Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур - Страница 2

• Предыдущая
• 2/189
• Следующая

С помощью лампы Биггз нагрел бриджи Майкла, и тот из-под одеяла нырнул прямо в них. Майкл заправил в бриджи ночную рубаху, а Биггз приготовил все к сложной процедуре одевания летчика, чтобы защитить его от убийственного холода в открытой кабине. Были надеты шелковая сорочка, два шерстяных рыбацких свитера, кожаный жилет и, наконец, армейская офицерская шинель с отрезанными полами, чтобы не мешали управлению самолетом.

К этому времени Майкл был настолько утеплен, что уже не мог нагнуться и натянуть на ноги собственную обувь. Биггз опустился перед ним на колени и надел на босые ноги облегающие шелковые нижние носки, поверх — две пары шерстяных охотничьих носков, а уж потом — высокие бежево-коричневые сапоги из кожи куду[4] , которые Майклу сшили в Африке. Мягкие, гибкие подошвы позволяли легко управлять педалями. Когда он поднялся, худое мускулистое тело выглядело кряжистым и бесформенным под тяжестью одежды, а руки торчали как крылья у пингвина. Биггз придержал открытым полог палатки и пошел впереди с фонарем по дощатым настилам через сад в сторону офицерской столовой.

Когда они проходили мимо других темных палаток под яблонями, Майкл слышал, как в каждой из них покашливали и ворочались. Там никто не спал, слушая, как он идет мимо, и боясь за него, хотя, возможно, кто-то испытывал и облегчение оттого, что не ему нужно было вылетать на рассвете.

Сразу за садом Майкл остановился на минуту и посмотрел на небо. Темные тучи уходили обратно на север, а между ними мерцали звезды, начинавшие бледнеть перед рассветом. Эти звезды все еще были для Майкла чужими; хотя он и мог уже наконец различать их, они не походили на его любимые — Южный Крест, Ахернар, Аргус; опустив глаза, летчик тяжело и неуклюже зашагал за Биггзом и пляшущим фонарем.

Офицерская столовая эскадрильи размещалась в развалившейся батрацкой хижине, которую реквизировали и перекрасили, настелив поверх обветшалой соломенной крыши непромокаемый брезент, чтобы в домике было уютнее и теплее.

В дверях Биггз, посторонившись, остановился.

— Я сохраню для вас пятнадцать фунтов вашего выигрыша, когда вы вернетесь, сэр, — пробормотал он. Он никогда не пожелал бы Майклу удачи, потому что это означало бы пожелание наихудшего.

В очаге с гулом горели дрова, перед ним сидел майор лорд Эндрю Киллигерран, протянув обутые в сапоги ноги поближе к огню. Кто-то из обслуги убирал грязную посуду.

— Овсянка, дружище, — приветствуя Майкла, Эндрю вынул изо рта янтарный мундштук, — с растопленным маслом и светлой патокой. Копченая сельдь, разогретая в молоке…

Майкла передернуло. Его желудок, и так уже сжавшийся от напряжения, отвергал даже запах копченой рыбы.

— Я поем, когда мы вернемся.

При содействии своего дяди, служившего в штабе и помогавшего с транспортом вне очереди, Эндрю обеспечивал эскадрилью наилучшей провизией, какую только могли предоставить имения его семьи в горах: шотландской говядиной и куропатками, лососем и олениной, яйцами и сырами, джемами и консервированными фруктами, а также редким и чудесным солодовым виски с непроизносимым названием по имени находящейся в семейной собственности винокурни.

— Кофе для капитана Кортни, — крикнул Эндрю, и, когда кофе принесли, майор опустил руку в глубокий карман своей меховой летной куртки, извлек серебряную флягу с большим желтым дымчатым кварцем, закрепленным в пробке, и щедро отлил из нее в кружку, откуда шел пар.

Майкл задержал первый глоток, как бы прополоскав рот и позволив пахучему спиртному ужалить и уколоть язык; затем проглотил, и горячая волна прошла по пустому желудку, почти в тот же момент он почувствовал, как алкоголь быстро разошелся по телу.

Майкл улыбнулся Эндрю, сидевшему по другую сторону стола.

— Просто чудо, — сипло прошептал он и подул на кончики своих пальцев.

— Вода жизни, дружище.

Майкл любил этого небольшого щеголеватого человека так, как никогда не любил никого другого: больше своего отца и даже больше дяди Шона, который всегда был для него опорой.

Но началось все иначе. Во время первой встречи Майкл с подозрением отнесся к экстравагантной, почти по-женски привлекательной внешности Эндрю, его длинным загнутым ресницам, мягким, полным губам, аккуратному маленькому телу, изящным рукам и ногам и высокомерной манере держаться.

Как-то вечером, после прибытия в эскадрилью, Майкл обучал других новичков игре в «бок-бок»; под его руководством одна команда образовывала человеческую пирамиду, опиравшуюся на стену столовой, а другая пыталась разрушить «постройку», наваливаясь на нее сверху после сильного разбега. Эндрю подождал, пока игра закончится шумным беспорядком, а затем отвел Майкла в сторону и сказал ему:

— Мы, конечно, понимаем, что вы родом откуда-то оттуда, ниже экватора, и именно поэтому, конечно же, мы пытаемся делать скидку для вас, из колоний. Тем не менее.

С этого момента их взаимоотношения стали прохладными и сдержанными. Но при этом каждый наблюдал за стрельбой и полетами другого.

Еще мальчишкой Эндрю упражнялся в стрельбе по красным куропаткам, которые с шумом проносились, подгоняемые ветром, в каких-нибудь дюймах[5] над верхушками зарослей вереска. А Майкл приобрел такое же мастерство, охотясь на взмывающих эфиопских бекасов и быстро машущих крыльями песчаных куропаток, косо снижающихся на фоне африканского неба. Они оба сумели, используя свой охотничий опыт, овладеть искусством ведения огня из пулемета «викерс» [6] с такого неустойчивого основания, каким был самолет «сопвич пап» [7] , с ревом проносившийся в трехмерном пространстве.

А еще они смотрели, как каждый из них летал. Для этих полетов нужен был особый талант. Те, у кого его не было, погибали в течение первых трех недель, а те, у кого такой дар был, держались подольше. Спустя месяц Майкл все еще был жив, и Эндрю заговорил с ним снова, впервые с того вечера, когда в столовой состоялась игра в «бок-бок».

— Кортни, сегодня вы полетите со мной, — только и сообщил он.

• Предыдущая
• 2/189
• Следующая