Бегство к любви - Тоул Саманта - Страница 8

• Предыдущая
• 8/66
• Следующая

Слишком много всего произошло со мной сегодня. Осмыслить это я не в состоянии.

Мне нужно поспать.

Стараясь ни о чем не думать, я вытягиваю ногу и кончиками пальцев спихиваю сумку с кровати. Выключаю свет и залезаю под одеяло.

Закрыв глаза, прислушиваюсь к далекому шуму движения на автостраде, пытаясь сосредоточиться только на этих звуках.

Интересно, Форбс ищет меня? А если найдет?

Я вскакиваю с кровати, хватаю тяжелый стул, что стоит у стола, и, подтащив его к двери, ставлю вплотную под дверной ручкой. Нужно было бы спрятать машину за мотелем, а не оставлять у входа на всеобщее обозрение, но сейчас из номера я ни ногой.

Но ведь я так далеко от Бостона. Форбсу и в голову не придет искать меня здесь. Раньше я никогда не покидала Бостон.

От этой мысли мне стало грустно.

Я никогда не покидала Бостон. Ни разу в жизни.

Существовала только в пределах Бостона. А в то же время моя мама вела где-то совершенно иную жизнь, жила без меня.

Я снова забираюсь в постель, щелкаю пультом и включаю телевизор, приковывая взгляд к экрану, чтобы отвлечься от того, что происходит у меня в голове.

В ней нет такого местечка, где я хотела бы сейчас оказаться.

Проснувшись, никак не соображу, где я. В висках стучит, слышу телевизор.

Наконец понимаю, что я в номере мотеля, куда заселилась с вечера.

Воспоминания о событиях минувшего дня нахлынули на меня. Форбс пытался меня изнасиловать. Надругаться. Мама… она жива. Она отказалась от меня. Оставила меня с Оливером.

Сердце и желудок начинают болеть, мучительно.

Я тру глаза, и это большая ошибка.

– Черт!

Я снова вжимаюсь головой в подушку, чтобы заглушить волну боли… и горя. Наконец остается только тупая ноющая боль в груди.

Я больше не делаю попыток пошевелиться, лежу неподвижно, но переполненный мочевой пузырь наконец заставляет меня встать с постели. Сделав свои дела в ванной, рассматриваю себя в зеркало.

Боже, какой кошмар. Глаз заплыл, почернел, налился кровью. Ни пудра, ни маскирующий карандаш не помогут.

Очевидно, всю следующую неделю придется носить солнцезащитные очки.

Я принимаю две таблетки «Адвила», чтобы приглушить резкую боль, и снова забираюсь в постель. Спиной прислонившись к изголовью, щелкаю пультом, переключая каналы. Пытаюсь сосредоточиться на телеэкране, старательно игнорируя шум и вопросы, теснящиеся в моей голове. Не получается.

Я понимаю, что должна решить, как мне быть дальше. Я не могу всю жизнь торчать здесь, в номере мотеля, расположенного у автострады I-90, бог знает где. И в квартиру свою вернуться не могу. Да и в Бостон тоже, если уж на то пошло. Форбс будет меня ждать.

Что же делать?

Я могла бы поехать в Колорадо и найти маму.

Исключено. Она меня бросила. Оставила Оливеру.

Но тебе же неизвестны причины, которыми она руководствовалась. Ты ведь знаешь, какой был Оливер. Страшный человек. А что, если у нее не было выбора и ей пришлось меня оставить?

Я откидываю голову на спинку кровати, бормочу в тишине:

– Проклятье! Нет!

И так продолжается какое-то время. Но какие бы доводы я ни приводила, споря сама с собой, знаю, что мне не будет покоя, пока не выясню, почему она меня бросила. Неизвестность будет мучить меня.

Может быть, найдя мать, я наконец-то пойму, что я за человек. Обрету какую-то точку опоры. Свободное время у меня есть. На занятия ходить не надо, сейчас летние каникулы. За это время я могла бы решить, как мне жить дальше, и, отыскав мать, я, возможно, обрету саму себя.

После смерти Оливера я просто шла тем же путем, по которому он меня направил. Теперь мне представился шанс сойти с того пути и изменить свою жизнь.

Мне даже незачем возвращаться в Бостон, если я не хочу. Да, у меня там квартира, но она ведь никуда не денется, да ее можно и продать… черт! Сегодня приедут люди из «Доброй воли» за вещами Оливера.

