Галактическая разведка - Снегов Сергей Александрович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/68
• Следующая

Я вскочил. Давая совет Ромеро обратиться к МУМ, я был уверен, что она опровергнет его. Я крикнул:

— Машина соврала! На Земле запросим Большую. В серьезных делах верить такой крохотульке!..

Вера нетерпеливо отмахнулась. Она еле сдерживалась.

— Машине можно верить, Эли. Если она и не содержит всех знаний Большой, то принципы истолковывает правильно. Такой же ответ даст и Большая.

Я смотрел на Веру во все глаза. Мне казалось до сих пор, что я знаю ее. Раньше она не уступала, шла на резкости, если чувствовала свою правоту. Меня охватила обида за прекрасных вегажителей, за добрых и смертоносных альтаирцев, даже за болтливых, дурно пахнущих, но по-своему симпатичных ангелов.

— Ромеро знал, что делает, — сказала она. — Он умело воспользовался последними данными… Он поднимает крик, что человечеству грозит чуть ли не гибель, — и все для того, чтоб сбросить с Земли ответственность за наших звездных собратьев. Не понимаю, почему он так ненавидит все, что непохоже на человека? А социальные наши машины, конечно, проштампуют его версию — раз над человечеством нависла опасность, нужно думать только о человеке. На то они и машины, чтоб мыслить по-машинному.

— Быстро же ты отступаешься, Вера. Быстро, быстро!

Она подошла к окну и закинула руки за голову. Я видел лишь ее профиль — ровный нос, тонкие брови, высокий лоб, пухлую нижнюю губу, очень яркую на матовом лице. Красоты в ней было больше, чем силы. А когда идет борьба, нужны кулаки.

— Тебе кажется, что я отступаю?

— Хотел бы, чтоб не казалось.

Она отошла от окна.

— Я не отступаю. Я начинаю борьбу. Но не с машиной. Что машина? Справочный механизм, приспособленный для расчета, — автоматический слуга. Что в нее вложат, то и получат. Я хочу поставить перед человечеством вопрос: не пора ли расширить принципы нашего общественного устройства? Они существуют неизменные пятьсот лет, не настало ли время развить их дальше? Я готовлю об этом доклад Большому Совету.

Мне подумалось, что она захватывает чересчур далеко. Нужно по-иному сформулировать вопрос — и машина даст иной ответ. Ромеро тонок, он нашел хитрый ход, с ним надо бороться его оружием — отыскать формулировку похитрее…

— С ним надо бороться открыто и прямо, Эли. Ты ошибаешься в нем. Ромеро не тонок. Он умен, но примитивен. Среди дикарей тоже встречались умные люди. Слушай, как все это представляется мне.

Она и раньше любила рассказывать друзьям то, с чем потом выступала на Совете. Я не терпел ее длинных речей, но эту слушал, не отвлекаясь, — мысли Веры казались мне собственными моими мыслями.

Вера начала с 2001 года старого летосчисления, памятного года, когда человечество объединилось в единое общество и на земном шаре было покончено наконец с национальными, классовыми и государственными распрями.

Год объединения стал первым годом новой эры, подлинная история человечества началась с рождения нового общества, с осуществления в жизни принципа: «Общество существует для блага человека. Каждому по его потребностям, от каждого по его способностям».

В те начальные годы принцип этот был лишь пожеланием, предстояло сделать великую идею повседневностью быта. Почти пятьсот лет протекло с той поры, и все эти годы человечество усовершенствовало себя. Оно было погружено в себя, остальной мир интересовал его лишь в той степени, в какой касался людей. Оглянуться — голова кружится: за все предшествующие тысячелетия его существования не было столько доброго совершено для человека, сколько за эти пять веков. Каким бы жалким показался прославленный рай рядом с нынешней Землей! Осуществлены возможности, таящиеся в человеке, — он по-настоящему стал человеком, устроил себе по-настоящему человеческую жизнь.

Но на этом кончилось лишь его младенчество, не больше. Мироздание ребенка эгоцентрично, в центре Вселенной — он, а все остальное вращается вокруг него. Проходит время, и он узнаёт свое истинное место в мире. Он становится сильнее и умнее, но из центра мира превращается в его рядовую частицу.

