Сага о Гудрид - Сивер Кирстен А. - Страница 50
- Предыдущая
- 50/93
- Следующая
По соседним хуторам быстро разнеслась весть о том, что на Песчаный Мыс пожаловал новый хозяин, а с ним – много народу. Бонды съезжались со всех концов, везя с собой палатки и провизию, готовясь провести тинг, ибо после смерти Торстейна сына Эрика накопилось множество жалоб и запутаных дел. И главным истцом был на тинге Эйсольв Беззубый – бонд, которого почти два года назад во время подсчета овец ранил Торстейн Черный.
Карлсефни попросил Гудрид рассказать все, что она знает об этом деле, но этого оказалось мало. Торстейн же Черный воспринял жалобу как шутку, ибо с тех пор на Песчаном Мысе случилось немало бед и об Эйсольве все и думать забыли.
Тогда Карлсефни, усмехнувшись, сказал:
– Если верить Эйсольву Беззубому, он был силачом и красавцем до того, как Торстейн ударил его своим мечом. Однако жена Эйсольва утверждает, что муж ее переболел в детстве цингой и потерял все зубы, а в викингские походы он перестал ходить потому, что ему отрубили голень. Что же касается других шрамов на его теле, то он, скорее всего, заработал их по дороге сюда, вроде овцы, к которой цепляется репейник. И единственный крохотный новый шрам на нем – именно тот, что оставил меч Торстейна Черного. И за это Эйсольв просит виру!
Карлсефни вел тинг с той же властной уверенностью, с которой он стоял у штурвала на корабле или заключал торговые сделки. На нем был роскошный наряд: зеленый плащ поверх красной туники, красные кожаные чулки, золоченый шлем и тяжелый пояс из чистого серебра и золота. Взоры восхищенных соседей были устремлены и на Гудрид, и она думала, что теперь-то они не посмеют обвинять ее в таких ужасных вещах, как колдовство и ворожба. Когда дошла очередь до жалобы Эйсольва, истец подробнейшим образом описал все раны, нанесенные ему Торстейном Черным, затем перечислил своих свидетелей и потребовал виру серебром за «большие телесные повреждения». Карлсефни рассеянно выслушал жалобу Эйсольва, высокопарно поблагодарил его за рассказ и спросил людей, может ли кто-то сказать слово в защиту Торстейна Черного.
Эйольв поднялся со своего места и, прокашлявшись, начал:
– Вон с того холма я видел, как Торстейн Черный и Эйсольв ссорятся из-за меток на овцах. Они спорили о том, помечены ли овцы клеймом Песчаного Мыса. Первым вытащил меч Эйсольв, а Торстейн был вынужден защищаться. И я скажу вам, что если бы Эйсольв действительно пострадал, то он должен был пойти к Гудрид дочери Торбьёрна, которая лучше всех в округе умеет исцелять людей. Но я своими глазами видел, что Эйсольва ранило в левую руку, и рана его была небольшой.
Проводив взглядом Эйольва, Карлсефни повернулся к остальным и избрал из их числа шесть бондов, которые должны были рассудить дело Эйсольва. Они отошли в сторону, чтобы посовещаться, а когда вернулись обратно, их глава выступил вперед и провозгласил:
– Мы много раз разбирали спорные дела на тингах в Гренландии и знаем, как отличить правое от неправого. Жалоба Эйсольва ничего не стоит.
Карлсефни поблагодарил выборных и перешел к следующей жалобе. Противники примирились, в присутствии свидетелей были выплачены виры, и на этом тинг торжественно закрылся. Люди направились к большой яме с углями, где женщины уже готовили ужин. К вечеру похолодало, небо затянулось тучами, и люди теснились к огню, греясь возле него. В гуле голосов Гудрид различила знакомые интонации; это была соседка Альвред:
– Положите это, простофили! Мы не хотим, чтобы грязными руками касались кусков мяса и наших младенцев. И пропустите к огню хозяина Песчаного Мыса, чтобы он тоже мог погреться!
Гудрид увидела поблескивающий шлем Карлсефни: муж ее пробивался к ней через толпу, а следом за ним – Торбранд и Снорри. Люди расступались, давая им место. Карлсефни был уже совсем рядом, как вдруг Гудрид заметила, что в толпе возникло движение и сверкнула сталь.
Она вскрикнула, предупреждая мужа об опасности, и Карлсефни повернулся как раз в тот миг, когда на него с мечом в руках бросился Эйсольв. Левой рукой Карлсефни схватил того за локоть, а правой вытащил из ножен свой меч, прижал его плоской стороной к груди обидчика и резко оттолкнул его в сторону. Все это произошло столь быстро, что многие и оглянуться не успели. Но все же некоторые, схватив Эйсольва, отобрали у него его меч.
