Изумрудный дождь - Кузнецов Юрий Николаевич - Страница 23

• Предыдущая
• 23/65
• Следующая

«Да… — задумался Костя. — В хорошенькую историю я попал с этим бумажным змеем. Как здесь жить?»

На некоторое время он замолчал и очнулся оттого, что его снова ласково покалывают, постукивают, тормошат.

— Не горюй, Костя! Страна элмов — это не такая уж плохая страна! Нужно только немножко привыкнуть, осмотреться, найти друзей. А там сам увидишь, чем следует заняться.

И молоточки, иголочки, звоночки затихли.

Некоторое время мальчик оставался в одиночестве. «Хорошо им говорить, осмотрись, найди друзей… — проворчал он. — Я здесь чувствую себя как в тёмном чулане. Всё приходится узнавать на ощупь».

В чулан внука изредка запирал дед в наказание за те проступки, в которых мальчик не видел ничего особенного, а взрослым они были почему-то не по душе. Например, за несколько перьев, выдернутых из хвоста петуха без его согласия, или за старую прокуренную трубку, позаимствованную на время. А как без таких необходимых вещей играть в индейцев?

И всё-таки он охотно променял бы кому-нибудь Страну элмов на тот тёмный, пыльный, но всё-таки такой уютный чуланчик. А он ещё сердился из-за этого на деда Григория!

Вдруг Костя почувствовал, что снова как будто зазвенел колокольчик. Мальчуган встрепенулся.

— Меня зовут Виола! — услышал он нежный, серебристый, явно девчоночий голосок. — Хочешь, я познакомлю тебя с нашей страной?!

Костя сначала было насупился. Водить дружбу с девчонками в их школьной компании не очень-то приветствовалось. Хотя, в общем, девчонки тоже бывают разными. Лично Костя против них ничего не имел, тем более про эту девочку, если он сам не проболтается, в школе ничего не узнают…

— Ну и что, что девчонка, — поняла его Виола, — посмотрела бы я дома, кто кого перегонит, — задорно зазвенел колокольчик-голосок.

— Ладно-ладно, не очень-то хвастайся. Это я так, про девчонок-то, — смущённо пробормотал он.

— Ну, тогда пошли скорее!

— А как?

— Извини, я позабыла, что ты новенький! — чуть виновато воскликнула девочка. — Делай всё так же, как дома! Надо идти — иди, смотреть — смотри! Не обращай внимания, что ты волна. Ну, открывай глаза! Смотри! Видишь?

Когда мальчик послушно выполнил всё то, что почти приказывала Виола, он сначала смутно, а потом совсем отчётливо разглядел находящиеся перед ним голубые, слегка раскосые глаза, белокурые локоны, розовое платьице, поцарапанные коленки и туфельки.

— Вижу, вижу! — закричал он, как вперёдсмотрящий матрос корабля, долго блуждающего но волнам и наконец наткнувшегося на неизвестную землю.

— Вот и хорошо, — засмеялась Виола. — Теперь постарайся пошевелить руками и ногами. Получается?

— Здорово! Почему же я раньше не мог ничего сделать?

— Ты делал, но не знал об этом. А глаза просто забыл открыть. Попробовал — не получается, ну и ладно! А здесь, чтобы что-то сделать, надо постараться, сильно захотеть, что ли! На самом-то деле, ты, конечно, волна. Но каждое твоё движение, то — земное, заменено изменением волн здесь, в Стране элмов. У нас тоже есть и люди, и звери, и земля, и небо. Ну и что, что всё это — волны! — сказала Виола задорно. — Всё равно ты можешь их видеть, чувствовать, слышать, а это — главное. Надо только привыкнуть быть человеком-волной.

— Я попробую… — не очень уверенно выговорил Костя.

— Не волнуйся, научишься, и очень-очень скоро, — откликнулась Виола. — А теперь осмотрись вокруг и пошли!

Он сделал несколько неуверенных шагов, с удивлением разглядывая картину, которая перед ним предстала.

Сначала Костя вообще не мог понять, что же такое он видит. Страна элмов предстала перед ним бессмысленным, беспорядочным нагромождением таких вещей, которые дома не смели и шагу ступить со своего обычного и привычного для всех места.

