Зеленые созвездия (СИ) - Белов Алекс Владимирович - Страница 43

• Предыдущая
• 43/76
• Следующая

Девочка во дворе дома, заключённая в чёрную глыбу. Такая красивая, спящая с открытыми глазами. У неё амулет не такой, как у меня и Володьки. И глаза серые. Она — ребёнок воздуха.

Когда я вспоминаю её, появляется чувство, которого раньше никогда не было. Вроде похоже на природную блажь, но чуточку отличается. Будто напоминает стремление к маминым ласкам, но чуточку отличается. Природная блажь, мамины ласки, всё это отзывается лишь в груди. А новое чувство будто охватывает ещё и живот. Все кишки как бы шевелятся и имитируют чувство полёта. Как отмокание в горячей ванне, но не такое мёртвое. Как быстрая езда на велосипеде, но не такое весёлое. Оно таинственное и кроткое.

Вода!

Я останавливаюсь будто громом поражённый.

Я же ребёнок воды!!! И чего я ломаю голову???

Я бегу к реке. Ноги будто сами знают, куда наступать, чтобы не нарваться на острую ветку, сломанную ветром, или кочку, и не раскроить подошву.

Мне вслед доносится шёпот Деревьев. Берёзы восхищаются тёплым солнцем, Клён жалуется на первый пожелтевший лист, Тополь ропщет на личинки, гнездящиеся под его корой, Дуб грустит из-за низкого урожая жёлудей, Ольха красуется серёжками, Карагач пытается отогнать дятла, удобно устроившегося на верхушке и долбящего ствол Дерева.

Это всё моё родное!!!

Я на берегу Реки.

Она хоть и маленькая, хоть её и можно пройти, замочившись лишь по пояс, бурлит она громко и угрожающе. Вода скачет по камням, берега пенятся.

Как ты? — спрашиваю.

Сегодня жива, — отвечает Река.

Вспоминаю, как Володька спрашивал о каких-то подземных источниках, питающих Реку, но не могу вспомнить подробностей. Зато теперь понимаю, что такое своя стихия. На берегу ощущаю прилив сил. Влага, испаряющаяся с поверхности, тянется ко мне, как металлические скрепки к магниту.

Сажусь на камень у побережья и свешиваю ноги в воду. Ледяная, словно лёд в холодильнике. На минуту ступни сводит, но энергия речных молекул начинает питать меня теплом.

Как ни крути, я — дитя Природы, и убийство зелёного ребёнка вдруг кажется ну совсем противоестественным. Как же я мог вчера поддаться уговорам старой резиновой Утки? Может, её речь и взаправдашняя, может, лагерь Природы имеет недостатки против рациональной мысли того другого Разума, но это мой лагерь. И от этого мне никуда не деться.

Вечернее солнце понижает температуру воздуха, становится холодно. Как же я не предусмотрел этот факт и не нацепил что-нибудь тёплого? Зато ступни в воде не мёрзнут, по ним будто жар разливается и несётся по всему телу. Сколько же энергии в бурном потоке! Я восхищён!

Какое-то время я слушаю Природу, но не могу услышать её, а лишь отдельные части: всё те же Деревья, Траву, Реку. Голос последней кажется мне самым мудрым, а Деревья только и знают, что болтать о своих проблемах. Наверное, вода обладает иным характером, нежели растения. Не скажу, что умнее, но степеннее и рассудительнее. Водные дети, вероятнее, мудрее других…

Но тут же переубеждаюсь. Если Река напоминает умного отличника-заучку в очках, хмурого, вечно морщащего лоб, вызывая межбровную пещерку, как Володька, то Чёрное Море — легкомысленная девчонка, любящая жевать жвачку, надувать розовые пузыри и крутить косички вокруг указательного пальца. Помню её беспечный разговор со мной. И те же деревья. Если тут в лесу они верещат подобно бабкам на базаре, то Каштан напоминал стройного мужчину с аккуратно уложенными чёрными волосами, часто покрытыми лаком, с прищуренными умными глазами с зелёной радужкой, как…

Как мой папа.

Чтобы развеять грусть я прыгаю в Реку.

Прыгаю прямо в одежде. На долю секунды тело обдаёт ледяным холодом, но потом он превращается в жар. Чувствую, что Река, кроме своих забот, сосредотачивает внимание на мне. Обволакивает течением любви, обнимает, как мама. Когда она сидит на детской площадке, болтает с подружками, но всегда на стороже и краем глаза видит тебя. Что тебе хорошо, что ты счастлив и смеёшься с другими детьми. Она будто не замечает тебя, но тоже счастлива, где-то на фоне сознания, хотя главной темой в эту секунду является антипригарная сковорода.

