Ошибка Одинокого Бизона (илл. А. Вальдмана) - Шульц Джеймс Виллард - Страница 25

• Предыдущая
• 25/96
• Следующая

Были мы бедны. Правда, мы не голодали, но на нашу долю доставались самые жилистые куски мяса. И одет я был хуже сверстников. Не имея лошадей, мы при переселении племени плелись позади вместе с нашими собаками, а некоторые мальчики смеялись надо мной. Тогда я молил богов помочь мне расти быстрее и успокаивал себя клятвой, что придет день, когда у меня лошадей будет больше, чем у них.

Прошло несколько лет, и наконец настал день, когда я убил первого моего бизона. Добрый наш друг Не Бегун подарил мне настоящий лук и настоящие стрелы с кремневыми наконечниками. На следующее утро мы с Питаки отправились на охоту. Я взял с собой всех наших собак, потому что твердо решил не возвращаться домой без мяса. В окрестностях лагеря было мало дичи, и лишь около полудня мы увидели маленькое стадо бизонов, пришедших на водопой к речонке. Я подполз к самому краю холма, у подножия которого протекала речонка, натянул тетиву, и стрела вонзилась в спину крупного бизона. Раненое животное обратилось в бегство, остальные последовали за ним. Мы с Питаки, погоняя собак, пустились в погоню и, пробравшись сквозь заросли, увидели раненного мной бизона. Мертвый, он лежал на траве. О, как я был горд! Питаки плясала вокруг огромного животного, обнимала меня и даже собак.

— Брат, — кричала она, — теперь мы ни в чем не будем нуждаться! Будем есть языки бизонов и лучшие куски мяса. Скорее, скорее! Разрежем тушу! Достань нож!

К счастью, нож у меня был — настоящий железный нож. Этот нож я купил у торговцев, отдав за него три шкуры бобра, подаренные мне Не Бегуном. Быстро содрал я шкуру с бизона, рассек тушу и, нагрузив собак, перевез мясо в лагерь. Как удивилась и обрадовалась старая Сюйяки, когда мы принесли мясо в вигвам! Старушка даже заплакала от радости. И после этого я всегда снабжал ее мясом и шкурами, а когда мне пошел пятнадцатый год, я купил у белых торговцев в кредит три капкана и стал ловить бобров. Зимой я отнес торговцам шкурки пойманных мной бобров и получил взамен три одеяла.

С тех пор как я начал охотиться на бизонов и ловить бобров, у меня появилась уверенность в собственных силах В семнадцать зим я много думал о будущем. Я твердо решил стать великим воином, таким же отважным и сильным, как Одинокий Ходок, старшина клана Короткие Шкуры и вождь племени пикуни. Все относились к нему с любовью и уважением, потому что был он человеком смелым, справедливым добрым и всегда помогал беднякам.

Когда настала весна, я участвовал в набеге на враждебное нам племя кроу. Во главе военного отряда стоял Не Бегун, а я исполнял при нем обязанности слуги. Выступили мы в поход, как только зазеленела трава, а домой вернулись в конце следующего месяца и пригнали табун славных лошадей. На мою долю досталось пять голов. Для нас троих пять голов являлись целым состоянием. Теперь мы могли ехать верхом, а не плестись в хвосте, когда племя кочевало по равнинам. Но я был недоволен собой, так как никакого участия не принимал в уводе лошадей. Мне поручено было сторожить тех, которых приводили Не Бегун и его воины из лагеря спящих кроу. А мне очень хотелось знать, хватит ли у меня храбрости пробраться в лагерь врагов и в случае необходимости вступить с ними в бой.

Когда настал месяц Спелых Ягод, я снова принял участие в набеге. На этот раз во главе отряда стоял Древний Барсук, молодой способный воин. Мы перевалили через Спинной Хребет Мира, вступили в страну племени неперсе и нашли его лагерь. Я исполнял обязанности слуги при Древнем Барсуке. Он назначил своим воинам место сбора, а мне приказал остаться и сторожить лошадей, которых они приведут.

— Нет, я хоть разок побываю в лагере, — сказал я ему и после долгих споров настоял на своем. Древний Барсук считал, что я еще слишком молод и потому не могу участвовать в таком опасном набеге.

