Меч короля Афонсу - Виейра Алисе - Страница 23

• Предыдущая
• 23/28
• Следующая

Когда вошел Мартин Афонсу, Вашку решился задать ему этот вопрос. В ответ тюремщик заржал:

— Ишь какой любопытный! Да из бочонка, откуда же еще? Может, ты думаешь, я буду каждый день ходить для тебя к источнику, по кружечке носить? Пока вода в бочке не кончится, пей и радуйся, что хоть такую дают.

— А сколько она уже там, в бочке? — робко спросил Вашку, понимая, что лучше было бы не спрашивать.

— А я почем знаю? Когда вас сюда привели, бочонок был полнехонек. Пока еще больше половины осталось. А когда ее наливали, этого я не знаю. Я не такой любопытный, как ты.

Вашку представил себе этот грязный бочонок без крышки и всякую дрянь, которая могла туда попасть за столько дней, и совсем расхотел пить. Он даже подумал, что никогда в жизни не будет больше пить воду.

«Бывают же такие лентяи, — думал Вашку, сердито поглядывая на дверь, которая захлопнулась за Мартином Афонсу. — Столько времени возится со своим мечом, а до сих пор не отчистил. Какая уж там свежая вода! Только и знает, что пожрать да поспать да с Гонсалу-Колбасой потрепаться в промежутках. Этот еще ничего, с ним хоть поговорить можно, он и про братца полоумного расскажет, и что в городе делается… Только он что-то давно не приходил. А этот — тюфяк какой-то. Если бы удалось прорыть лаз, удрать от такого сторожа ничего бы не стоило. Но с этими стенами разве справишься…»

Тут за дверью началась какая-то возня. Как будто дерутся… Ругань, грохот, кто-то вопит, валится на землю, а потом тишина. Вашку приложил ухо к дверной щели, но ничего не смог разобрать. Что ж там такое? Батюшки, ведь сейчас и до него доберутся! Или может… Ну конечно!.. И он изо всех сил заколотил кулаками в дверь.

Загремели ключи, дверь распахнулась. В лицо ударил яркий свет, и Вашку зажмурился. С трудом приоткрыв глаза, он увидел, что в камеру входит не Мартин и не Колбаса, а какая-то незнакомая личность. И тут же милый сердцу голос Санши:

— Бежим скорей отсюда! Пока не поздно! Ой, а где остальные? Почему ты один?

Из-под капюшона, прикрывавшего лицо незнакомца, — монах, что ли? — пророкотал недовольный голос:

— Что за дела! Столько ехать для такой пустячной работенки! Ребенок бы справился. Я-то думал, тут тыща воинов, вооруженных до зубов… А это что? Какой-то недомерок… И меч-то в руках держать не умеет. Вы что, смеетесь надо мной? Да еще нарядили, как чучело… Видели б меня мои люди…

— Вашку, что с ними случилось? Почему вы не вместе?

Но Вашку, ошарашенный происходящим и еще полуслепой, не мог выдавить из себя ни слова. Человек в капюшоне взял его за плечи и, приподняв, вытащил из подвала. Отчаянно моргая, Вашку огляделся и увидел распростертого на земле Мартина Афонсу, а рядом все тот же недочищенный меч.

— Мертвый… — испуганно прошептал он.

— С чего это ему быть мертвым? Да я, считай, его только погладил. Завтра будет как новенький. Ну ладно, мне пора, а то эта размазня скоро опомнится и подымет шум. А ты, милая девочка, если еще раз решишь меня разыскивать, подумай сперва, достойную ли работу предлагаешь такому человеку, как я, и не лучше ли пригласить первого попавшегося мальчишку-оруженосца…

— Не сердись, Жералду. Я не знала… Все говорили, что охрана сильная. И ребят было трое… Что-то случилось… Нет, только ты мог это сделать. Поссориться с королем ты не боишься, потому что вы и так в ссоре, да он и не узнает ничего… А главное…

— Что главное?

