Вера и власть - Смит Шервуд - Страница 34

• Предыдущая
• 34/107
• Следующая

У проходной к нему подошел человек. Что это репортер, Ивард понял по айне на лбу еще до того, как тот представился.

— Ник Корморан, Арес-25.

— Я уже сказал одному, что ничего говорить не стану, — заявил Ивард, но репортер не отставал. Ускорив шаг в надежде отвязаться, Ивард увидел, как кар ветеринара направился к голым холмам, где бродило огромное стадо ламбов. Вийя предупредила его, что новости хотят настроить людей против рифтеров, чтобы Локри уж наверняка осудили. Он не собирается помогать им в этом. Но он не удивился, когда репортер сообщил ему, что Марим от разговора не отказалась.

Ивард нарочно задержался на работе подольше, чтобы насладиться полагающимся по графику ливнем. Дождь в конце концов и пресек вопросы репортера — тот бросился к ближайшей остановке транстуба, а Ивард помчался дальше, замедлив бег, когда первые капли начали шлепаться наземь. Запахло влажной землей и зеленью — это кружило голову больше, чем глюкодым.

Ивард теперь научился втягивать в себя запахи бесшумно. Он бежал, сортируя те, что шли к нему сверху, и думал, что будет делать днем. Сейчас он был счастлив. Работа, на которую его назначили, оказалась просто захватывающей, до недавних пор он не задумывался о том, как тонко сбалансирована экосистема онейла. Почти вся фауна здесь разгуливает на свободе. Животные, которые привозятся на кораблях и могут нарушать экологию, содержатся в специально спроектированных загонах, где пространство использовано с умом и живность не чувствует, что сидит в клетке.

Только те, которым показан диаметрально противоположный климат, живут «под землей», в огромных герметических биомах, где тщательно воспроизводятся условия их родной среды.

Дождь был в разгаре, когда энергия Иварда пошла на убыль, но он лишь слегка сбавил ход, сосредоточившись на дыхании.

Потом он перешел на ровный шаг и погрузился в себя, поэтому чуть не упал, когда ему в лицо ударил внезапный порыв теплого, сухого и пряного воздуха. Он обернулся, приняв оборонительную позицию, и тут же засмеялся.

— Тате Кага!

— Здорово, Яичко, — приветствовал его древний нуллер, крутанув свой пузырь. — Не надо останавливаться.

Ивард кивнул и медленной трусцой двинулся дальше. Пузырь плыл рядом с ним.

— Забыл старых друзей, так, что ли?

— Нет. — Ивард энергично потряс головой. — Просто я теперь работаю, а по утрам Жаим учит меня уланщу... — Он помолчал, скорчил гримасу и выпалил:

— Еще я встречался кое с кем, но теперь у меня эти часы освободились.

Морщинистое лицо расплылось в сочувственной ухмылке, и Тате Кага перевернулся вниз головой.

— И твое сердце где-то там, Яичко? — Он ткнул узловатым пальцем вниз.

Ивард подавил стон. Мало ему того, что Вийя читает его мысли. Намеренно она этого не делала, но самые сильные его эмоции невольно отражались в его снах, которые через связь с эйя и келли передавались Вийе.

Тате Кага не претендовал на какие-либо сверхчувственные способности, но Ивард подозревал, что старик догадывается о происходящем. Паренек почувствовал острое сожаление при мысли об Эми, хорошенькой девочке-Дулу, которая на вечере, устроенном Тате Кагой, предпочла его, рифтера, мальчишкам своего круга.

— Что они за люди, эти Дулу? — вырвалось у него. — Я ведь Эми нравился — а потом вдруг раз, и от ворот поворот. Мы остались друзьями и все такое, но я ее больше не интересую. Я чую разницу носом.

— Теперь она спит с другой игрушкой?

— Нашла себе какого-то мичмана с «Астреи». Поглядеть — так ничего в нем нет, кроме гонора, а она от него уже три дня не отходит.

— «Астрея», — проскрипел нуллер. — Прибыла, покрытая почетными ранами. Аура героизма многих привлекает.

Ивард хотел было сказать, что всякий, кто служит на большом крейсере, принимает очень небольшое участие в боевых действиях, но потом вспомнил «Грозного» у Геенны и «Кориона». Вспомнил он также, что Эми проявила к нему интерес, лишь тогда, когда эйя и келли выделили его из толпы, и его бросило в краску. Притом это был вечер Тате Каги, и нуллер, наверно, тоже это заметил.

