За миг до полуночи - Андреева Наталья Вячеславовна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/58
• Следующая

Когда муж уезжал, у нее загноился шов. Но Люся ничего не сказала. Она привыкла терпеть. Думала только об одном: как бы шов не разошелся. К вечеру у нее поднялась температура. Это уже было похоже на осложнение. В больницу положат, как пить дать. А что будет с Асей? Тоже в больницу? Девочка такая слабенькая, за ней нужен хороший уход. А ну как матери станет совсем плохо? Люся через каждые полчаса мерила температуру, рассматривала набухший, побагровевший шов и по ее лицу катились слезы. Что делать? В «скорую» звонить? Чтобы забрали? И когда Люся пришла в отчаяние, раздался звонок в дверь. На пороге стояла Ная.

– Я слышала от Ады, что ты родила, – сказала она. – Извини, закрутилась. Вот, пришла поздравить.

И Ная протянула букет. Люся молчала.

– Ну что, подруга, мировую? Что молчишь?

– Я… мне плохо.

Опираясь на плечо подруги, Люся вошла в комнату, где пищал ребенок.

– Девочка? – спросила Ная. – Как зовут?

– Асей.

– Редкое имя.

– В честь прабабушки Петра.

– А сама как?

– Кесарево мне делали. Шов болит. Температура поднялась, – тихо сказала Люся. – Уж и не знаю: что теперь делать?

– Что ж Петя тебя бросил в таком состоянии? – усмехнулась Ная.

– Я ему ничего не сказала. Что загноилось.

– Дуреха! Ну, ладно. Справимся.

И Ная, действительно, помогла. Еще две недели Люсе было плохо. Болел шов, держалась температура. Она ходила в больницу, на перевязку и промывание. Обошлось. Ная стирала пеленки и развешивала их на балконе, спускала вниз тяжелую коляску, ходила в магазин за продуктами. Потом Люся узнала, что подруга взяла отпуск и потратила весь на нее. Ада заходила редко. Стас, который всегда был при ней, капризничал, постоянно дергал маму за руку:

– Пойдем, мама! Пойдем!

Ада злилась, шлепала его, отчего мальчик заливался ревом.

– Ну зачем ты так? – укоризненно говорила Люся.

– Я посмотрю, как ты со своей будешь. Когда подрастет.

– И пальцем не трону.

Ада кривила губы. Похоже, что материнский инстинкт в ней так и не проснулся. С мужем она постоянно ссорилась, на ребенка кричала.

– Когда же он только вырастет! – частенько говорила Ада. – Я до того времени с ума сойду!

Она ни дня не работала, получила диплом о высшем образовании, и уже через несколько месяцев родила. Материальные проблемы взяли на себя родители. Муж работал в юридической консультации, получал хорошие деньги. Ада вела домашнее хозяйство, но неумело, вызывая у супруга постоянные нарекания.

– Эта жизнь не для меня! – говорила она подругам.

– Чего же ты хочешь?

– Свободы.

– Ада, опомнись! – возмущалась Люся. – Разве ты не свободна? Разве тебе надо работать, как нам?

– А ребенок? А муж? Я хочу ездить на курорты, ужинать в ресторанах, вести светский образ жизни. Слава мог бы и постараться. Был бы он, к примеру, дипломатом. А так. Это не те деньги, – презрительно говорила Ада.

Люся ее не понимала. А Ная усмехалась:

– Дуришь, подруга. Тебе бы мои проблемы. Живешь на всем готовом, и всегда так было. Но, как говорится: не все коту масленица. Ты еще будешь вспоминать это время.

Ада не соглашалась. Она считала, что все лучшее у нее впереди, а это так: разминка. Когда она уходила, Люся спрашивала у Наи, которая теперь частенько оставалась ночевать:

– Ну а как у тебя с Димой?

– Как всегда. Ни хорошо, ни плохо.

– Почему ты не выйдешь за него замуж?

– В общежитие к нему переехать? Он работает в КБ, зарплата там маленькая. Перспектив на жилье никаких. Предлагаешь ребенка родить в таких условиях?

– Почему бы нет?