— Главное, ни у кого нет таких могучих рук, как у тебя. Взгляни только на этого несчастного…

— Хватит хныкать! Мое дело — драться. Да я бы враз разделался с дюжиной таких болванов, а тут вы со своей жалостью: «Ах, не надо, он ни в чем не виноват!..» И ты, Мокейме, туда же — старый солдат, называется! Тоже мне, драка: долбанул это чучело разок, теперь спит и слушает, как ангелочки играют на лирах… Хватит с меня, я ухожу. Меня ждут дела посерьезней. А вы тоже бегите и спрячьте куда-нибудь парня, пока этот мешок с отрубями не зашевелился, а то придется опять его пристукнуть, и тогда уж не знаю, проснется ли он снова — мои руки не привыкли к нежностям…

Не успел он договорить, как бедный стражник дернул ногой и застонал:

— Пощадите! Я ни в чем не виноват! Я хотел только почистить меч! Бритеш, Бритеш, спаси меня, они не дают мне чистить меч! Ой, голова… Где моя голова? Голову отдайте! Птички поют… целая стайка… Вот они над головой, а где голова? Ох, не встать мне… Бритеш, где ты? Ты все еще метешь? Помоги мне подняться и поищи мою голову… Прогоните птичек, отдайте меч! Он у меня один, я бедный!

Жералду обернулся. На лице его изобразилась довольная улыбка. Он потер руки и шагнул к поверженному.

— Смотри-ка, и впрямь живой! Что, думаешь, танцы кончились? Постой, милок, сейчас я тебя приголублю!

Он засучил рукава балахона и, навалившись на полумертвого противника, обрушил на его голову свой тяжелый кулак. Мартин Афонсу еще раз дернулся и застыл.

— Теперь ему уже не встать, — прошептала Санша.

— Ничего, встанет! Доползет до своей Бритеш, или кто там у него…

— Эй, Жералду, еще один идет! — крикнул Мокейме. Жералду совсем развеселился:

— А-а, к нам гости! Добро пожаловать! Ну-ка, все в сторонку, пока я с ним поговорю.

— Жералду, пожалуйста, не убивай его! — взмолилась Санша.

Тот насмешливо поклонился.

— Что вы, сеньора, я только спрошу его о здоровье жены и деток и приглашу отужинать со мной!

Спрятавшись за выступом стены, Вашку шептал Санше:

— Слушай, что происходит?..

— Тише, потом…

А в это время Гонсалу-Колбаса карабкался по склону, проклиная свою пропащую жизнь, а заодно и бердыш, вернее, свои полбердыша. Загрести бы побольше деньжат да купить бердыш, чтобы был собственный, только его. Тогда и Бриоланжа не будет больше обзывать его голодранцем, сопляком, нахлебником и другими нежными именами, да еще при всех. Вся семья смеялась над ним, даже брат-придурок. А когда приходит время передавать бердыш, кто к кому должен идти? Всегда ему, Колбасе, тащиться… Чем он хуже? Привыкли делать из него дурака и смеяться в лицо. Ничего, они еще узнают! Когда-нибудь он им покажет! Он никого не боится. Что голова кружится — так это со всяким может случиться. Ничего тут такого нет. Да он с целой бандой один управится, без всякого бердыша…

В этот момент на Колбасу навалилось что-то очень тяжелое. Похоже было, что на его бедную голову рухнул здоровенный кусок небесной тверди. Перед помутившимся взором мелькнуло видение в странническом балахоне, и не успел он выговорить что-то вроде «это не я, вы меня с кем-то спутали», как из-под балахона высунулся здоровенный кулак, ткнул его в живот и тут же огрел по голове. В глазах у Колбасы потемнело, и он без чувств рухнул на землю.

— Ну вот, и этот готов, — подвел итог Жералду. — Давайте подождем, может, еще кто-нибудь придет?

— Нет-нет, лучше уходить, — поспешил ответить Мокейме. — Незачем рисковать. Да и мальчишку следует спрятать.

Жералду надвинул на глаза капюшон и спрятал руки в широкие рукава. Санша подошла к нему и сказала:

— Спасибо тебе за все, Жералду, и прости, что мы заставили тебя тратить время.

— Я еще вернусь. Когда Эвора будет в моих руках и я смогу вручить ключи от нее Афонсу Энрикешу.

Он быстро пошел прочь, но вдруг резко остановился и повернулся к Санше:

— Ты не забыла о своем обещании?

— Я никогда не забываю о своих обещаниях! (Святая дева, только бы он ни о чем не спросил!)

— Значится могу быть спокоен?

— Конечно. Я теперь буду помнить только одно: что ты спас моего друга. Доброго пути. Мокейме проводит тебя, ты ведь не знаешь города.

— И поможет мне переодеться, не возвращаться же в таком виде!

Мокейме и Жералду ушли, а Санша и Вашку взялись за руки и помчались что было духу по узким улочкам. Влетели в дом, Санша быстро заперла дверь и, еле переводя дыхание, спросила:

• Предыдущая
• 23/28
• Следующая