Вообразите сами!

Дома всегда считалось, что внизу должна быть земля, будь то трава, пол или даже вода, вернее, та опора, которая позволяла стоять, бежать или плыть.

Вверху же всегда находилось небо, если он был на улице, или потолок дома, шалаша, пещеры.

Все же остальные предметы, находящиеся между небом и землёй, предпочитали располагаться вертикально: деревья, цветы, трава всегда старались расти снизу вверх, если, конечно, их никто не ломал и не приминал; дома смирно стояли на земле, не пытаясь лечь набок или встать кверху ногами; мебель в доме, как правило, стояла на полу, если, конечно, исключить землетрясения.

Если кто-то пытался нарушить этот порядок, такая затея обычно кончалась неприятностями.

В Стране же элмов всё обстояло не совсем так, даже скорее, совсем не так!

Стоит начать с того, что верх и низ располагались, как хотели. На глаза Косте попалась полянка, на которой росли трава, цветы и деревце. Было здесь и облачко, пушистое, как одуванчик. Но облачко почему-то плавало на уровне коленок и было таким прозрачным, что он мог видеть сквозь него свои башмаки.

Полянка же уютно устроилась над головой, травой вниз, и под углом, напоминая скат крыши, если смотреть на него с чердака.

Такое легкомысленное поведение полянки не могло не озадачить Костю. Но это ещё не всё!

Пространство между ними было заполнено множеством самых разнообразных предметов, образуя причудливую, несовместимую по назначению и расположению смесь. Это напоминало картину кораблекрушения или беспорядок в коробке с детскими игрушками.

Здесь были: доски и стулья, столы и кирпичи, настольная лампа с абажуром и кухонная кастрюля без крышки, книжка с картинками и молоток, а также настенные часы с кукушкой, которая с любопытством выглядывала из окошечка. Венцом всего был симпатичный осьминог, удобно расположившийся на куске морской волны.

«Конечно, это их дело выбирать себе соседа по вкусу, — подумал мальчик, — но лично я не хотел бы оказаться рядом с некоторыми из них».

Это замечание Костя, как оказалось потом, незаслуженно, адресовал осьминогу.

В общем-то, если отбросить соображения о причинах появления этих вещей в Стране элмов, ему, знакомому с невесомостью, обнаруженный хаос показался скорее удивительным, чем загадочным. Совершенно необычным было другое: все экспонаты этого склада забытых вещей под открытым небом, нет, скорей, над открытым небом, преспокойно существовали один в другом, располагаясь весьма причудливым образом.

Кастрюля выглядывала из угла стола. Ножка стула угодила прямо в середину часов, прошла насквозь и выглядывала на несколько сантиметров с другой стороны. Кирпич расположился между страницами книги. Совершенно независимым был только осьминог, если не считать его волны, с которой он, по-видимому, решил никогда не расставаться.

Правда, если вспомнить, что всё это — волны, можно объяснить и такой ералаш. Но понимать умом и видеть собственными глазами — большая разница.

Поэтому Костя с испугом отпрянул в сторону, когда, продолжая машинально продвигаться вместе с Виолой вперёд, увидел, что оказался нанизанным, как на вертел, на кусок доски. Впрочем при этом мальчик не ощутил никакой боли, а только почувствовал, как опять что-то покалывает его.

Виола улыбнулась:

— Не бойся, ты же — волна! Мы просто находимся с ними в одно и то же время в одном и том же месте. По своему ощущению ты сразу можешь определить, какой рядом с тобой предмет, живой или неживой, и сделать так, как захочешь: отодвинуться сам, отодвинуть его или оказаться внутри него. Иногда это очень интересно посмотреть, что внутри.

Костя поёжился:

— Не хотел бы я оказаться внутри осьминога!

— Я думаю, ему тоже не понравится очутиться у тебя внутри. Но опасаться всё равно нечего; вам не удастся, даже если бы захотели, скушать друг друга. А вообще зря ты так плохо к нему относишься. Осьминоги — умные и добрые существа. У тебя ещё будет возможность убедиться в этом, когда познакомишься с ним поближе.

— Виола, а как узнать, живой это предмет или нет?

• Предыдущая
• 23/65
• Следующая