Лента Mru - Смирнов Алексей Константинович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/42
• Следующая

Нор взмахнул рукавами:

— Вот! Вот такую махину отгрохали — специально, чтобы ввести их в заблуждение! Снарядили фальшивую экспедицию, отправили подальше, в самые горы: там, дескать, колыбель человечества, а значит, и наш секретный центр. Были написаны целые книги, я их читал как редактор, корректор, да еще верстку делал сам; читал и сам поражался — какое же наглое нужно воображение, чтобы сочинить столько небылиц? Мы старались соответствовать. Если зависнуть над махиной на вертолете, можно различить геометрическую фигуру…

Зевок, оставаясь на расстоянии полутора метров от обеденного стола, сверлил Нора нетерпеливым взглядом и по инерции жевал, хотя жевать уже было нечего. Нор перехватил этот взгляд и сделал Зевку замечание, посоветовал слушать, когда в первый и последний раз рассказывают такое, чего не найдешь ни в книгах, ни в газетах, ни в старушечьих сплетнях. Обмылок, перенявший от Голлюбики отменный слух, мерно подергивал ушными раковинами в резонанс с информацией. Лайка рассматривала черных лепных амуров, осадивших спящую люстру.

— Если правильно провести биссектрисы и медианы, — продолжил Нор, возобновив хождение взад и вперед, — можно якобы вычислить замаскированное отверстие, ведущее в пирамиду. В пирамиде, на глубине десяти тысяч метров под землей, тоже якобы, спят законсервированные прародители человечества, то есть Генофонд. У них есть третий глаз, а на руках по шесть пальцев. Ростом они около трех метров и совершенно лишены мозгов. Мы, когда их выращивали, решили вообще обойтись без мозга, потому что одно дело — продублировать голову, которая уже есть, и совсем другое — соорудить новую. Ведь их никто не собирается будить. Считается, что они будут спать до последних времен, когда звезда упадет, кладези отверзнутся, на небе сделается тишина, и все такое. Под одним из саркофагов находится еще один люк, через который, минуя тысячу опасностей, можно добраться до замаскированного командного пункта — фальшивого, разумеется. Там ничего нет. Посреди комнаты стоит старенький осциллограф, а на стенах висят портреты всех бывших и будущих правителей государства. Некоторым кто-то уже успел подрисовать рога и усы. Мы даже заложили капсулу с говном для потомков, но потом политика поменялась, и ее отправили сразу на Марс. В ССЭР сделали вид, будто поверили в сказку. И втайне продолжали искать настоящий центр Хирама, потому что там не принято верить никому, даже себе, и даже в последнюю очередь — себе. Сетовать я не стану — понятно, что нашим врагом может считаться только достойный противник, приблизительно равный нам по силе и хитрости. Там тоже наштамповали разных генералов-полковников, — и шрамы на лице Нора умножились вдвое, придав ему гневное выражение, — отъявленных мерзавцев, — проскрежетал Нор и сжал кулаки. Зевок и Обмылок сочувственно закивали, Лайка фыркнула. — Их, якобы, самостоятельно нарожала родная земля, они считают себя богатырями… Короче говоря, они догадались, что наши водят их за нос. Вечно их инородцы обманывают, все кругом виноваты — а сами? Вековая любовь к Правде заставила обмануться? Поддакивая наемным психам, которые читали лекции о спящих пращурах и пирамидах, они приступили к поискам настоящего центра Хирама. А тот, кто ищет, тот находит. Сейчас наши шансы примерно равны. Остается надеяться, что звезды склонятся в нашу сторону…

В ответ на это мы, взявшись за руки-лучики, сложили наш свет в осведомительное послание. В нем говорилось, что зрители часто симпатизируют злодеям, но все же предпочитают, чтобы в конце победил добрый герой. Нам было слегка досадно оттого, что никто его никогда не прочтет, но сколько отзывов пропадает впустую — кто знает? К тому же мы помнили, что тоже, в конце концов, не являемся очевидцами современных событий. Мы видим давние дела, которые успели превратиться не то что в седую, но в лысую старину. Мы будем замирать перед последним актом, сопереживая его участникам, когда актеры давно уже исчезнут со сцены.

