Айвенго - Скотт Вальтер - Страница 79
- Предыдущая
- 79/124
- Следующая
– Замок горит! – сказала Ревекка. – Пожар! Как нам спастись?
– Беги, Ревекка, спасай свою жизнь, – сказал Айвенго, – а мне уже нет спасения.
– Я не уйду от тебя, – отвечала Ревекка. – Вместе спасёмся или погибнем. Но, великий боже, мой отец, отец! Какая судьба постигнет его?
В эту минуту дверь распахнулась настежь, и на пороге появился храмовник. Вид его был ужасен: золочёные доспехи – проломлены и залиты кровью, а перья на шлеме частью сорваны, частью обгорели.
– Наконец-то я нашёл тебя, Ревекка! – сказал он. – Ты увидишь теперь, как я сдержу своё обещание делить с тобой и горе и радости. Нам остался один только путь к спасению. Я преодолел десятки препятствий, чтобы указать тебе этот путь, – вставай и немедля иди за мной.
– Одна я не пойду, – сказала Ревекка. – Если ты рождён от женщины, если есть в тебе хоть капля милосердия, если твоё сердце не так жестоко, как твоя железная броня, – спаси моего старого отца, спаси этого раненого рыцаря.
– Рыцарь, – отвечал храмовник со свойственным ему спокойствием, – всякий рыцарь, Ревекка, должен покоряться своей участи, хотя бы ему пришлось погибнуть от меча или огня. И какое мне дело до того, что станет с евреем?
– Свирепый воин, – воскликнула Ревекка, – я скорее погибну в пламени, чем приму спасение от тебя!
– Тебе не придётся выбирать, Ревекка, – один раз ты заставила меня отступить, но ни один смертный не добьётся от меня этого дважды.
С этими словами он схватил испуганно кричавшую девушку и унёс её вон из комнаты, невзирая на её отчаянные крики и на угрозы и проклятия, которые посылал ему вслед Айвенго:
– Храмовник, подлый пёс, позор своего ордена! Отпусти сейчас же эту девицу! Предатель Буагильбер! Это я, Айвенго, тебе приказываю! Негодяй! Ты заплатишь мне за это своей кровью.
– Я бы, пожалуй, не нашёл тебя, Уилфред, если бы не услышал твоих криков, – сказал Чёрный Рыцарь, входя в эту минуту в комнату.
– Если ты настоящий рыцарь, – отвечал Уилфред, – не заботься обо мне, а беги за тем похитителем, спаси леди Ровену и благородного Седрика.
– Всех по порядку, – сказал Рыцарь Висячего Замка, – но твоя очередь первая.
И, схватив на руки Айвенго, он унёс его так же легко, как храмовник унёс Ревекку, добежал с ним до ворот и, поручив свою ношу заботам двух иоменов, сам бросился обратно в замок выручать остальных пленных.
Одна башня была вся объята пламенем; огонь стремительно вырывался изо всех окон и бойниц. Но в других частях замка толщина стен и сводчатых потолков ещё противилась действию огня, и тут бушевала человеческая ярость, едва ли не более страшная и разрушительная, чем пламя пожара. Осаждающие преследовали защитников замка из одной комнаты в другую и, проливая их кровь, удовлетворяли ту жажду мести, которая давно уже накопилась у них против свирепых воинов тирана Фрон де Бефа. Большинство защищалось до последнего вздоха; немногие просили пощады, но никто не получил её. Воздух был наполнен стонами и звоном оружия, на полу было скользко от крови умирающих и раненых.
Среди этого смятения Седрик бегал по всему замку, отыскивая Ровену, а верный Гурт, поминутно рискуя жизнью, следовал за ним, чтобы отвратить удары, направленные на его хозяина. Благородному Саксу посчастливилось достигнуть комнаты его питомицы в ту минуту, когда она уже совершенно отчаялась в возможности спасения и, крепко прижимая к груди распятие, сидела в ожидании неминуемой смерти. Седрик поручил Ровену попечениям Гурта, приказав проводить её до передовой башни, куда путь был уже очищен от врагов и ещё не был преграждён пожаром. Покончив с этим делом, честный Седрик поспешил на выручку своему другу Ательстану, твёрдо решившись любой ценой спасти последнего отпрыска саксонской королевской фамилии. Но находчивость Вамбы уже обеспечила свободу ему самому и его товарищу по злоключениям, прежде чем Седрик дошёл до старинного зала.
