Вокруг света с киллерами за спиной - Синякин Сергей Николаевич - Страница 14

• Предыдущая
• 14/42
• Следующая

Он снова посмотрел на неподвижного йога, торопливо глянул по сторонам и довольно сильно ткнул сидельца ногой в копчик. Йог даже не пошевелился.

— Видал? — гордо сказал Хилькевич, словно устойчивость йога была его личным достижением. — А ему хоть бы хны, понял? — Он вытер пот с багрового мясистого лица и спросил Илью Константиновича: — Ну что, по пивку за знакомство?

— Рад бы, — сказал тот. — Только, понимаешь, мне еще договор на поставки подписать надо. Может, вечерком увидимся?

— Быкуешь, Илюша, — упрекнул его обладатель золотой цепи. — Какие могут быть дела за бугром? Ладно, подваливай к семи в отель «Белый слон», там в кабаке таких омаров подают, пальчики оближешь! Ну, салют, братила! — И Хилькевич, сняв очки, медленно поплыл по многолюдной площади, рассекая людской поток, как атомный ледокол в Арктике рассекает льдины. На индусов он смотрел с высокомерным небрежением.

Такой взгляд Илья Константинович видел только у верблюда в Московском зоопарке: размышляющий такой был взгляд плевать или погодить?

Илья Константинович выпил стакан ледяной кока-колы, с тоской посмотрел на часы. Минутная стрелка двигалась еле-еле, а часовая вообще стояла на месте. Он прошел к стоянке желтых такси, взял свободное и машинально сказал водителю по-русски:

— Отвези меня к реке!

— Земляк? — Водитель обернулся, и в его смуглом загорелом лице проглянуло что-то рязанское. — А я уж думал, что ты из Европы.

— А почему не из Америки? — удивился Русской.

— Наглости в тебе ихней нет, — словоохотливо объяснил водитель, выезжая с площади. — Не тянешь ты на штатовца. Те ходят, словно все здесь закупили, а ты идешь с достоинством, но бережливо.

— Ты-то как здесь оказался? — поинтересовался Илья Константинович, уже не удивляясь, что из двух заговоривших с ним в Индии оба оказались русскими.

— А я в Афгане в плен попал, — словоохотливо объяснил водитель. — Тогда меня Юрой Соколовым звали. Потом нас в Пакистан отправили, в лагеря, где моджахедов готовили. Там мусульманство принял, стал Ахмедом Абу Салимом. Грамоте ихней выучился, Коран читать стал. А как окрестили меня по-ихнему, я сюда перебрался. Машину я еще в Союзе водить начал, а здесь через Общество афганских мусульман корочки водительские получил, потом женился… — Он махнул рукой. — Сначала все домой тянуло. А тут у вас перестройка началась, газеты страшно открывать стало. Ну, я и остался здесь. А вы тут как — по делам или на отдых?

— Все вместе, — сказал Илья Константинович.

— Ну, как там сейчас, в Союзе?

— Спекся Союз, — нехотя ответил Илья Константинович. — Одна Россия осталась.

— Да знаю я, — печально сказал Ахмед Абу Салим, бывший когда-то двадцатилетним русским пареньком Юрой Соколовым. — Это я по привычке, уж больно жалко — какую страну проорали! — Он покачал головой и поинтересовался: — Вас куда: в ресторанчик речной или к Маугли?

— А что за Маугли? — заинтересовался Илья Константинович.

— Самый настоящий, — заверил водитель. — Только он теперь старенький, на пенсии уже. Но живет в джунглях.

— А пенсию ему государство платит?

— Почему государство? — удивился водитель. — Джунгли и платят. Натурой, конечно. Волки мясо приносят, обезьяны его фруктами балуют, слоны не забывают… В общем, не голодает старик. У него интересно. Телохранителями у него потомки тех самых Багиры и Балу, в советниках — удав. Туристов приезжает масса. Ты не поверишь, удав с корзинкой в пасти их обползает, а туристы ему отстегивают. А что ты хотел — национальный герой джунглей! Ну что, к Маугли?

— Нет, Юра, давай в ресторанчик, — с некоторым сожалением отказался Илья Константинович и очень кстати вспомнил предложение мурманского быка. — Времени маловато, только пивка вот холодненького попить. У нас там сейчас тоже несладко: люди на пенсию идут, а платят им тоже джунгли. Или совсем никто не платит. Нашим пенсионерам такого бы удава!

