Троил и Крессида - Чосер Джеффри - Страница 16

Твои, пока не взял меня Господь.

Нет, я не жалуюсь! Но мудрено ли,

Что стражду я от непрестанной боли?

Когда же, о нежнейшая из жен,

Тебе мое признанье не по нраву, -

То, сам на смерть собою осужден,

Охотно я умру любви во славу:

Ведь жизнь моя принадлежит по праву

Тебе! Излил я сердце пред тобой -

Теперь легко смириться мне с судьбой".

К сей мужественной скорби состраданьем

Кремень и тот проникнуться бы смог!

Пандар давно уж волю дал рыданьям

И повторял, Крессиду тыча в бок:

"Жестокая! Его мучений срок

Ты продлеваешь! Сжалься - иль отказом

Убей на месте нас обоих разом!"

- "Но что должна я сделать? Не пойму,

Чего вы от меня хотите, дядя?"

- "Чего хочу? Чтоб не дала ему

Ты умереть! - воскликнул тот в досаде.

- "Коль так, - вздохнула, на Троила глядя,

Вдовица, - растолкуйте мне, мой друг,

Чем облегчить могу я ваш недуг?"

- "Растолковать? Души моей отрада,

Чистейший светоч! Только об одном

Прошу - иных мне милостей не надо -

Чтоб глаз твоих лучи своим теплом

Меня порой касались! Я ж во всем,

Коль разрешишь, слуга твой буду вечный,

Столь бескорыстный, сколь и безупречный.

Твое лишь одобренье, госпожа,

Наградою мне будет за старанье;

Когда же согрешу, тебе служа,

Иль твой запрет нарушу, - то заране

Готов я смерть принять за ослушанье!

Один закон мне будет - твой приказ:

Располагай же мной во всякий час.

О, буду я - лишь дай на то согласье -

Смиреннейшим, усерднейшим из слуг:

Любой каприз исполнить в одночасье

Почту за честь! На север иль на юг

Помчусь по знаку! Вот как мой недуг

Ты можешь облегчить: что, трудно ль это?

Я все растолковал и жду ответа".

- "Ну, что же ты молчишь! - вскричал Пандар, -

Скажи ему, что ты не соизволишь

Взять от него столь неподобный дар:

Несчастный предлагает ей всего лишь

Себя в рабы! Но нет, не приневолишь

Гордячку... О, зачем я не Зевес!

Я громом бы сразил тебя с небес!"

На то Крессида, не смутясь нимало,

Усмешливый оборотила взгляд

На дядю и, помедлив, отвечала:

"Коль перемены эти не сулят

Бесчестья мне - не вижу я преград

К тому, чтобы принять, из уваженья,

Достойного Троила предложенье.

Коль моего доверья никогда

Он не обманет в приступе гордыни

И честь мою от всякого вреда

Обережет, как берегут святыны, -

Клянусь душой, что с радостью отныне

Ему я буду верный, нежный друг.

Не плачьте, дядюшка! Довольно мук.

Но вас, мой милый принц, должна сначала

Я упредить: хоть ваш и славен род,

В любви не больше царствовать пристало

Вам надо мною, чем наоборот;

Я обходиться с вами наперед

Намерена, как подобает с другом:

Ласкать и распекать вас по заслугам.

Но прежде, рыцарь мой, пускай опять

К вам силы возвратятся, всем на радость.

Я ж постараюсь нежностью воздать

За все мученья ваши, дабы сладость

Пришла на смену горечи, и младость

Воспряла снова!" - и, сказавши так,

Его поцеловала, дружбы в знак.

Пандар немедля рухнул на колени:

"Хвала тебе, великий Купидон,

За то, что не презрел моих молений! -

Воздевши к небу длани, крикнул он, -

О, торжествуй, Венера! Что за звон

Мне чудится? Не сами по себе ли

Колокола на радостях запели?

Но тише! уж наверное, теперь

Прочли письмо Елена с Деифобом

И к нам идут. . Племянница, поверь -

И ты, Троил, с горячкой и ознобом

Когда покончишь, - юным двум особам

Мой дом открыт, и сможете вы там

Наговориться всласть; я знак подам.

