Чоновцы на Осколе - Долин Владимир Аркадьевич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/27

— Как, хлопцы, дела? Где Булатников? — спросил Гулин, подъезжая к Василию.

— Тут, в лесу…

— Упустили… Я так и знал, — сердито проворчал уполномоченный и осторожно, держась одной рукой за ленчик седла, спустился с коня на землю.

— Ну что ж, раз он в лесу, значит, еще не упустили, — вступился Гулин. — А ну, хлопцы, прочешите эту часть леса. Теперь ему некуда удрать — лагерь окружен, а все оставшиеся в лесу бандиты сложили оружие.

— А наших много убито? — спросил Василий.

— Алеша Гораин убит, артист ваш Подгоркин тяжело ранен… Геройским парнем оказался, первый бандитскую заставу гранатами забросал, пулемет их станковый из строя вывел… Ну, а у вас как?

— Есть убитые… Раненых несколько человек.

Василий, прихватив с собой пятерых чоновцев, направился с ними к дубу, от которого Булатников после неудачного выстрела Димки скрылся в чаще.

На мягкой весенней земле ясно виднелись следы подков его лошади.

Чоновцы пошли по следам.

Следы петляли по лесу в разных направлениях и версты через полторы привели к мелкому частому кустарнику. За ним начиналось топкое болото. Возле болота на поляне лежал жеребец Булатникова. Видимо, бандит прикончил его сам. Дальше вдоль кустарника, прижатого к болоту, шли следы — одни от больших сапог, со шпорами, другие чуть сбоку поменьше, с оттиском набитых на каблуки подковок.

«Ну, это не иначе, как Димка за ним увязался», — мелькнуло в голове Василия.

— Быстрей, быстрей, хлопцы, — поторопил Василий чоновцев. — Такого зверя нельзя упустить.

И запыхавшиеся бойцы, то увязая по колено в болотной жиже, то перепрыгивая через старые поваленные деревья, продирались через кусты, стремительно продвигались вперед. И вот за кустами оснеженной цветением черемухи они услышали человеческий стон. На земле около старого соснового пня, положив на приклад карабина голову, лежал и стонал Димка. Увидев товарищей, он попытался улыбнуться, но улыбка у него получилась жалкая.

— Смазал я его, подлюгу… Там он, в трясине… Две пули в меня всадил из маузера…

Димка был ранен в грудь и локоть левой руки.

Булатникова нашли за поваленным деревом. Одной пулей у него было пробито плечо, другой просверлен лоб над самой переносицей.

Перевязав на скорую руку раны Димки, чоновцы уложили его на снятую с Булатникова бурку и, сделав из винтовок подобие носилок, подняли раненого на плечи.

— Не хочешь идти пешком, поедешь на извозчике, — пошутил один из чоновцев.

Димка открыл глаза и улыбнулся.

— Несите его к штабу, там теперь вся медицина и все наши раненые, — распорядился Василий, — а я вернусь к своим хлопцам.

Над лесом из болотного тумана занималась заря. Пахло сочными болотными травами, лесными цветами, черемухой. Звонко пела иволга, и где-то далеко за болотами монотонно куковала бездомная кукушка.

В полдень Терехов со своей группой прибыл в штаб на южную опушку Думского леса. Здесь уже собрались все чоновцы.

На одной из подвод на ворохе сена он увидел Сашу Подгоркина. Около раненого хлопотали Катя Буланова и ездовой Афоня Горобцов.

— А что с Димой Стрижовым? В Уразово отправили? — спросил Василий у Кати Булановой.

— Мы ему ничем не могли помочь… — тихо, почти шепотом, произнесла Катя, и на ресницы ее навернулись слезы. — Дима умер, пока его несли сюда…

Подошел Шорников, попросил:

— Дай закурить!

Василий подал ему кисет.

Грязными, слегка дрожавшими пальцами свертывая из помятой газетной бумаги толстую цигарку, Шорников, пристально глядя в лицо Василия, спросил:

— Слышал, военкома убили, дружка моего, Алешу Гораина? С разведкой на пулемет в лесу налетел… Собирались мы после войны в Москву ехать учиться. Инженером мечтал стать…

Василий хотел его как-нибудь утешить.

— Что делать, смерть никого в бою не щадит, — начал он и, смутившись, не нашел нужных слов.

— Вот что, товарищ Терехов, — Шорников глубоко вздохнул, — придется тебе временно взять на себя обязанности военкома.

Василий удивленно посмотрел на Шорникова.

— Я же в отпуску?..

— Сейчас в отпуску Алеша Гораин, Дима Стрижов и другие, а мы с тобой в строю…

На просеке между толстых мачтовых сосен Василий увидел полевую кухню. Перед топкой, подкладывая в нее коротко нарубленные полешки, на березовом обрубке сидел Женька.

— Как ты сюда попал? — спросил Василий.

Женькино лицо радостно просияло.

— Приехал вместе со всеми вот на этой батарее, — кивнул он головой на полевую кухню. — Ночью раненых с Афоней Горобцовым отыскивали, потом с поваром кашу варили.

Женька хлопнул себя по боку ладонью, и Василий увидел у него за поясом знакомый кольт.

— Узнаешь? — спросил Женька.

— Где ты его нашел?

— Да там, в кустах, где ты его в прошлый раз бросил. Я на том месте крашеные яички облупил. Хочешь, возьми!

— Не надо, оставь пока себе, ты его заслужил…

Недалеко от кухни в тени ореховых кустов лежали погибшие в бою чоновцы.

Среди убитых товарищей Василий увидел Алешу Гораина. Бритая голова его покоилась на старой ученической фуражке, тонкие губы крепко сжаты, глаза прикрыты длинными белесыми ресницами. Рядом с ним, как живой, лежал Димка Стрижов. По его подбородку, пятясь задом, полз большой черный муравей, волоча за собой мертвую божью коровку.

Василий нагнулся смахнуть муравья, и пальцы его руки ожег холодок Димкиного подбородка.

Горло Василия сдавили спазмы. Он провел крепко сжатым кулаком по затуманенным глазам и отвернулся.

С большим букетом цветущей черемухи подошла Маруся Ткаченко и положила цветы в изголовье чоновцам.

• Предыдущая
• 27/27