Хватит тут прикидываться дохлым бараном! У нас к тебе серьезный разговор имеется!..

– У-й-й... блин... голова...

Синицын кое-как уселся, найдя плечами опору – это Карахан усадил его возле стены, – после чего, обхватив голову руками, принялся что-то невнятно бормотать.

– Давай сразу его пристрелим, – сказал Волков, продолжая светить фонарем в лицо старлея, по которому, с кончика носа и с подбородка, двумя ручейками текла кровь. – На черта он нам сдался? Ты же знаешь мое кредо: хороший мент – это дохлый мент.

• Предыдущая
• 59/80
• Следующая