Прежде чем вложить свой меч в ножны, Карлсефни подошел к Эйсольву и громко проговорил:
– Эйсольв, ты, наверное, остался недоволен, но жалоба твоя в присутствии шести выборных была признана недействительной. Ты что же, решил теперь сразиться с шестью бондами и со мной? Если так, то советую тебе подыскать занятие получше.
Люди единодушно соглашались в том, что Карлсефни мудро, по старым обычаям провел тинг, и грядущее переселение в Виноградную Страну находится в надежных руках. И когда через несколько дней «Рассекающий волны» и «Лунный корабль» вышли из фьорда, их сопровождало множество лодок. Корабли были нагружены съестными припасами, скотом – не было на борту только лошадей, ибо Лейв сказал путешественникам, что они в Винланде не понадобятся.
В открытом море с северо-запада дул ветер, донося с собой веяние ледника. С корабля было видно, как между ледяными глыбами мелькают киты, а когда однажды утром Гудрид вглядывалась вдаль сквозь снежные хлопья, чтобы понять, откуда слышатся странные звуки, – она увидела, как на большой дрейфующей льдине мимо корабля проплыли два похрапывающих моржа.
Идя на корму к Карлсефни, она увидела еще трех моржей, высунувших головы из воды и поглядывающих на нее. Животные напомнили Гудрид медлительных, любопытных старичков. Один из моржей вцепился зубами в край льдины, чтобы удержать здоровую голову над водой. Некоторое время Гудрид стояла у поручней как околдованная, вспоминая истории Арни Кузнеца об охоте на севере. Неужели это правда, что человек может сидеть в небольшой лодке и бить копьем в этих живых существ, размеры которых превышают его собственные?
Некоторые из людей Карлсефни хотели спустить на воду лодку и поохотиться на моржей. Они недовольно ворчали, когда хёвдинг заявил, что им надо переправиться на другой берег как можно скорее, но сдались, когда Асгрим Худой напомнил им, что когда они доберутся до жилища Лейва, они смогут добыть там себе столько моржей, сколько захотят.
Вскоре с правого борта появились темные очертания Медвежьего Острова. Карлсефни, Снорри и Асгрим разговаривали между собой, стоя у штурвала, и когда Гудрид принесла им вяленого тюленьего мяса, она услышала, как Асгрим говорил:
– Как только услышишь крик воронов над головой, начинай лавировать. «Лунный корабль» пойдет за нами следом. И когда в небе будет ясно, мы сможем увидеть берег.
Другой берег… Гудрид почувствовала, как сердце в ней дрогнуло от радости, и побежала поделиться новостью с Торкатлой и Эммой, которые сидели тихо, опасаясь, что их придавит нижней частью паруса. Обе служанки хорошо ладят между собой, подумала Гудрид. Торкатла рта не закрывает дни напролет, а Эмма только отмалчивается. Но когда Гудрид сказала им, что корабль держит курс на юго-запад, Эмма взглянула на нее и произнесла:
– Погода ясная. Снега не будет.
Когда просияло солнце, Гудрид сразу же решила, что Эмма будет разочарована, ибо появившийся вдали берег оказался таким же скалистым и холодным, как и та земля, которую они оставили позади. Однако никто теперь не сомневается в том, что корабли поплыли гораздо быстрее: Гудрид чувствовала, как мощный корпус судна движется вперед и без попутного ветра.
Карлсефни передал штурвал Торбранду сыну Снорри, оббил лед с бочки с водой, чтобы отпить немного, и отошел к Гудрид, расправив бороду рукой в теплой рукавице. Обняв жену за плечи, он радостно шепнул ей:
– Удача улыбается нам, Гудрид. Все идет так, как я и думал.
Она прижалась к нему, мечтая о том времени, когда она сама скажет ему, что удача улыбается им не только в пути. Каждую ночь на Песчаном Мысе они с Карлсефни любили друг друга. Под матрацем на их кровати лежал заветный винландский камень, и голова Карлсефни покоилась на груди Гудрид. Она легонько дотрагивалась пальцами до амулета Фрейи, произнося в мыслях «Отче наш», тихо крестилась. А на могиле своей умершей маленькой дочки Гудрид положила под надгробие деревянную дощечку с магическими рунами. Месячные у Гудрид задерживались, но пока она еще ничего не ощущала внутри себя, кроме обычной тянущей тяжести в пояснице. Что-то обязательно поможет ей: может, это будет весеннее солнце, которое в незнакомых краях согреет не только полевые цветы, но и ребенка Карлсефни.
- Предыдущая
- 50/93
- Следующая