В лагере было около ста вигвамов. Находился он на восточном берегу реки, пересекающей широкую равнину. У самой воды густо разрослись виргинские тополя и кусты. Когда стемнело, мы выползли из леса, в котором прятались, пересекли равнину и залегли в кустах на расстоянии выстрела от неприятельского лагеря. Но враги не подозревали о нашем присутствии. Они пировали, плясали, вели беседу, и нам казалось, что они никогда не улягутся спать. Взошла луна, а при лунном свете наше предприятие становилось значительно более опасным, чем в темноте. Впрочем, мы знали, что при свете легче будет отыскать и увести лошадей, привязанных между вигвамов.

Было уже поздно, когда в вигвамах погасли огни. Наконец Древний Барсук отдал приказ трогаться в путь. Ружья у меня не было, а лук и колчан висели за спиной. Единственным моим оружием была военная дубинка, привешенная к правой руке. Лук я не мог держать в руках, — я знал, что обе руки должны быть свободны, так как мне предстояло отвязывать лошадей.

Миновав первые вигвамы, я понял, что значит войти в лагерь врага. Мне было страшно. Все пугало меня. Темные тени у входа в вигвамы могли быть ночными сторожами, охранявшими спящий лагерь. В любой момент мог кто-нибудь выйти и увидеть меня. У меня началось сердцебиение, когда я подкрался к трем лошадям, которые были привязаны к вбитым в землю колышкам между вигвамами. Перерезав концы веревок, я осторожно выбрался из лагеря, ведя за собой лошадей. Несколько раз я останавливался и прислушивался, не проснулись ли люди, спящие в вигвамах.

Я пересек равнину и, войдя в лес, привязал лошадей к деревьям. Вскоре присоединились ко мне товарищи; каждый из них привел двух, трех или четырех лошадей.

— Ты захватил трех? Молодец! — сказал мне Древний Барсук. — Теперь ты останешься здесь и будешь сторожить лошадей. Уже за полночь. Еще разок мы проберемся в лагерь, а затем отправимся домой. Подожди нас.

Я просил разрешения вернуться в лагерь, говорил ему, что все захваченные нами лошади крепко привязаны к деревьям и сторожить их не нужно. Снова мне удалось настоять на своем. Вот тогда-то я понял, что опасность возбуждает человека. Было мне очень страшно, и, однако, самое сознание опасности побуждало меня вернуться.

Когда мы снова подошли к лагерю, большие черные облака надвинулись с запада, и подул теплый ветер, предвещавший дождь. Мы разбрелись в разные стороны. Я пошел той же дорогой, по которой шел в первый раз, и вскоре увидел несколько лошадей, привязанных к колышкам. Одна из них — большая черная лошадь — стояла в сторонке. Она понравилась мне с первого взгляда, и я решил увести ее одну, зная, что по сравнению с ней остальные лошади немногого стоят. Я не сомневался, что она была прекрасным скакуном Осторожно подошел я к ней и провел рукой по глянцевитой шее. Лошадь не захрапела и не попятилась от меня, — по-видимому, нрав у нее был кроткий. Я перерезал привязанную к колышку веревку, два раза обмотал ее вокруг морды и повел за собой лошадь.

Луна скрылась за набежавшим облаком. Когда снова стало светло, я увидел Древнего Барсука, который крался к привязанным лошадям. Он дал мне знак идти дальше и я прошел мимо него, зорко осматриваясь по сторонам.

Вдруг за моей спиной раздался крик. Оглянувшись, я увидел человека, бегущего к Древнему Барсуку, который только что отвязал одну из лошадей. Они столкнулись лицом к лицу. Древний Барсук оттолкнул врага и повалил его на землю, а сам вскочил на лошадь и тут только заметил, что передние ноги ее связаны и она может либо идти очень медленно, либо скакать вприпрыжку. Он ударил ее каблуком в бок и заставил скакать. Все это произошло гораздо быстрее, чем я рассказываю. Проснулся весь лагерь. Когда я вскочил на свою черную лошадь, из вигвамов, размахивая оружием, выбежали люди; одного из них моя лошадь ударила копытом, и он упал. Загремели выстрелы, зажужжали стрелы, но я уже выехал из лагеря и оглянулся посмотреть, скачет ли за мной Древний Барсук. Лошадь его, смешно подпрыгивая, скакала довольно быстро, и люди, гнавшиеся за Барсуком и стрелявшие из луков, начали отставать. Но я знал, что в погоню за нами будут посланы всадники. Поэтому я решил подождать Древнего Барсука и спросить, что я могу для него сделать.

• Предыдущая
• 25/96
• Следующая