— Вы местного пива не берите, — предупредил водитель. — Оно у них как моча. И баночного тоже не берите, там одни консерванты. Если уж брать, то немецкое, бутылочное.

Верное решение принял Илья Константинович. В этом он убедился, вдохнув речную прохладу и сделав первый глоток ледяного баварского пива. К такому пиву изумительно подошел бы копченый лещик или, на худой конец, вобла, но в здешних водах такая рыба, видимо, не водилась, и пришлось удовольствоваться вареными креветками и солеными орешками, пусть и не то — но все равно в кайф!

По реке плыли странные дымящиеся плоты с полуобгоревшими гирляндами из живых цветов. Вокруг этих плотов весело резвились местные крокодилы. На плотах явно что-то лежало, иной раз Илье Константиновичу казалось, что лежат там люди, и он мог биться об заклад, что дважды видел откинутую человеческую руку. А может быть, тут отдыхали какие-нибудь священные крокодилы и плоты с гирляндами сооружались именно для них? Сам Илья Константинович этого так и не понял, а спрашивать у редких местных жителей, сидящих в ресторанчике, посчитал бестактным.

Он даже не догадывался, что на одном из плотов мимо ресторанчика проплывали его преследователи.

— Ну! Ну же! — шипел коренастый. — Стреляй, снайпер хренов, стреляй!

— Да погоди ты! — сквозь зубы ворчал долговязый. — Ракурс неудобный. Промазать могу!

— Раком ему неудобно, — зло плюнул в воду коренастый. — Смотри, как бы крокодилы тебе чего не скусили. Откусить не откусят, а скусить запросто могут!

— Свое береги, юморист хренов, — поднял голову долговязый. — Куда стрелять? Не видишь, к нему кто-то подсел!

— А ты обоих мочи, — посоветовал коренастый. — Какая разница, пусть оба перед своими богами предстанут. Все равно они у них разные!

— Нет, — долговязый с сожалением отложил винтовку, — не попасть. Ракурс не тот.

Рядом что-то всплеснуло, вскинулась над плотом хмурая крокодилья морда, и пасть с разнокалиберными треугольными зубами загребла винтовку с плота, лишая наемных убийц спецсредств для выполнения заказа. По своей близорукости крокодил, видимо, полагал, что урвал что-нибудь вкусненькое, но лишь на середине реки узнал о своей ошибке. Он выплюнул винтовку, винтовка, блеснув стволом, взвилась над спокойной поверхностью и канула на глубину, оставив разбегающиеся по гладкой поверхности круги.

— Вот козел! — досадливо плюнул коренастый.

— Тише. — Долговязый перевернулся на спину, закурил сигарету. — За козла и в Индии ответить можно.

А за столик Ильи Константиновича между тем действительно подсел приятный молодой человек, из верхнего кармана куртки которого выглядывал краешек желтого платка. — Вы не инвалид? — поинтересовался он.

— Кто из больных может чувствовать себя абсолютно здоровым? — благодушно ответил вопросом на вопрос Русской. — Экология никудышная, все загажено так, что почки и печень работать отказываются, а про сердце вообще говорить страшно.

Молодой человек вздохнул, как показалось Илье Константиновичу — сочувственно.

Помолчали.

— Плотницким делом не увлекаетесь? — снова поинтересовался молодой человек. Русской подумал.

— Не так чтобы очень, — признался он. — Но приятно порой посидеть на табуретке, излаженной собственными руками.

Молодой индус помрачнел.

— А улицы подметать вы не пробовали? — с явным сарказмом поинтересовался он.

— А вы что, желаете предложить мне работу? — Русской внимательно оглядел собеседника.

Молодой индус вскочил. Лицо его исказилось. Он прошептал что-то непонятное и, вскочив со стула, почти выбежал из кафе. Русской проводил его взглядом. «Больной, наверное, — решил он. — А жаль. С виду очень даже приятный молодой человек».

Он посмотрел на часы и решительно поднялся. Пора было ехать на аэровокзал. Через час отлетал самолет в Бомбей.

• Предыдущая
• 14/42
• Следующая