Мафиози из гарема - Славная Светлана - Страница 53
- Предыдущая
- 53/70
- Следующая
Птенчиков поднялся и вновь подошел к окну. За пределами двора, на прямоугольной площадке между каменной стеной и овальным павильоном с высокой крышей, происходило что-то странное. Стараясь расширить зону обзора, Иван изо всех сил вытянул шею и вжался носом в решетку. В башню проникал шум невидимой ему возбужденной толпы, но разобрать смысл выкриков не получалось. По площадке хаотично кружили вооруженные всадники, судя по одежде принадлежащие к двум противоборствующим командам. Оружие выглядело как-то странно: больше всего оно напоминало деревянные черенки от метел. Всадники время от времени метали их друг в друга на манер дротиков или же, разгоняясь и схлестываясь, принимались бить противников по головам. На глазах Птенчикова один из игроков не удержался в седле и рухнул прямо под копыта гарцующему коню. На поле выскочили какие-то люди, подхватили беднягу под мышки и поволокли прочь.
«Жестокие развлечения», – думал Птенчиков, прислушиваясь к шуму далеких трибун.
Неожиданно игра прекратилась. Всадники спешились и выстроились в шеренгу, застыв в почтительных позах. Иван затаил дыхание. На площадку выбежало целое подразделение конюхов, поспешно увело скакунов, а потом Птенчиков увидел… султана! Светлейший держал в руках некое подобие мяча и что-то с энтузиазмом втолковывал растерянным игрокам.
«Вы случайно не знаете, что происходит?» – отправил Иван мыслеимпульс друзьям.
«А что?» – тут же разволновалась Варвара.
«По-моему, султан затевает футбольный матч».
«Чем бы дитя ни тешилось», – фыркнул Гвидонов, успевший покинуть дворец и теперь изнывающий от беспокойства в ожидании вечера.
– Странно это, – пробормотал Птенчиков, вновь припадая к окну.
События на поле развивались стремительно. Команды быстро уяснили суть игры, трибуны дружно скандировали изобретенные по ходу дела «кричалки», разобрать смысл которых Ивану мешало расстояние, а совершенно счастливый султан, избравший роль судьи, носился по площадке и заливисто свистел. Страсти накалялись. Команда янычар выигрывала у команды алебардщиков со счетом 6:0. Затем алебардщики вырвались вперед и повели со счетом 21:13. Трибуны неистовствовали. На последних минутах матча счет сравнялся – 47:47, и тут султан, заметив нарушение правил со стороны янычар, назначил в их ворота пенальти.
Гарный хлопец Андрийко, успевший оклематься после стычки с алебардщиками в доме менялы Абдурахмана, занял место в импровизированных воротах своей команды. Его длинноногий противник взял разбег с противоположного конца поля и изо всех сил шарахнул по мячу. Не выдержав такого обхождения, мяч лопнул и окатил вратаря волной высыпающихся опилок. От неожиданности янычар присел, закрыв голову руками, и остатки «снаряда» беспрепятственно приземлились в углу ворот.
Трибуны взорвались приветственными криками, а султан провозгласил:
– Со счетом 48:47 победу одерживает команда алебардщиков!
И тут произошло непредвиденное:
– Судью на мыло! – взвыл гарный янычар Андрийко.
– Долой султана! – поддержали его собратья по команде, и мятежная волна негодования побежала по рядам янычар, охватывая всю территорию сераля и подбираясь к казармам.
С высоты своей башни Птенчиков не мог разобрать сути происходящего, но неординарность событий была очевидна. Со всех сторон к спортивной площадке спешили вооруженные люди.
– Неужели бунт? – холодея от собственной догадки, прошептал Иван. Он стал лихорадочно припоминать досье Сапожкова. Янычары, элита Оттоманской империи. Жестокая муштра, строгие правила, означающие беспрекословное послушание, отсутствие распрей, отказ от любых излишеств, запрет на женитьбу и поддержание родственных связей, а также соблюдение всех религиозных заповедей навязанной им веры. До тех пор, пока султаны водили их в бой и поддерживали высокий воинский дух корпуса, янычары были практически непобедимы, но, когда последующие правители сменили поле боя на гарем, строгость правил ослабла., и вскоре нарушения и злоупотребления всякого рода превратили эту великолепно организованную гвардию в бич и позор империи. Численность янычар неуклонно возрастала. Уверенные в своей силе и безнаказанности головорезы начали бунтовать и диктовать султанам свою волю, свергая и назначая министров, а то и самих правителей. Покончить с янычарами раз и навсегда удалось лишь Махмуду II в 1826 году, сметя их со страниц истории Стамбула огнем артиллерии.