Я полезла в сумку за мобильником, вытащила его, включила, не обращая внимания на текстовые и голосовые сообщения от Форбса. Звоню своему поверенному, который занимается продажей дома.

Автоответчик. Еще слишком рано, в конторе никого нет. Я оставляю сообщение на автоответчике: объясняю, что мне пришлось срочно уехать из города на несколько дней, и прошу поручить кому-нибудь впустить в дом представителей «Доброй воли».

Повесив трубку, я отключаю телефон. Меньше всего мне хочется слышать злобные угрозы Форбса.

Теперь, когда план дальнейших действий у меня есть, я быстро одеваюсь, морщась от того, что приходится напяливать на себя вчерашние вещи. Нужно будет заехать в магазин и купить новую одежду и нижнее белье.

Я убираю волосы в хвостик, надеваю темные очки и выезжаю из мотеля.

Сев в машину, набираю на GPS-навигаторе «Дуранго, штат Колорадо».

Ничего себе! Да, путь неблизкий.

Может быть, самолетом? Пожалуй, нет, решаю я. Незачем оставлять зацепки для Форбса, а то ведь найдет меня, не приведи господи. В аэропорту, конечно, информацию о пассажирах не предоставляют по первому требованию, но Форбс при желании бывает очень настойчив. Лучше не рисковать.

Я уверена, что он будет меня искать.

Форбс не из тех, кто легко отказывается от того, что считает своим. А он определенно считает меня своей собственностью.

Я вернулась на автостраду и покатила дальше. Через несколько часов сделала остановку, чтобы залить бензин. У работника автозаправки поинтересовалась, есть ли поблизости торговые центры. Торговых центров нет, сказал он, но в нескольких милях от АЗС находится «Уолмарт»[4].

То, что надо.

Следуя его указаниям, я добралась до супермаркета, где купила джинсы, футболки, майки с круглым вырезом, пижамы, нижнее белье, туалетные принадлежности и упаковки «Адвила», а также пару балеток и спортивную сумку, в которую сложила все свои новые вещи.

Расплачиваясь на кассе за покупки, поболтала о том о сем с кассиром.

Выйдя из магазина, с пакетами в руках, я тут же сообразила, что забыла купить фен. Мои волосы – одно страдание. Очень густые и впитывают воду как губка. За ночь так толком и не высохли.

Собралась было вернуться в магазин, как вдруг заметила парикмахерскую по соседству. Не раздумывая, захожу в салон и опомниться не успеваю, как уже сижу перед зеркалом, и женщина по имени Ширли спрашивает меня, что сегодня я хочу сделать со своими волосами.

Я моргаю.

– Э…

Мой взгляд скользит по фотографиям причесок на стене. И вдруг я понимаю, чего хочу. Я хочу измениться внешне.

– Я хочу постричься.

Неужели я так и сказала?

– Коротко? – Она смотрит на меня как на сумасшедшую. Может, я и рехнулась.

У меня роскошные волосы. Белокурые, очень густые и очень длинные, но сейчас я хочу от них избавиться. Хочу выглядеть по-другому. Хочу начать новую жизнь, в новом обличье.

– Да. Вон как у той. – Я показываю на фотографию женщины с короткой стрижкой. В стиле «эльфа».

Она так заразительно мила…

Так счастлива…

Я тоже хочу так выглядеть.

Ширли склоняет набок голову, оценивающе глядя на меня в зеркало.

– А что, пожалуй, вам пойдет. – Она улыбается. – Ладно, давайте помоем голову. Заодно у вас будет время передумать.

– Я не передумаю.

Я сажусь у раковины, опускаю в нее голову.

– Может, снимете очки, милочка? – спрашивает Ширли.

Я цепенею.

Наконец, набравшись смелости, подношу руку к лицу и медленно снимаю очки.

Я слышу, как она охнула. Слава богу, что не вижу ее лица.

– Сядьте прямо, милочка. Я забыла накрыть полотенцем ваши плечи.

Я повинуюсь.

Ширли накрывает мои плечи полотенцем, потом мягко стискивает мне руку.

Я воспринимаю это как поддержку. Солидарность.

К горлу подступает комок.

Может быть, и ей случалось получать в глаз. Разрушает не физическая боль; страшнее та травма, которую телесная рана оставляет в душе.

• Предыдущая
• 8/66
• Следующая