Команда начинается с вратаря - Дасаев Ринат - Страница 34

Шумахер сдержал свое слово и побывал у получившего повреждение недавнего соперника.

Мне же лично показалось, что столкновение не было случайным. Но так ли это - известно лишь самому голкиперу сборной ФРГ. Кстати, лучшим его матчем стал финальный. Но, несмотря на все усилия, сделать для своей команды ничего не мог.

Вратарей, не только надежно охраняющих свои ворота, но и в стремительных атаках поражающих чужие, пока в футболе нет...

Мы познакомились с Шумахером тем же летом, когда «Кельн», чьи ворота он защищает в национальном чемпионате, и «Спартак» были приглашены на турнир в Испанию, еще живущую отголосками событий мирового первенства. Обыграв в финале «Атлетико» (Мадрид), нам удалось завоевать первое место. И с красивым серебряным кубком в приподнятом и радостном настроении мы уезжали домой. В аэропорту я увидел знакомую фигуру в летнем костюме нежно-голубого цвета. Это был Шумахер. Приметил меня и он. И в следующий момент с протянутой рукой и приветливой улыбкой на добродушном, совсем ином, чем мелькало на экранах телевизоров во время чемпионата мира, лице направился ко мне легкой стремительной походкой.

Мы поприветствовали друг друга. И на только нам понятном диалекте из смеси немецких и английских слов стали по-приятельски выяснять, как здоровье, дела, настроение и все прочее, чем обычно интересуются малознакомые люди вот при таких неожиданных мимолетных встречах.

Естественно, ни он, ни я не могли предполагать, что два года спустя судьба сведет нас вновь в матче Кубка УЕФА, в котором Харальд пропустит на один гол меньше, чем я, и это позволит «Кельну» продолжить борьбу.

В первой встрече в Тбилиси у нас было достаточно шансов забить ему по крайней мере мяча на два-три побольше.

Лишь один только раз Поздняков пробил без спасительной для Шумахера паузы. И тот был бессилен что-либо предпринять.

Две недели спустя в Кельне мы проиграли. После матча Харальд разыскал меня под трибунами и, сочувственно похлопав по плечу, протянул хрустящий целлофановый пакетик - новенькие игровые перчатки. Он понимал мое состояние и хотел подарком поднять мое настроение.

Вратари всегда с сочувствием относятся к неприятностям друг друга.

... В Испании я учился, следя за игрой других. Это была великолепная школа, с программой чрезвычайно короткой, но удивительно насыщенной, интересной и предельно понятной.

Мне было жаль голкипера англичан Шилтона, пропустившего в пяти встречах лишь один гол, но вынужденного из-за своих форвардов, неожиданно потерявших в четвертьфинале прицел, вместе с командой отправиться домой ни с чем.

Нельзя было не посочувствовать очень симпатичному французу Эттори, отдавшему столько сил и нервов в последнем на пути к финалу матче, но отверженному судьбой в серии пенальти, настолько опустошивших его, что во встрече с поляками за третье место он уже был не в состоянии выйти на поле. И тренеры заменили его Кастанедой.

А какие переживания выпали на долю тридцатилетнего бразильца Переса сразу после гола, забитого ему Андреем Балем, объявленного самым слабым игроком в рядах «трикампеонов»? К тому же впоследствии признанного главным виновником того, что бразильцы возвратились на родину без победы, которой от них ждали все.

Перес действительно не был самым сильным и удачливым из выступавших в Испании голкиперов. Но обвинять его во всех смертных грехах глупо. За исключением мяча, пропущенного во встрече с нами, в остальных пяти он вряд ли был повинен. Скорее всего, их следует отнести на счет оказывавшихся далеко не всегда расторопными защитников, которые к тому же, видимо, не слишком верили в своего вратаря, в его надежность, в способность выручить в критический момент. Это недоверие и делало защиту великолепной бразильской команды уязвимой и менее стойкой, чем это требуется для восхождения на мировой трон.

...В хоккее считается, что хороший вратарь - половина команды. Думаю, что и наш брат - футбольный голкипер - стоит не меньше. Пример - все те же Зофф и Перес.