К несчастью, Антипов досье Сапожкова не читал и потому стоял посреди стадиона в величайшем недоумении. Что происходит в этом сумасшедшем городе? Как смеют эти люди оскорблять самого султана?
Тут к нему шустрым колобком подкатился Черный евнух.
– Не желает ли великий султан укрыться в опочивальне? – услышал Антипов. Уговаривать его не пришлось, благо именно в опочивальне начинался подземный ход, выходящий на берег Мраморного моря. Втянув голову в плечи, султан тихой сапой покинул место событий. Не таков был Черный евнух: не теряя присутствия духа, он пробился сквозь толпу янычар прямо к гарному хлопцу Андрийко и закричал ему в ухо:
– Пока ты тут сотрясаешь воздух, жену Абдурахмана судят за прелюбодеяние! Муфтий приговорил ее к смертной казни, и, если ты хоть немного опоздаешь, красавицу Ксану посадят на кол!
– За мной, други! – взревел гарный хлопец и взмахнул ятаганом. И привыкшие уважать его авторитет янычары устремились прочь из дворца.
…Тощий ручеек беседы иссяк, так и не превратившись в бурный поток разговора. Сердобольная Тося решила больше не мучить жертву пожара еще и расспросами – было ясно, что результата это не принесет. Молчание затягивалось, но уходить девушке не хотелось, и она предложила:
– Не хотите ли прогуляться по саду? Вы, наверное, еще не выходили из палаты?
В саду Реабилитационного центра царило необычайное оживление – слухи о красавце-обгорельце из средневековой Турции распространились на удивление быстро. Кучковаться в коридорах Центра категорически запрещалось, поэтому пациентки дружно высыпали на пленэр и неспешно фланировали, надеясь своими глазами лицезреть чудо пластической хирургии. Особо дальновидные даже послали заявки на погружение в старотурецкий, удивляя сотрудников ИИИ внезапно вспыхнувшим интересом к этому языку.
– Вы не поверите! – говорил пожилой лаборант, потрясая толстой пачкой заполненных бланков перед носом заведующего Лингвистической лабораторией.
Каково же было всеобщее разочарование, когда красавчик появился в саду под ручку с неизвестной молодой особой!
– Ишь, какая шустрая, – зашептались оскорбленные до глубины души тетки.
– Этот слащавый взгляд…
– Неприлично пухлые губки…
– И хищные ямочки на щеках!..
Впрочем, большинство пациенток Реабилитационного центра так быстро сдаваться не собиралось. Проходя мимо обгорельца, женщины старательно подмигивали, строили глазки, игриво покачивали бедрами. От такого пристального внимания несчастному красавцу было явно не по себе. Но когда одна из пациенток внезапно привалилась к нему пышной грудью и прямо в ухо томно прохрипела: «Салям алейкум, пупсик!» – молодой человек резко дернул Тосю за руку и поволок обратно в палату.
– Не понимаю, что я такого сделал! Почему они все на меня так смотрят? – сокрушался он, захлопывая за собой дверь.
– Это же очевидно. – Тося снова смущенно покраснела и негромко произнесла: – Вы очень симпатичный и обаятельный мужчина.
– Правда? – засомневался пациент.
– Ой, заболталась я с вами, – внезапно засуетилась Тося, хватаясь за сумочку. – Мне уже пора, а вам не мешало бы отдохнуть.
– Жаль, что вытак быстро уходите, – вздохнул больной. – Но вы придете еще?
– Приду, – твердо произнесла девушка, думая о своем пропавшем без вести муже. – Я обязательно что-нибудь придумаю, и мы вернем вашу память.
…Небо Истанбула начало приобретать тот особый сапфировый оттенок, который предупреждает о приближении вечера. Минуты текли, как песок сквозь пальцы, но никто не нарушал тягостного одиночества Варвары Сыроежкиной. Пленницу мучили ужасные сомнения: что, если с наступлением долгожданной темноты вместо бывшей подруги сюда заявится ее великовозрастный сынуля? Мерзкий комок страха медленно кувыркался внутри, сжимая горло.
- Предыдущая
- 53/70
- Следующая
