Бывают дети-зигзаги - Гроссман Давид - Страница 8
- Предыдущая
- 8/70
- Следующая
Кто я.
Пожалуй, действительно настал момент рассказать, что я за человек.
Двадцать семь лет назад, когда произошла вся эта история, мне было без нескольких дней тринадцать лет. По-моему, я был самым обычным мальчишкой, впрочем, по этому поводу существовали и другие мнения. Поэтому здесь я изложу лишь факты, не вызывающие сомнений.
Итак.
Имя: Нуну Файерберг. Место рождения: Иерусалим. Семейное положение: холост (понятное дело). Состав семьи: отец (один) и Габи (одна). Лучший друг: Миха Дубовски. Особые приметы: шрам на правом плече. На шее — пуля на цепочке. Интересные факты: хобби.
Мое хобби — все, что связано с полицией. В свои тринадцать я знаю наизусть все личные номера офицеров полиции в Иерусалиме и к югу от него. Знаю все виды полицейского оружия и техники. Дома у меня хранятся сведения обо всех преступниках, бывших в розыске в последние пять лет. И еще сведения обо всех потерявшихся с пометкой «Полиция просит помощи» — у меня, наверное, самое крупное досье во всей стране. Плюс ко всему этому мне удалось — какими путями, об этом лучше молчать — получить доступ к самым тайным рапортам, которые печатала Габи; в моей коллекции есть результаты вскрытия жертв, и описания мест убийства, и копии отчетов отдела криминалистики. И еще я дважды лично беседовал с генеральным инспектором полиции: один раз на ступеньках окружного штаба, а второй — на свадьбе одного из майоров. На свадьбе он сказал во всеуслышание, что я талисман их округа.
Кто я. Кто я.
А если я ошибусь?
Хватит ли у меня смелости обратиться еще к кому-то в том же купе?
Подумать. Остыть.
Прежде всего — велел я себе отцовским голосом — надо узнать о противнике как можно больше. Собрать информацию. Так он всегда говорил мне: «Знание — сила!» Тысячу раз повторял: «Знание — сила!» и стучал кулаком по раскрытой ладони, так что я никак не мог понять, что именно, знание или силу, он ставит выше.
Кто я.
Вот оно, третье купе. Как же быстро едет поезд.
В первый раз я пронесся мимо него, как молния, и побоялся даже бросить взгляд. На дрожащих ногах развернулся, прошел мимо во второй раз и заставил себя заглянуть внутрь. Успел разглядеть там пятерых пассажиров и одно пустое место посередине. И на нем красную ленточку с надписью «Зарезервировано».
Ого.
Я прошел мимо третьего купе в третий раз. На этот раз помедленнее. Успел заметить, что внутри трое мужчин и две женщины. Один из мужчин в очках и с газетой. Женщины худые: пожилая, седые волосы собраны в пучок, и помоложе, с хвостиком. Поди разбери, кто есть кто. Я прошел снова. Пожилая ткнула своего соседа локтем и показала на меня взглядом. Взгляд у нее был неприятный, немножко как у моей бабушки Цитки. У одного из мужчин на голове странная шляпа, высокая и черная. Из-за этой шляпы он похож на дипломата какой-то далекой страны. Или на палача. Палач едет на поезде в Хайфу? Вот жуть-то.
Я остановился. Покрутился на месте. Нужно придумать какую-то историю, объяснение, чего ради я бегаю туда-сюда. Главный секрет удачной слежки — учил меня сами понимаете кто, — чтобы сыщик сам верил в свою «отмазку»: прикидываешься нищим — будь нищим до глубины души, презирай тех, кто не бросает тебе милостыни, благословляй щедрых. «Играешь» женщину — стань женщиной во всем: в походке, в жестах, в выборе витрин, у которых останавливаешься или которые оставляешь без внимания. Одно неверное движение — и человек, за которым ты следишь, начнет подозревать: что-то не так. На этом месте отец грозно прищуривался, и морщины у глаз становились темнее и глубже: «И вот теперь послушай меня как следует, Нуну: если актер в театре плохо сыграет роль, его раскритикуют в газетах, и на этом все. А полицейский, провалив свою роль, может получить пулю в лоб!» Отец машинально дотрагивался до плеча, а я — до пули, висевшей у меня на шее, и мы обменивались понимающими взглядами. Он никогда не рассказывал мне, кто стрелял в него и почему. Есть вещи, о которых лучше молчать.