Когда шум битвы возвестил, что сражение в самом разгаре, Вамба принялся кричать изо всех сил: «Святой Георгий и дракон! Победоносец святой Георгий, постой за родную Англию! Ура, наша взяла!» Чтобы эти крики были страшнее, он стал грохотать ржавым оружием, находившися в зале, где они были заключены.
Часовой, стоявший в смежной комнате, струсил, но ещё больше испугался он шума, производимого Вамбой, и, растворив настежь наружную дверь, побежал доложить храмовнику, что неприятель ворвался в старый зал. Между тем пленники без всяких затруднений вышли в эту смежную комнату, а оттуда пробрались во двор замка, где разыгрывалась последняя схватка. Тут был высокомерный Буагильбер, верхом на коне, окружённый горстью конных и пеших защитников замка, сплотившихся вокруг своего знаменитого вождя, в надежде под его руководством как-нибудь спастись отсюда. Подъёмный мост был по его распоряжению спущен, но осаждающие уже успели занять его. Стрелки, которые до сих пор только издали обстреливали своими стрелами эту часть замка, как только увидели пожар и заметили, что подъёмный мост спускают, кинулись к воротам, чтобы помешать бегству защитников и обеспечить себе долю добычи, прежде чем замок успеет сгореть.
В то же время часть осаждающих, прорвавшаяся со стороны передового укрепления, только что проникла во двор и яростно нападала на уцелевших защитников, которые, таким образом, подверглись нападению и спереди и с тыла.
Одушевлённые отчаянием и ободрённые примером своего бесстрашного вождя, оставшиеся защитники замка дрались с величайшим мужеством; их было немного, но они были хорошо вооружены, и им удалось несколько раз оттеснить напиравшую на них толпу осаждающих. Ревекка, посаженная на лошадь одного из сарацинских невольников Буагильбера, находилась в самой середине его маленького отряда, и храмовник, невзирая на беспорядочный кровавый бой, всё время заботился о её безопасности. Он беспрестанно возвращался к ней и, не думая о том, как защитить самого себя, держал перед ней свой треугольный, выложенный сталью щит. Время от времени он покидал её, выскакивал вперёд, выкрикивая боевой клич, опрокидывал на землю нескольких передовых бойцов из числа нападавших и тотчас снова возвращался к Ревекке.
Ательстан, который, как известно читателю, был великий лентяй, но не трус, увидев на коне женскую фигуру, так ревностно охраняемую рыцарем Храма, вообразил, что это леди Ровена и что Буагильбер задумал её похитить, несмотря на её отчаянное сопротивление.
– Клянусь душой святого Эдуарда, – воскликнул он, – я отниму её у этого зазнавшегося рыцаря, и он умрёт от моей руки!
– Что вы делаете? – закричал Вамба. – Погодите! Поспешить – людей насмешить. Клянусь моей погремушкой, что это вовсе не леди Ровена. Вы посмотрите, какие у неё длинные чёрные волосы. Ну, раз вы не умеете отличать чёрного от белого, можете быть вождём, а я вам не свита. Не дам ломать себе кости неведомо ради кого. Да на вас и панциря нет. Подумайте, да разве шёлковая шапка устоит против стального меча? Ну, повадился кувшин по воду ходить, тут ему и голову сломить! Deus vobiscum, доблестный Ательстан! – заключил он свою речь, выпустив полу камзола, за которую старался удержать сакса.
Ательстан мигом схватил с земли палицу, выпавшую из рук умирающего бойца, и, размахивая ею направо и налево, кинулся к отряду храмовника, каждым ударом сбивая с ног то того, то другого из защитников замка, что при его мощной силе, разжигаемой внезапным припадком ярости, было нетрудно. Очутившись вскоре в двух шагах от Буагильбера, он громко крикнул ему:
– Поворачивай назад, вероломный храмовник! Отдавай сейчас ту, которой ты недостоин коснуться! Поворачивай» говорят тебе, ты, разбойник и лицемер из разбойничьего ордена!
– Пёс! – произнёс Буагильбер, заскрежетав зубами. – Я покажу тебе, что значит богохульствовать против священного ордена рыцарей Сионского Храма!
С этими словами он повернул коня и, заставив его взвиться на дыбы, приподнялся на стременах, а в то мгновение, когда лошадь опускалась на передние ноги, использовал силу её падения и нанёс Ательстану сокрушительный удар мечом по голове.
- Предыдущая
- 79/124
- Следующая
