Приключения Найджела - Скотт Вальтер - Страница 49

• Предыдущая
• 49/138
• Следующая

У Найджела не было времени для таких наблюдений, ибо появление лорда Дэлгарно немедленно привлекло всеобщее внимание и вызвало суматоху среди гостей, передававших из уст в уста его имя. Некоторые протискивались вперед, чтобы взглянуть на него, другие отходили в сторону, чтобы дать ему дорогу. Равные ему спешили приветствовать его, а люди более низкого звания старались подметить все особенности его жестов и костюма, чтобы при случае блеснуть ими, как образцами самой последней, подлинной моды.

Сам шевалье, genius loci, note 70 одним из первых приветствовал главную опору и украшение своего заведения. Он подошел к нему шаркающей походкой, с сотней обезьяньих conges note 71 и chers milors, note 72 чтобы выразить свое счастье по поводу того, что он снова видит у себя лорда Дэлгарно.

— Надеюсь, вы принесли обратно солнце, милор. Вы унесли солнце и луну от вашего бедного шевалье, когда вы покинули его так надолго. Pardieu! note 73 Я полагаю, вы уносите их в своих карманах.

— Вероятно, это случилось потому, что вы не оставили мне в них ничего другого, шевалье, — ответил лорд Дэлгарно. — А теперь, monsieur le chevalier, разрешите мне представить вам моего соотечественника и друга, лорда Гленварлоха.

— Ах, ах! Tres honore… Je m'en souviens, oui. J'ai connu autrefois un milor Kenfarloque en Ecosse. note 74 Да, я помню его. Le pere de milor apparemment. note 75 Мы были задушевными друзьями, когда я гостиль в Оли-Рут с monsieur de la Motte. Я часто играль в теннис с милордом Кенфарлоком в L'Abbaie d'Oly-Root… Il etoit meme plus fort que moi… Ah le beaucoup de revers qu'il avoit! note 76 Я помню также, что с красивыми девушками он быль, быль… ах, un vrai diable dechaine. note 77 Ага! Я помню…

— Лучше не вспоминать больше покойного лорда Гленварлоха, — сказал лорд Дэлгарно, бесцеремонно перебивая шевалье, так как он понимал, что панегирик, который тот собирался произнести для прославления умершего, будет столь же неприятен для сына, сколь он был совершенно не заслужен отцом, ибо тот не был ни картежником, ни распутником, каким он ошибочно представлялся шевалье в его воспоминаниях, а, напротив, вел строгий и суровый, почти аскетический образ жизни.

— Это разумно, милор, — ответил шевалье, — вы правы. Qu'est ce que nous avons a faire avec le temps passe? note 78 Прошлое принадлежит нашим отцам, нашим ancetres note 79 — прекрасно. Настоящее принадлежит нам. Для них — роскошные гробницы с гербами и памятниками из бронзы и мрамора; для нас — petits plats exquis note 80 и soupe-a-chevalier, note 81 который я сейчас же велю подать.

С этими словами он сделал пируэт на каблуках и приказал слугам подать обед. Дэлгарно рассмеялся и, заметив мрачный взгляд своего молодого друга, сказал ему с упреком:

— Как?! Неужели вы так простодушны, что способны гневаться на такого осла?

— Я хочу сохранить свой гнев для более подходящего случая, — сказал лорд Гленварлох. — Но должен признаться, мне было очень неприятно услышать имя моего отца из уст этого человека. Да и вы тоже уверяли меня, что это не игорный дом, а сами сказали, что покинули его с пустыми карманами.

— Бог ты мой! — воскликнул лорд Дэлгарно. — Я сказал это лишь для красного словца; кроме того, нужно иногда поставить одну-две монеты, если вы не хотите прослыть жалким скрягой. А вот и обед! Быть может, изысканные яства шевалье придутся вам больше по вкусу, нежели его беседа.

Гостей пригласили к столу, где обоим друзьям были отведены самые почетные места. Шевалье, исполнявший во время обеда обязанности хозяина, прислуживал им с особой церемонностью, приправляя каждое блюдо своей приятной беседой. Обед был действительно превосходный, в том пикантном стиле кулинарного искусства, который французы уже ввели в то время и которым неискушенные английские юноши должны были восторгаться, если они претендовали на звание знатоков и людей со вкусом. Вино также было высшего сорта, отличалось большим разнообразием и лилось в изобилии. Разумеется, беседа среди такого множества молодых людей была легкой, оживленной и веселой, и Найджел, которого так долго угнетали заботы и несчастья, воспрянул духом и чувствовал себя легко и свободно.

Некоторые из гостей обладали неподдельным остроумием и умели пользоваться им с большим искусством и тактом, другие, самодовольные фаты, вызывали насмешки, сами того не замечая; были среди них и оригиналы, предпочитавшие развлекать общество не своим умом, а своими чудачествами. И почти все они вели беседу с подлинной великосветской изысканностью того времени или пользовались жаргоном, который нередко выдается за нее.

Словом, общество и беседа были так приятны, что смягчили суровость Найджела даже по отношению к церемониймейстеру, и он терпеливо выслушивал различные замечания, касающиеся кулинарного искусства, с которыми chevalier de Beaujeu, видя, что, как он выразился, милор предпочитает «curieux и l'util», note 82 считал нужным обращаться к нему. Предположив по неизвестным причинам, что его новый гость любит старину, он принялся восхвалять великих мастеров былых времен, в особенности одного из них, которого он знавал в дни своей юности, «maitre de cuisine y marechal Strozzi — tres bon gentilhomme pourtant» note 83 и который во время долгой и жестокой осады le petit Leyth note 84 каждый день накрывал стол своего хозяина на двенадцать персон, хотя не мог предложить ничего лучшего, кроме четверти околевшей лошади и сорных трав, растущих на крепостных валах.

— Despardieux, c'etoit un homme superbe! note 85 Из головки чертополоха и нескольких листиков крапивы он мог сварить суп на двадцать человек. Из ляжки маленького щенка он готовиль roti des plus excellens; note 86 но это быль настоящий coup de maitre, note 87 когда произошла капитуляция, или, как вы говорите, сдача крепости, и, dieu me damne, note 88 он приготовиль из задней части соленой лошадиной туши блюдо на сорок пять персон, так что английские и шотландские офицеры и знатные гости, имевшие честь быть приглашенными на обед к монсеньеру после капитуляции, не могли разобрать, что за чертовщину им подали.

Тем временем бокалы не раз наполнялись добрым вином, зажигавшим веселье в сердцах гостей, и посетители, сидевшие за нижним концом стола, которые до сих пор играли роль слушателей, начали, не к чести их самих и не к чести ресторации, вставлять свои реплики.

— Вы говорите об осаде Лейта, — сказал высокий костлявый человек с густыми, по-солдатски закрученными усами, с широким поясом из буйволовой кожи, с длинной шпагой и другими внешними атрибутами почтенной профессии, состоящей в убийстве людей, — вы говорите об осаде Лейта! Я был там — прелестная деревушка, окруженная отвесной стеной, или крепостным валом, с башнями в виде голубятен на каждом углу. Клянусь своим кинжалом, если бы в наши дни подобная осада продолжалась двадцать четыре часа, не говоря уже о таком же количестве месяцев, и крепость вместе со всеми ее голубятнями не была бы взята приступом, то осаждающие заслуживали бы не большей милости, чем та, которую оказывает палач, после того как он закрепит петлю на виселице.

• Предыдущая
• 49/138
• Следующая