Я прошел мимо уже, кажется, в пятый раз, напряженно наморщив лоб, скрестив на груди руки. Может, я чем-то встревожен. Может, погружен в размышления. Может, я молодой ученый, который с минуты на минуту готовится изобрести маятник.
Но несмотря на такую отличную «отмазку», головы всех сидящих в купе вдруг повернулись ко мне. Меня внимательно рассматривали. Из-за такого повышенного внимания к моей персоне на этот раз я не сумел как следует рассмотреть своего главного подозреваемого — «палача». Кажется, на нем был красный галстук-бабочка. Я остановился. Похоже, моя «отмазка» им не очень понравилась. Может, для молодого ученого я выгляжу слишком молодо? Или они знают, что маятник уже изобрели до меня?
А время идет, мы уже вот-вот приедем в Хайфу! Я решил сменить роль, покрутился на месте, ругнулся про себя на Габи и снова пронесся мимо, теперь уже в роли измученного шарика для пинг-понга, и на этот раз все обитатели купе — даже «палач» — приникли к окошечку и о чем-то перешептывались. Может, даже смеялись или ругались, но из-за стекла ничего не было слышно.
Очень плохо. Сколько раз еще мне удастся пройти мимо? Скоро я им так надоем, что они набросятся на меня, втащат внутрь и замучают там до смерти! Я в страхе остановился возле двери. Все пятеро впились в меня нехорошими взглядами. Я зажмурил глаза, чтобы было не так страшно, и шагнул вперед, и чуть не упал внутрь, на них, на всех сразу, и обступал им все ноги, пока наконец не пробрался к пустому месту с красной ленточкой и надписью «Зарезервировано», и упал на него, и застыл, и только уши мои пылали и горели.
Пять пар глаз смотрели на меня с недовольством. Они никак не могли взять в толк, что место, оказывается, было зарезервировано для ребенка.
Пять пар осуждающих глаз.
Но ведь как минимум один из присутствующих должен был меня ждать!
Вид у всех был непроницаемый.
Поначалу я не осмеливался даже смотреть по сторонам.
Потом украдкой бросил взгляд вправо, влево…
Как будто бы просто так.
По долинам и по взгорьям…
Хвостик… Лысина… Очки… Цилиндр…
Кто я… Кто я?
Поезд, гремя, несется вперед, и я вместе с ним. Ни разу в жизни я не спрашивал у посторонних людей, кто я такой. Кто я. Кто я. Кто я.
А может, дядька в цилиндре — просто шведский посол и путешествует в свое удовольствие по просторам нашей страны.
А может, он повар в трауре. Я мельком оглядел его. Высокий. Лицо строгое. Губы поджаты. От такого можно и по шее схлопотать за глупые вопросы.
Так, минуточку!
Кто это там рядом с ним? Маленький круглый человечек с красным лицом, большим носом и толстыми губами, лысоватый. Похож на булочника или на продавца воздушных шариков. Уткнулся носом в стекло и шепчет что-то одними губами. Заново переживает памятное событие, которое с ним когда-то произошло.
Или вот девушка в джинсах. Диктую данные в свою воображаемую рацию: на левой коленке голубая заплатка. Зеленая трикотажная футболка. Каштановые волосы. Короткий хвостик. Сумка защитного цвета. Особые приметы — не обнаружено. Физиономия скучающая. Конец связи, прием.
Или та, которая постарше и похожа на отцовскую мать Цитку и по стечению обстоятельств мою бабушку. Бабушка Цитка — это, конечно, тяжелый случай, но почему бы не допустить, что как раз эта дама имеет отношение к нашей игре?
Может, это и есть отцовский тайный замысел? Да уж, четыре часа общения с бабушкой равны месяцу специальных лекций и тренировок. Интенсивный курс. Чтобы добиться успеха, я должен пустить в ход все профессиональные приемы. Отличный подарочек на день рождения, ничего не скажешь! С другой стороны, швейцарские часы были бы ничуть не хуже.
Лица, лица. Выражения лиц, губы, носы, улыбки. Отец говорил, что лицо — это книга и надо уметь ее читать. Что профессионал может узнать про человека все по одному только внешнему виду, по морщинам и чертам лица. На мой десятый день рождения он подарил мне набор для составления фоторобота — такой же, как у него на работе. Сам сидел и рисовал пленки со всеми существующими типами лиц: с носами и подбородками, с бородами и бровями, глазами и ушами — со всем, что только бывает у людей, и вручил мне со словами: «Учись читать. Это самая интересная книга на свете».
- Предыдущая
- 8/70
- Следующая
