Солнца Скорпиона - Балмер Генри Кеннет - Страница 43
- Предыдущая
- 43/51
- Следующая
— Да, — Генал посмотрел на нее. Как я уже неоднократно замечал ранее, всякий раз, когда Генал более чем мимолетно касался взглядом Холли — как бывало почти всегда — то становился сам не свой. И сейчас он горячо произнес: — Нам придется лишь ещё немного пострадать под плетьми. И ещё немного дольше нам будет полосовать спины «старый змей». Но ожидание этого стоит любой боли! Потому что после мы зажмем этих покинутых Гродно магнатов, раздавим их, разорвем их на части храм за храмом, сметая те как рашун самого Гродно!
Холли посмотрела на меня. Пугнарсес посмотрел на Холли, а потом перевел пылающий взгляд на меня. То же самое сделал и Генал.
— Ну, Писец?
— План хорош, — признал я. — Будем ждать.
Помимо всего прочего, у меня появлялось ещё несколько дней для обучения моего маленького ядра руководящих кадров и показа им в чем собственно состоят боевые действия. Я с некоторым сожалением думал о замышляемых мной ранее баррикадах. Но, подобно жителям Сегестеса, я всегда предпочитал атаковать — за исключением тех ситуаций, когда мог получить преимущество ведя оборонительный бой.
Генал, упомянул рашун — внезапный и коварный штормовой ветер, который случается на внутреннем море, и это по какой-то причине напомнило мне о Нате и Золте, моих старых товарищах по веслу. Возможно, именно сейчас они сражаются с рашуном на вздымающейся палубе свифтера. Я начинал задыхаться в этой магдагской «нахаловке». Как страстно я желал снова оказаться на юте свифтера — того огромного свифтера, командование которым я так не принял!
И тут я увидел сплошную фалангу моих друзей невольников и рабочих той самой магдагской «нахаловки». Фаланга маршировала ровным шагом через площадь, все пики скошены под одним углом. Бойцы шагали в тесном строю, сплоченно, но все же с неким ритмом, чуть ли не в лад, и этот мерный звук шага вернул меня к действительности. Болан рявкнул команду, и фаланга немедленно ощетинилась, как дикобраз — быстро и четко, как мы её учили. Коль скоро человек понял философию пики, коль скоро он сжимает в руках толстое древко, окованное и увенчанное железом, и стоит плечом к плечу с товарищами — он скоро поймет, зачем он стоит в этом сомкнутом строю фаланги.
Лысый череп Болана ярко блестел в свете двух солнц. Кое-кто из бойцов смастерил себе кожаные шапки, большинство же маршировали с непокрытыми головами. Их лохматые гривы, чередующиеся с кожаными шапками, вызывали у меня беспокойство. Кожа … Как я уже говорил, самая высококачественная кожа — санурказзская. Магдагцы, конечно, не могли соперничать с ними, но зато умели покрывать кожу великолепными узорами и тиснением, что делало её красивой и ценной. Если бы не вечная вражда поклонников красного и зеленого божества, тут могла бы возникнуть весьма прибыльная двусторонняя торговля.
На площади появилась Шимифь, та самая девушка-фрисла. Сейчас она праздно стояла, наблюдая за парадом фаланги. Она, как я знал, приноровилась весьма быстро заряжать и вручать арбалет, а теперь упорно училась стрельбе и обещала стать первоклассным стрелком. В военных делах, наверно, проще всего с командной иерархией и порядком дело обстоит в повстанческих армиях, где бойцы готовы драться всем, что попадется под руку. Но я все же ввел воинские звания, поскольку в горячке боя приказы должны передаваться быстро и выполняться мгновенно. Прошу заметить, даже тогда я по моему предпочел бы сидеть на залитой светом террасе рядом с Делией, жевать палины и смеяться на свежем воздухе.
Но на меня было возложено обязательство.
Непокрытые шевелюры и Шимифь смешались у меня в голове. Я снова увидел себя на илистых, залитых кровью со скотобойни берегах реки, где на жаре лежали груды твердых и неподатливых черепов вусков. Золта дразнил Ната «старым вусковым черепом». Да.
— Шимифь! — подозвал я.
Она нетерпеливо подбежала ко мне, сверкая глазами-щелками. Ее мех был аккуратно расчесан и золотился.
— Чего желает мой джикай?