Тогда-то мы и поглядим, который

Из вас двоих искуснее в речах

Любовных; о, тогда на разговоры

Вам времени достанет! Да и страх

Пройдет, лишь ты до срока б не зачах!"

- "Когда же срок?" - вздохнул чуть слышным эхом

Троил; но тот лишь разразился смехом.

Здесь воротился в спальню Деифоб

И с ним Елена с жалостью во взоре;

Со стоном руку положил на лоб

Царевич, о своей припомнив хвори;

Пандар же, подозвав Крессиду, вскоре

Сказал: "Пора, племянница! Пойдем.

Благодари хозяев за прием".

Та всех троих с учтивостью отменной

За честь благодарила - и, в ответ

Отдав поклоны, Деифоб с Еленой

Глядели с одобреньем ей вослед;

И сделавшись предметом их бесед,

Ее краса, и ум, и обхожденье -

Все вызвало похвальные сужденья.

Итак, вдова направилась домой.

Троил же, проглядев письмо, над коим

В саду трудились брат его с сестрой,

И выразив признательность обоим,

Вдруг насладиться пожелал покоем:

Его, сказал он, что-то клонит в сон,

От разговоров утомился он.

Страдальца тут облобызав, царица

Отправилась к себе; ушел и брат.

Настал черед Пандару воротиться -

И молнией примчался он назад

И до полнбчи был куда как рад

Больного болтовнёю тешить, лежа

На тюфяке соломенном у ложа.

Когда ж, замкнувши двери и врата,

Все во дворце уж третий сон глядели

И воцарилась тишь и темнота, -

Пандар, к царевичу на край постели

Присевши, разговор завел о деле

И говорил без шуток в этот раз;

Я речь его перескажу для вас.

«Мой добрый господин и брат бесценный! -

Так начал он, - с тех пор, как ты весной,

Любви злочастной мученик смиренный,

Метался в лихорадке затяжной, -

Я сам от горя потерял покой

И не жалел ни силы, ни уменья,

Стремясь твое приблизить исцеленье.

И вот, как видишь, дело до конца

Почти довел я, потрудясь немало.

Сие не для похвального словца

Я говорю; мне хвастать не пристало:

Служа тебе, я с самого начала

Повел, увы, постыдную игру,

Какая самому не по нутру.

Для одного тебя, впервые в жизни,

Я расстарался наподобье тех,

Кто, справедливой предан укоризне,

К мужчинам водит женщин для утех!

Племяннице моей неведом грех;

И я подстроил так, что положилась

Она вполне на честь твою и милость.

Не о своей корысти, видит Бог,

Я пекся, помышлял не о награде -

Лишь о тебе: ты был совсем уж плох

И муку смертную таил во взгляде.

Но брат мой, умоляю, Бога ради,

Будь скромен: имя доброе вдовы

От ненасытной береги молвы!

Крессида строгостью и чистотою

Известна всем; досель ничей упрек

Ей не грозил: она слыла святою!

О горе мне! Ужели я обрек

Бедняжку на позор? и как я мог?

Ей ближайший родич - о Создатель! -

Я обошелся с нею как предатель.

Не я ль толкнул ее на этот путь,

Внушив, что всякую твою причуду

Исполнить не зазорно ей ничуть?

Едва о том прознав, меня повсюду

Ославят за коварство, как Иуду,

Несчастную навеки погубя!

Не много проку в том и для тебя.

Вот потому-то я в такой опаске

И не решусь на следующий шаг,

Не остерегши прежде от огласки

Тебя, доколь ты сам себе не враг.

Нас может погубить любой пустяк!

Прости, что повторяюсь я, но тайна

Важна в подобном деле чрезвычайно.

И впрямь немалый происходит вред

От болтовни иль хвастовства пустого:

Из книг мы знаем, сколько тяжких бед

Влечет беспечно брошенное слово;

И мудрые предания былого

Нас учат, и присловья прежних дней:

"Уменье промолчать - всего важней!"

Когда бы время я имел в достатке -

Хоть сто историй вспомнил бы подряд

Про хвастунов, чьи скверные повадки

Губительны для дам! Но, милый брат,

Ты знаешь сам, что люди говорят

О болтунах: пусть болтовня их даже

Правдива - всё порока нету гаже!