Вот и Река. Возится с рыбёшками, разворачивает в нужном направлении течение вод, но краем глаза наблюдает за мной. Как я, поддавшись силе тяжести, поддавшись судьбе, иду на дно.

Лёгкий толчок, и уже на скользких камнях.

(- Дети, каких камней не бывает в реках?

— Сухих).

Я поднимаю руку, и лишь кончики пальцев чувствуют воздух. Я могу в любой момент встать и вынырнуть, но не встаю.

Открываю глаза. Я смог открыть глаза в Море, но не смог в ванной. А здесь снова могу. Сначала неприятно. Лёгкие пузырьки воздуха щекочут ноздри, срываясь на поверхность, но я терплю.

Моя мама горела в огне до самой смерти, спасая неизвестных мне мальчишек и девчонок, и терпела. И я терплю. Дыхание кончилось, сердце замедляется. Я чувствую приближающуюся смерть. Минуту я под водой, этого достаточно, чтобы вынырнуть и вдохнуть свежего воздуха, но я терплю.

Завтра моё тело начнут поедать моллюски, а я стану частью Природы, как мама и папа.

Не выдерживаю и выпускаю весь углекислый газ из лёгких. Пузырьки в панике бьют моё лицо, тело дергается, стремясь вверх, но я обхватываю себя руками и твёрдо сижу на дне.

Настало моё время.

Измученный организм делает вдох. По инерции. В рот хлещет вода. Я вдыхаю воду.

И, оооооооо, нифига себе.

Мир расцветает необыкновенными красками. Конечно, в лёгкие вода не попадает. Глотательный рефлекс срабатывает быстрее, и часть Реки попадает в желудок, но лёгкие вдруг сдаются, а сердце останавливается. Честное слово, просто перестаёт работать. Внезапно. Тук — и нету.

С каплей страха слежу за руками и ногами. Они трясутся, словно в припадке, и я не могу ими управлять. Дрожь проходит через три секунды, но конечности не слушаются.

Так вот ты какая, смерть.

Я прожил в мире двенадцать лет и два месяца, и думал, что видел много чудес, но они померкли, когда я чувствую, как сердце вновь вздрагивает и начинает стучать. В привычном темпе, разгоняя по сосудам остановившуюся на секунды кровь. Конечности теплеют и вновь поддаются сигналам мозга.

Чтобы человеку существовать в этом мире, он должен выполнять лишь некоторые необходимые операции: в первую очередь — дышать, потом — пить, потом — есть, ну и наконец — ходить в туалет и спать. Если человека лишить хоть одной функции он умрёт, разница только во времени, через которое наступит смерть. Мы — зелёные дети, и мы устроены иначе. Наша стихия может разрешить нам отказаться от всех операций. Она готова питать наш организм своей энергией до своей смерти, и в этом умопомрачительное величие Природы.

Находись я в воздухе — не получилось бы. Но моя стихия — вода. А то, что сейчас со мной произошло — это не смерть. Я бы не успел, потому что не находился в воде и трёх минут, даже двух. Природа остановила сердце, чтобы переродить всё моё тело. Море говорило: смерть — это лишь переход с одной сущности на другую, и процесс этот болезненный. Сейчас я испытал те же ощущения, что и умирающий человек, но не умер.

Здравствуй, обновлённый Никита!

Я люблю тебя, — говорит Река, и мне становится так хорошо, что её течение размывает мои слёзы.

Я ложусь на дно и смотрю в искривлённое небо. Сердце бьётся, лёгкие не дышат, но я жив. Вот это настоящее чудо. Ощущения совсем другие, и описать сложно. Я просто существую, и всё. Отчётливо слышно лишь воду, которая питает меня собой. Разносит по телу необходимый кислород, питает его влагой. Я могу пролежать на дне реки целую вечность, пока она существует, и не умру. Наверное. Или пока не захочу есть.

Я улыбаюсь. Закрываю глаза. Слушаю Реку.

Но она просто любит меня и молчит. Чувствую даже гордость в её сущности. За меня. Во-первых, зелёный ребёнок внутри стихии и именно в ней. Моё присутствие придаёт Реке как будто уверенности. Во-вторых, мои способности открылись только благодаря ей. Этим тоже стоит гордиться.

• Предыдущая
• 43/76
• Следующая