Когда я растолковал ей, она удивилась и разочаровалась, но поручение мое помчалась выполнять достаточно охотно. Кое-кто клятвенно утверждал будто девственница-фрисла больше смыслит в искусстве любви нежели какая-нибудь служительница лахвийского храма. Так это или нет, я не знал — во всяком случае тогда, — а потому выкинул эту мысль из головы. Когда Шимифь вернулась, Болан уже распустил фалангу и вместе с Холли, Геналом, Пугнарсесом и несколькими другими вожаками окружали меня и обсуждали наши планы. Шимифь подошла ко мне и протянула череп вуска.
Взрыв хохота был, как вы легко можете себе представить, потехой в штилевом центре закручивающегося циклона трагических событий. Вусковые черепа! Какое они имели отношение к славной революции?!
И я показал этим невольникам и рабочим Магдага какое именно отношение имел к нам череп вуска.
Я поднял его высоко над головой. Затем, убедившись, что Шимифь тщательно вымыла его в реке и как следует выскребла, я надел его на голову. Надо сказать, на мой череп легла преизрядная тяжесть. Зато глазницы давали хороший обзор, а разделяющая их кость выступала словно носовина шлема.
— Магнаты называют нас вусками! — крикнул я. — Они обзывают нас дураками, паршивыми крамфами, калсаниями — и вусками — глупыми, упрямыми вусками! Отлично! У вуска толстый череп, друзья мои. Просто устрашающей толщины, как всем известно, так как об этом свидетельствуют кучи этих черепов у реки и сломанные жернова костемолок. Так! Мы с гордостью принимаем всю упрямую твердолобость вусков! — Я стукнул плашмя мечом по черепу. — Мы — вусковы черепа, друзья мои! Или — вускошлемы! Твердолобые вуски вломятся в зеленые храмы Магдага и уничтожат магнатов, всех до последнего!
Речь мою приняли на ура. Пока одни ещё обсуждали другие сразу помчались к реке за собственными вусковыми шлемами. После того удара я достаточно долго чувствовал в голове сильный звон. Под эти вусковые шлемы понадобится хорошая подкладка из травы тряпок и мха.
Тем временем мы поставили череп вуска на камень и принялись поочередно молотить по нему разным оружием. Даже я, хоть и предполагал, что природа позаботится о таком упрямом и глупом создании, как вуск, подивился неподатливости этих черепов. Я вспомнил, как мы выпустили на свободу вусков в мраморных карьерах Зеникки — это были сегестянские вуски, покрупнее этих с внутреннего моря. Черепа, которые мы принесли с берега, подходили к голове человека, словно сработанные на заказ. К тому же из черепа выступали два загнутых кверху рога, приобретших теперь, когда их не покрывало ни мясо, ни кожа, довольно надменный вид.
Холли сжала мне руку.
— Ах, Писец, какой ты умный! Это спасет жизнь многим беднягам…
Генал и Пугнарсес посмотрели на нас.
— Нас притесняют, Холли, — сказал я, — нас считают глупыми животными вроде вусков. Поэтому мы будем носить эти старые черепа как почетный знак. Мы — Вускошлемы! Победу приносят низшие.
Поблизости стоял Пророк, и я никак не мог удержаться от высокопарного слога, хотя после и чувствовал себя нелепо. Однако люди откликнулись как положено, и работа закипела.
На большую часть арбалетов установили дуги из рога и дерева, и лишь на некоторые — из стали. Сейчас количество было важнее качества. Арбалеты со стальными дугами я свел в отдельный корпус и позаботился, чтобы они достались самым лучшим стрелкам. Наши шлемы-черепа мы выкрасили в желтый цвет, похитив краску у художников, расписывающих огромные фризы. В качестве знаков различия я раздал цветные лоскуты. Мы тренировались. И постепенно превращались в армию.
И все это время невольники и рабочие продолжали свои труды на строительстве огромных храмов. Сейчас все усилия сосредоточились лишь на завершении одного, уже почти возведенного храма ; как я понял, к моменту наступления Великой Смерти должен был быть готов по крайней мере один новый храм. Конечно, на завершение одного храма требовался не один сезон, и храм этот входил в комплекс массивных сооружений, способный проглотить египетские пирамиды одним глотком.
- Предыдущая
- 43/51
- Следующая