Нор утомленно и беспорядочно вещал:

— Не зря у них идолы были деревянные… Деревянный идол есть ложь о добрых делах. Это ясно из пророка Иеремии… И сделается сей Вавилон владением ежей и болотом. Юные кем-товцы, сидящие рядом… Авангард стада есть стая….

Обмылок, ощутив, что лекция заканчивается сумбуром, начал рассматривать снимок.

— Тут ничего не понятно, — пожаловался он. — Какие-то пятна и белая стрелочка.

Нор пожал плечами:

— Чего же ты хочешь? Снимок сделан со спутника, — он снова полез в карман и вынул новые фотографии. — Вот, изволь — то же самое с близкого расстояния.

Обмылок впился в картинку злыми глазками. Подъехал Зевок, придвинулась Лайка. Их взорам предстала каменистая поляна: кое-где пробивалась голодная зелень, да еще серебрились мхи, из-за которых мерзлые земли напоминали щеки прокаженного. В отдалении прохаживался размалеванный клоун в дворницких рукавицах; изо рта вылетал пар, похожий на сырое привидение. Еще дальше, на предпоследнем плане, зияло черное отверстие. А совсем вдалеке тянулись унылые сопки.

— Северный городишко, — Нор уперся ладонями в стол и смотрел в сторону, на свечи. — Сзади — вход в пещеру, замаскированную под увеселительный аукцион. Туда-то вы и отправитесь. Наши люди приготовят для вас все необходимое, вы пройдете по радиомаячку. Поедете под видом туристов… впрочем, нет. С туристами там неважно. Будете изображать морских офицеров-отпускников. Это морской город, в нем полно военных. Возьмете водки…

— А зачем? — спросила Лайка.

— Что — зачем?

— Зачем все это понадобилось? Зачем нужен центр Хирама? Зачем взрывать центр Святогора?

Шрамы Нора чуть приоткрылись, сочась недоумением:

— Глупый вопрос. Это же метафизика, философия. Мы существуем, чтобы в этой стране царил постоянный кошмар. Потому что если в ней будет все хорошо, то плохо будет всем остальным. Однажды Россия уже побывала в силе и едва не устроила по-своему, да так, что все до сих пор под впечатлением…

Сказавши так, Нор представил, как Истина тонет в огне и крови — процесс, донельзя любезный бесчувственному, каменному сердцу Нора. «Может быть, и нету уж сердца, — подумалось Нору. — По-моему, там резали особенно глубоко».

Он отрешенно забормотал из Исайи: «И страусы поселятся, и косматые будут скакать там…»

Потом завел новую философию, не обращая внимания, слушают его или нет:

— Что доброго в Солнце? Подсолнух, олицетворение ласковой жизни, следит за ним и поворачивается, открываясь ему — но что же в том растении созревает? корм для двуногих свиней, звуковая дорожка к сельскому кинофильму…

Нор чувствовал не сердцем, а перикардом, но от тесного соседства выходило похоже, и все обманывались.

Аэропорт — это специальный орган для восприятия внешнего мира, положенный всякому приличному городу. Города поменьше остаются одноглазыми циклопами; мегаполисы обзаводятся вторым, а то и третьим глазом в тщетной надежде просмотреть вселенную насквозь, протереть в ней дыры — напрасный труд! все, что они получают, оказывается утроенным потоком ненужных сведений, которые они не в состоянии переварить, а потому постоянно пропускают внутрь себя разную шушеру: нелегальных иммигрантов, террористов и провинциалов, которые готовы разбавить своей ослиной мочой благородную городскую кровь.

Остальные, затрапезные, городишки, так и остаются слепорожденным пометом, сонным в своем унылом неведении. Южному городу, что приковал к себе наше праздное любопытство, повезло прирасти таким органом благодаря удобной и приятной географии. В раннее августовское утро сей чуткий орган был поражен очередной стрелой: стремительным лайнером, который прилетел и по-хозяйски раскорячился на летном поле. Город вяло отреагировал на соринку, принявшись почесывать проснувшееся око; расточительные ночные огни погасли; из брюха лайнера посыпались беспечные букарашки, привлетевшие в отпуск. Городу, погрязшему в порочных усладах, было невдомек, что своим содержанием брюхо самолета походило больше не на соринку, но на доброе бревно. Среди прибывших были три человека, которые своим видом нисколько не выделялись из пляжной толпы: двое мужчин и одна женщина.

• Предыдущая
• 13/42
• Следующая