Таково и нынешнее человечество. Оно оглянулось и увидело: формы разумной жизни бесконечно разнообразны. Природа не исчерпала себя в человеке. Возможно, над альтаирцами или альдебаранцами ей даже пришлось потрудиться больше, ибо там покрупнее были препятствия для развития разума. Человечество наконец узнало свое место во Вселенной — оно скромно.

И вот тут начинается испытание реальной глубины человека. Мы открыли иные общества — что мы нашли в них? Достигли ли они нашего уровня жизни, превзошли ли его? Удалось ли им овладеть могучими силами, что покорны нам? Нет! Никто не овладел природой, она безраздельно властвует над ними. Они мучительно борются за существование, изнемогают в тяжком труде, жизнь их — сплошное радение о тепле, о свете, о хлебе, добываемом в поте рук своих…

В этом месте я прервал Веру:

— Это не распространяется на галактов, у тех развитая машинная цивилизация.

— Мы о них пока что мало знаем. Возможно, когда-нибудь мы заключим с галактами союз для помощи обществам низких ступеней развития. Сейчас же эта задача стоит перед нами одними.

Я вспоминаю, сказала она, как менялись отношения между людьми. Человечество начало со свирепой взаимной ненависти. «Человек человеку — волк!», «Падающего толкни!», «Каждый за себя, один бог за всех» — таковы были жестокие символы веры тех далеких времен. Что заменило их, когда человечество достигло единства? Гордая формула: «Человек человеку — друг, товарищ и брат!» Почти пять столетий жили мы под сенью этой формулы, ибо никого не знали, кроме человека. А теперь пришло время расширить эту формулу: «Человек всему разумному и доброму во Вселенной — друг!».

И вот Ромеро объявляет, что она противоречит принципу: «Общество живет для блага человека — каждому по его потребностям», и машина поддерживает его. Но я утверждаю: если примут мою формулу, принцип «Каждому по его потребностям» остается. Старое, из двадцатого века, понятие «потребности», заложенное в программу машин, стало узко. Тогда к потребностям относили создание обеспеченной благами, справедливой жизни человека среди людей, — звездожителей мы не знали. А сейчас человек стал лицом к лицу с иными мирами.

Можем ли мы равнодушно пройти мимо разумных существ, томящихся без света, тепла и пищи? Повернется ли у нас язык бросить им: «Вы по себе, мы по себе — прозябайте, коли лучшего не сумели…» А раз появились новые обязанности, то возникли и новые потребности — мы должны стать достойны самих себя! Мы вступаем в следующую стадию нашего развития — выход в широкий мир. А наши государственные машины застыли на уровне, когда человечество знало лишь себя. Они выражают наше младенчество, мы же стали взрослыми. Не подчиниться их решению, а изменить их программу — вот мой план. Сомневаюсь, чтоб Ромеро удалось долго торжествовать!

Как меня ни захватили мысли Веры, я не мог не указать, что аргументация ее не везде сильна. Все опять упиралось в проблему галактов. Не скажут ли ей, что рискованно начинать космические преобразования, когда мы не знаем, что ждет нас завтра?

— Да, безусловно скажут. И уже сказали — Ромеро! Но на их возражения у меня есть ответ. Приложим все силы, но разузнаем, какая реальность скрывается в известиях о галактах, — это первое. Второе — только не впадать в панику! Миллионы лет нашу систему не посещали эти таинственные существа, лишь на отдельных звездах о них сохранились предания, — почему мы должны вести себя так, словно завтра ожидаем вторжения? Это же недостойно нас — трястись каждой жилкой при первых же туманных сведениях о чем-то, пока совершенно непонятном! И третье, самое важное, — если где-то в межзвездных просторах бушуют жестокие войны и войны эти могут затронуть нас, почему нам заранее не объединиться со звездными соседями для отражения враждебных нашествий? Разве, объединенные, мы не станем сильнее? Разве тогда уже не одна Солнечная система, но тысячи планетных систем не встанут несокрушимым заслоном на пути неизвестного противника? И кто доказал, что будут одни противники? Галакты, так похожие на нас, неужели они станут нам врагами? Я полностью согласна с Андре, что мы встретим в них, вероятней всего, друзей.

• Предыдущая
• 28/68
• Следующая