– Нет уж! Я хочу сделать карьеру. Не хочу зависеть от какого-то мужика. Ада – дурочка. Положим, сейчас она может его удержать. Своего Славу. А что потом? Женщины делятся на две категории. Одни тратят свою красоту и молодость на то, чтобы заполучить мужчину, который их будет содержать. Другие – на то, чтобы сделать карьеру. Вторым тяжело приходится в молодости, когда они бьются за себя в одиночку. А первым уже в зрелые годы, когда их красота начинает блекнуть. И они теряют все, что приобретают к этому времени карьеристки. Деньги, независимость, мужчину. Я поначалу тоже была такая, как Ада. Мечтала выйти замуж за богатого москвича. А потом поняла, что мне это не надо. Хочу добиться всего сама и сохранить независимость.

– Вон как ты рассуждаешь! – в голосе Люси послышалось уважение. – А для меня моя Ася – это все. И – спасибо тебе. Что помогла.

– Не такая уж я плохая. И потом: долг платежом красен, так что ли, подруга?

Люся зарумянилась и кивнула:

– Да, понимаю.

– Когда Петр Николаевич-то приедет?

– В сентябре. Насовсем.

– Что ж. Значит, это твоя судьба.

Вскоре Люся совсем поправилась. Ная стала заходить реже. Она по-прежнему училась в университете, и на дневное отделение переводиться не стала, хотя и предлагали. Ее зачислили в штат известной газеты, и теперь Ная колесила по стране, собирая материал. Но делала это уже не из жажды романтики. Она четко выстроила свою линию поведения. Надо делать только то, что тебе выгодно. Использовать людей, добиваться, чтобы они работали на тебя. Перо у нее было бойкое, а главное, было чутье. Она хваталась за тему, казавшуюся ей интересной, и редко ошибалась. Статья находила отклик, шли письма. Карьера складывалась, Ная шла в гору, у нее появились деньги. И с мужчинами теперь было проще. Когда Ная поняла, что не хочет больше устраивать свою судьбу через брак по расчету, все встало на свои места.

Дима был в ее жизни величиной постоянной. Но она считала себя выше и по заработкам, и по тому положению, которое занимала. Она теперь кто? Корреспондент известной на всю страну газеты с миллионными тиражами, студентка МГУ, будущая звезда, возможно, редактор. Главный редактор, как думала она втайне. А он? Младший научный сотрудник в каком-то КБ! Серость. Ее имя стоит под репортажами, вызывающими огромный общественный резонанс. А его кто знает? Дмитрий Сажин! Что это? Пустой звук. Не то, что Наина Нечаева!

Дима чувствовал, что любимая женщина относится к нему снисходительно. И в конце концов не выдержал.

– Надо что-то решать, – сказал он, глядя ей в лицо. Они лежали в постели, оба усталые, расслабленные. В руке у Наи была сигарета. – И перестань, наконец, курить! Меня это уже раздражает! Ная, я с тобой разговариваю!

– У меня работа такая, – с усмешкой сказала Ная, затягиваясь. Последнее время она пристрастилась к курению. Постоянные разъезды держали в напряжении, да и статьи, которые приходилось писать по ночам, требовали допинга. Кофе уже не помогал, приходилось курить одну сигарету за другой, чтобы глаза не слипались.

– Вот о твоей работе мы и поговорим, – серьезно сказал Дима. – Мне кажется, что ты стала задирать нос.

– А почему бы мне его не задирать? – улыбнулась Ная. – Я талантливая журналистка, молодая красивая женщина. Можно сказать, состоявшаяся женщина.

– А я, по-твоему, неудачник? – нахмурился Дима.

– Я этого не говорила.

– Но ты так думаешь. Иначе почему отказываешься выйти за меня замуж?

Ная молчала.

– Скажи что-нибудь, – попросил Дима.

– Ты и сам все знаешь.

– Знаю, что я тебе не пара? Так?

– Какой-то младший научный сотрудник.

– Но я подрабатываю, где могу! Это временный спад! Если тебе деньги нужны, я что-нибудь придумаю, чтобы их достать!

– Вот когда придумаешь… – протянула Ная.

– Знаешь, мне это надоело. Нам надо расстаться.

– Что-о?

Она приподнялась на локте и посмотрела на Диму с огромным удивлением. Чтобы ее, Наину Нечаеву бросил мужчина?! Да не бывать этому! Будет при ней, пока она сама не захочет расстаться!

– Я так больше не могу. Ты меня постоянно унижаешь.

– Видали! – фыркнула Ная. – Он обиделся!

– Я подал заявление. Увольняюсь из КБ. Так что я уже даже не младший научный сотрудник. Я безработный.

– У нас в стране безработицы нет. Тебя посадят. Как тунеядца, – рассмеялась она.

• Предыдущая
• 30/58
• Следующая