И знает, что Ивард привлек Эми точно тем же.

— Паскудство какое, — пробурчал парень.

Тате Кага засмеялся, но почему-то это было совсем не обидно.

— Ты должен усвоить, Яичко, что почти все Дулу меняют партнеров столь же легко, как одежду.

— Сестра говорила мне, что никакой любви нет. Наверно, она имела в виду Дулу, потому что у рифтеров любовь встречается. — Он не смог признаться в том, какое сильное чувство питал к своей первой женщине, Марим, — он ведь давно уже понял, что ей нужна была только его доля артелионских сокровищ. И он не чувствовал себя вправе упоминать о Вийе и Маркхеме или о Жаиме и Рет Сильвернайф.

— Да, некоторым Дулу эта эмоция неведома. Женятся они из политических и экономических соображений, а спят с кем попало, но даже партнеров иногда выбирают по светским или политическим мотивам.

Ивард, несмотря на дождь, уловил резкий запах — не такой, как любимые нуллером осенние ароматы. «Он меня предостерегает», — подумал парень, бессознательно ускорив темп, да только поздно уже.

— Брось, Яичко! У тебя больше впереди, чем позади.

— Ты хочешь сказать, что я молод, — недовольно буркнул Ивард, но потом разглядел в словах Тате Каги другой смысл и хмыкнул.

— Хо! — удовлетворенно воскликнул нуллер. — Приходи ко мне в гости. — И улетел в своем пузыре.

Вглядываясь в серую пелену дождя, Ивард понял, что добежал до следующей остановки. Последние сто метров он прошел шагом и присоединился к толпе ожидающих. Машинально он продолжал регистрировать многочисленные чужие запахи. Все эти люди устали, и некоторые испускали резкие струйки гнева — им не нравилось стоять в толпе. Ивард и сам старался не соприкасаться с другими.

Капсула пришла почти полная, но он все-таки нашел себе место и с облегчением плюхнулся на него, благодарный Вийе: это она посоветовала ему работать в ночную смену — так легче переносить бомбардировку лавиной психических сигналов.

Раз уж нельзя сохранить свои мысли при себе, он не прочь делиться с Вийей. Ее ничто не шокирует, она никогда не выказывает отвращения, отвечает на его вопросы и обращается с ним, как со взрослым.

Ускорение отозвалось во всем теле — капсула поднималась к оси вращения и входу в Колпак. Иногда он тоже видел Вийины сны, но это случалось редко. Она научилась блокировать свои мысли, хотя он чувствовал, каких усилий это ей стоит. Ее сны нравились ему. Это его реакция заставляла ее проснуться и обрывала сновидение.

Эту часть своих внутренних отношений они никогда не обсуждали.

Предупрежденный внезапной вспышкой голубого огня, неугасимо мерцающего на краю его сознания, Ивард поднял глаза и увидел, что сейчас будет его остановка.

— Выхожу, — громко сказал он, и люди вокруг расступились.

После их возвращения из экспедиции Вийя, работая с базами данных, к которым они теперь получили доступ, раскопала кое-что об их временном жилище — она знала, что Ивард интересуется историей Панархии. Они пришел в восторг, узнав, что в блоке содержались не только преступившие устав военные или проштрафившиеся чиновники; случалось, что прежние правители держали здесь своих крупных противников — включая одну Крисархею, замышлявшую восстание против своего отца.

Идя по коридору к Пятому блоку, Ивард пожалел, что у него нет машины времени — такой, которые показывают в приключенческих сериалах. Он очень хотел бы посмотреть, как Крисархея — немного старше его — мечется по своей тюрьме, вся в парче и бриллиантах, обдумывая корабельную атаку на Лао Цзы. С ней, наверно, было бы интересно поговорить.

Десантники у входа отдали ему честь — один при этом приветливо улыбнулся, а Ивард, тоже с улыбкой, вскинул руку в ответ. «Никто в будущем не узнает, что я здесь тоже жил», — подумал он, но теперь это было не так уж важно. За несколько месяцев общения со знаменитыми людьми он усвоил, что слава не стоит той цены, какой достается.

• Предыдущая
• 34/107
• Следующая