Душа мумии. Рассказы о мумиях. Том 1 - Шерман Александр - Страница 3

• Предыдущая
• 3/51
• Следующая

Люди состоятельные и способные оплатить комплексный процесс мумификации начинали планировать свою смерть и погребение при жизни. Но египтяне вовсе не были фанатиками смерти; они любили жизнь и хотели, чтобы жизнь продолжалась вечно.

Египтомания — и, в расширительном смысле, завороженность мумиями и всем египетским — со времен древних греков являлась частью западной культуры. Пирамидам и сфинксу в Гизе исполнилось уже 2,000 лет, когда Геродот, греческий историк и любознательный путешественник, посетил Египет в 450 году д.н. э. Он восхищался египтянами, о которых в своей «Истории» писал: «Как мне думается, египетский народ… существовал всегда, с тех пор как на свете появились люди»[6], и Египтом, ведь «в этой стране более диковинного и достопримечательного сравнительно со всеми другими странами»[7].

Геродоту и другим путешественникам Египет виделся одновременно доступным и таинственным. Его искусство было повсюду — статуи фараонов, цариц, богов и богинь, резные барельефы религиозной и светской тематики, яркие фрески на стенах гробниц, изображавшие повседневную жизнь Древнего Египта. Но Египет в то же время являлся и магическим местом. Магия (heka) играла важную роль в повседневной жизни, медицине и верованиях, связанных со смертью. В Египте времен фараонов жрецы практиковали магию и были известны как хранители тайных знаний, полученных от богов. Ко временам Геродота Египтом уже пять веков правили чужестранцы, но древние египтяне продолжали восприниматься как могущественные создания, познавшие, возможно, тайны самой смерти.

Когда в Египте воцарилось христианство, таинственность древних египтян лишь достигла новых высот. К четвертому веку н. э. мало кто мог прочитать иероглифы. Публичное использование иероглифов прекратилось вскоре после 391 года н. э., когда римский император Феодосий Первый закрыл все языческие храмы. С исчезновением языческих жрецов исчезло и умение читать иероглифические надписи Египта эпохи фараонов и изготовлять мумии.

После первого мусульманского вторжения в 639 году Египет стал частью арабского мира. Арабы называли таинственную и неведомую магию Египта al кете. Древние египтяне именовали свою землю kemet — «черной землей» богатой и плодородной почвы по берегам Нила. Эго понятие, в виде кете, сохранилось до дней арабского вторжения. Арабское al кете породило слово «алхимия», означавшее веру в то, что путем произнесения правильных слов и применения нужных смесей и зелий можно превратить одно вещество в другое.

Арабы верили, что стоит человеку проникнуть в гробницу и произнести необходимую магическую формулу, как его взору откроются сокровища — золотые погребальные приношения и прочие богатства — ставшие невидимыми благодаря магическим ухищрениям древних. Разумеется, если считать, что древние могли делать предметы невидимыми, вполне можно поверить и в магические чары, защищающие гробницы от расхитителей. Фрески на стенах гробниц часто изображают церемонию «Отверзания уст»; но арабам казалось, что они изображали ожившие мумии. Подобные создания, давно умершие и не знающие страха, были бы ужасными противниками — и, конечно, всеми силами старались бы защитить свои могилы и ценности.

Ранние арабские авторы, в назидание будущим поколениям, нередко упоминали эти поверья. Так был заложен «сверхъестественный» фундамент, постепенно проникший в западное сознание.

В самих мумиях, однако, ничего ужасного не было.