Один своим мастерством, уверенностью давал возможность товарищам смело, без оглядки на собственные ворота идти вперед, помогал играть, вдохновлял. Второй растерянностью, частыми ошибками, напротив, нервировал партнеров, сеял в них сомнение.

Еще пример. В конце восемьдесят второго года тренеры тбилисского «Динамо» отказались от услуг Отара Габелия, верой и правдой долгие годы защищавшего ворота клуба, включая победный матч в розыгрыше Кубка обладателей кубков. После этого на его месте появлялись Мчедлидзе, Куция, Кантария, Баладзе, Абусеридзе.

Все это время команду в обороне лихорадило. Способные голкиперы, неплохо проявлявшие себя в других клубах, выходя в составе тбилисского, допускали азбучные просчеты.

Встреча второго круга с «Зенитом» (1984 г.), которую грузинские футболисты уверенно выигрывали с перевесом в два мяча, совершенно неожиданно завершилась драматическим для них исходом. В конце ее грубейшие промахи заметно нервничавшего Баладзе, которому на этот раз было доверено место в воротах, лишили хозяев верной победы.

После этой досадной неудачи клуб сбился с набранного турнирного ритма и потерпел еще несколько поражений. Сознание того, что все усилия команды могут быть в любой момент перечеркнуты вратарскими срывами, сковывало, заставляло то и дело оглядываться назад.

Дело кончилось тем, что тридцатилетнего Габелия после двух трудных и потерянных для тбилисцев сезонов было решено вернуть назад. Кто знает, может быть, и не лихорадило бы так эти годы динамовцев, не поспеши тренеры с непонятной легкостью отказаться от услуг вратаря, которому они неожиданно перестали верить.

Случаев, когда, оказываясь в безнадежном положении, команды обращались за помощью к уже, казалось бы, списанным, «отыгранным» вратарям, можно припомнить немало.

Так, лет эдак пятнадцать назад помог оказавшимся в критическом положении московским торпедовцам Виктор Банников, отчисленный из киевского «Динамо».

Возвращался в родной «Шахтер» в трудные для него времена простившийся было с футболом Юрий Дегтярев.

В свои тридцать восемь буквально творил чудеса, поражая болельщиков и поднимая боевой дух партнеров, Сергей Крамаренко, срочно отозванный с тренерской работы на свой прежний пост в ворота бакинской «Нефтчи».

Могли бы эти уважаемые голкиперы, испытавшие, казалось, в футболе все, оставаться в нем подольше?

Да и вообще, каков вратарский век? Сколько должен играть вратарь?

Думаю, что ответ на этот вопрос один: «Столько, сколько он может играть». В отличие от полевого футболиста, вратарь не имеет возможности с возрастом изменить игровую манеру, перестроиться, наконец, поменять амплуа и, скажем, из грозного форварда превратиться в разыгрывающего полузащитника.

Законы футбола здесь безжалостны. И единственно, чем можно попытаться продлить вратарский век, - это работать, не давая себе пощады, не делая ни на что скидок, забывая обо всем, что способно укоротить его.

Так прожили футбольную жизнь Яшин и Зофф, получив за все испытания, выпавшие на их долю и с честью ими выдержанные, в награду от футбола счастливейшую возможность играть дольше остальных.

Именно играть. Они ушли из спорта красиво, под победные звуки труб, на руках растроганных прощанием товарищей и под аплодисменты огорченных расставанием трибун.

Так уходят «звезды», не теряя своего блеска. Оставляя тепло воспоминаний и ощущение легкой грусти.

Так ушел и Владислав Третьяк. Ушел потому, что исчерпал себя в постоянной борьбе с собой, прежде рождавшей в нем состояние вратарской силы и твердости.

Вратарь, вовремя сумевший сказать: «Все!», заслуживает величайшего уважения.

Да, уходить нелегко.

Я чувствую это по тому, как борются за свою вратарскую жизнь те, кто еще верит в себя, для кого каждый новый день в футболе одновременно праздник и надежда.

Володя Пильгуй оказался тем самым счастливчиком, которому было суждено сменить самого Льва Яшина.

Мне совсем не трудно предположить, что чувствовал Пильгуй в воротах, где привыкли видеть Яшина, или что он испытал в том так трагически завершившемся для него и команды матче семидесятого года в Ташкенте с ЦСКА, решавшем судьбу золотых медалей.