Слово «мумия», пишет Джон Айото в Dictionary of Word Origins, «происходит от арабского mumiya, “забальзамированное тело” (производное от тит, “мазь для бальзамирования”). Но слово mummy, появившееся в английском языке, например, через средневековое латинское mumia и старофранцузское mumie, использовалось в значении “лекарственного притирания, изготовленного из мумифицированных тел”… Первоначальный смысл (“забальзамированное тело”) это слово приобрело только в начале 17 века». В других этимологических источниках разъясняется, что «мазь для бальзамирования» — это битум, природный асфальт, встречающийся в Персии. Увидев мумии, обмазанные толстым слоем черной смолы, арабские завоеватели решили, что они покрыты mumiya или тит, то есть битумом. Битум действительно применялся в мумификации в непосредственно предшествовавшие христианской эпохе века, но в основном использовалась смола и различные масла.

Мусульманские врачи лечили битумом плеврит и водянку (пациентам давали пить «битуминизированную воду»); битум применялся и как наружное средство при лечении ран и заболеваний кожи. В Западной Европе битум стал известен главным образом благодаря описаниям его целебных свойств в трудах мусульманских египетских врачей XII века. Начиная с XII в., тысячи египетских мумий были извлечены из могил во имя добычи якобы пропитывавшего их битума, затем проданы для медицинских нужд и тем самым уничтожены. В Европе мумии также использовались для лечения заболеваний суставов, улучшения кровобращения и продления жизни.

В XVI веке европейская знать считала порошок из мумий жизненно важным лекарственным средством. Франциск I, первый король Франции эпохи Возрождения, известный ученый и покровитель искусств, ежедневно принимал дозу порошка из мумии и корня ревеня и всегда носил с собой пакетик этого лекарства. Франциск считал, что порошок не только делает его сильнее, но и отпугивает наемных убийц.

Художники XVI и XVII веков широко пользовались краской, называвшейся «мумия» или «коричневая мумия» (она появилась, возможно, еще в двенадцатом столетии). Согласно некоторым источникам, пигмент находился в обращении вплоть до первых десятилетий^

В предисловии к составленной им антологии Into the Mummy’s Tomb Джон Ричард Стивенс называет Traite des embau- [8] mements selon les ancients et les modernes «самым ранним из известных нам художественных рассказов о проклятии мумии, написанным в 1699 году»[9]. Но нельзя сказать, что мумий страшились; с другой стороны, европейское сознание не воспринимало мумии как человеческое свидетельство древней цивилизации. В сущности, до XIX века, когда Наполеон Бонапарт вознамерился ради собственной славы покорить Египет, о стране и ее истории известно было очень мало.

Титульный лист «Трактата о бальзамировании» Луи Пените (1699)

Наполеон, по словам Б. Брайера, считал «Восток» местом, где все прославленные завоеватели мира «обретали величие». Он убедил французское правительство в необходимости начать кампанию, и в июле 1798 года, после трудного шестинедельного путешествия, несколько сотен транспортных кораблей высадили у Александрии около 34,000 солдат. Вместе с солдатами французские суда привезли более 500 гражданских лиц — биологов, минералогов, математиков, лингвистов, химиков, ботаников, зоологов, топографов, экономистов, художников, поэтов и прочих ученых мужей. Кампания Бонапарта была военным провалом, но одновременно стала культурным триумфом. Ученые составили монументальное «Описание Египта», печатавшееся с 1809 по 1827 год, и познакомили европейскую публику с египетским наследием. Были захвачены и археологические сокровища, но некоторые древности, собранные в Александрии для изучения, после окончания французской оккупации Египта в 1801 г. оказались в руках англичан. В числе других древностей, англичане завладели и гранитной (сперва считавшейся базальтовой) плитой с высеченным на ней в 196 г. д.н. э. жреческим декретом. Текст был написан трижды: подобающими для декрета иероглифами, демотическим письмом (шрифтом, употреблявшимся для повседневных нужд) и на греческом языке (то есть языке администрации). Получившая название «Розеттского камня» плита — французские солдаты нашли ее, копая яму под фундамент для расширения форта в порту Розетты (ныне Рашид) стала ключом к расшифровке древнеегипетских иероглифов. Спустя 1,400 лет письменные памятники Египта вновь сделались доступны для прочтения.

• Предыдущая
• 3/51
• Следующая