Реинкарнатор - Синякин Сергей Николаевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/64
• Следующая

— Смотри, Романыч! — донеслось из-за окна запоздалое предостережение.

Даосов воспользовался приглашением, поставил чашку на стол и вышел на балкон. На цветочной клумбе среди груды досок, некогда бывших люлькой, пытался встать и приглушенно матерился Бородуля. Одновременно он норовил погрозить кулаком даосовскому окну, но, как это обычно бывает, делать сразу два дела ему удавалось плохо, гораздо успешнее он делал третье — вытаптывал расползающимися ногами невзрачные и чахлые от городской пыли цветы, посаженные по весне заботливыми соседями. С других балконов за поведением Бородули с интересом наблюдали жильцы дома. В этот раз дело, правда, обошлось без комментариев, все завороженно прислушивались к высказываниям Бородули, который щедро использовал богатство русской ненормативной лексики. Богат и могуч был в его изложении великий русский язык! Даже соседи, высадившие цветы, и те со своими нелестными высказываниями не вылезали, понимали, что Бородуле они не конкуренты.

Даосов, невольно улыбаясь происходящему и собственным мыслям, плотно закрыл двери на балкон и вернулся на кухню. Нет, с этим Бородулей надо срочно что-то делать.

Прямо хоть к Яме обращайся. Борис Романович представил себе хмурое чугунное и безразличное лицо Ямы и помрачнел. Не было у него никакого желания по собственному почину общаться с этим жутким и неприветливым божеством. И все-таки что-то надо делать. В конце концов, не в милицию же с жалобой идти! Да и чем эта милиция могла помочь Даосову? Ну посадят они этого дурака на пятнадцать суток за хулиганство. Что это — положение спасет? Да и не верилось Даосову, что милиция станет к такой крутизне административные меры принимать, у таких обычно и в милиции все схвачено. Нет, с Бородулей следовало разобраться раз. и навсегда. А заодно и со всей бородулинской командой. Стадо козлов! Даосов неожиданно развеселился. Действительно, стадо козлов. Черно-белых и бородатых козлов. А еще лучше — ишаков. Маленьких серых осликов. И ведь были прецеденты, были! Вон, Иисус в стране Гергесинской души двух бесноватых почистил, а изгнанных бесов вселил в стадо свиней. А те бросились с крутизны в море! И проблем у людей сразу уменьшилось! Борис Романович налил себе еще чашку ароматного чая и прошел в комнату. Дистанционка лежала на диване, и нажать на клавишу оказалось секундным делом. На загоревшемся экране в студии, напоминавшей кабинет кремлевского чиновника, телеведущий Владимир Певзнер сумрачно и обреченно допрашивал какого-то бритоголового золотой цепочкой на шее. Цепочка тянула граммов на четыреста и немилосердно натирала шею. Бритоголовый то и дело поправлял ее левой рукой с синими от выколотых перстней пальцами, поэтому на вопросы телевизионного ведущего отвечал с заметными запинками. Был он в роскошном малиновом пиджаке, но без галстука. Понятное дело: надень он галстук, цепочки бы видно не было.

— Но ведь истинный капитал кроется в теневой экономике? — напористо интересовался ведущий.

— Бабки? — Бритоголовый привычно поправил золотую цепь и нахально сверкнул золотой фиксой в объектив. —Братан, ты же сам знаешь у кого сейчас бабки,-Не у учителей же! Бабки всегда были у деловых. Денежки, Вован, всегда фартовых любили!

— Но ведь эти деньги можно привлечь для оживления и развития экономики страны? — продолжал настаивать телеведущий. — Создать такую ситуацию, когда деловым людям было бы выгодно ввозить в Россию капитал, а не вывозить его из страны?

Бритоголовый подумал. Видно было, что для него это непосильное занятие, бритоголовому легче было бы показать этому самому Певзнеру что-нибудь из приемов каратэ или элементарного бокса. Или просто, без особых хитростей, морду набить, чтобы интеллигентностью своей не хвалился.

— Ну, Вован! — Бритоголовый снова без особой нужды поправил цепочку, потом застегнул ворот рубахи на верхнюю пуговицу. — Ты… это… как спросишь! Кто же бабки в чужой общак вложит? У этого… у президента… у него своя кодла, а у нас, сам понимаешь, — своя! Им баксы доверишь, сам рубли считать начнешь.

— Но ведь можно сделать так, чтобы интересы государства и деловых людей совпадали? — настаивал телеведущий. На высоком лбу его блестели капельки трудового пота.

— Можно, — немного подумав, неуверенно сказал его бритый собеседник. — Но тогда… это… тогда сам понимаешь, в паханы надо Михася сажать… или Валеру Аверу… и это… чтоб клятву братве дали, что с общака на себя тратить ничего не будут, только на эти… на государственные дела.

Ну да, только Михася с Аверой многострадальному государству российскому не хватало! Борис Романович переключился на РТР. На канале сегодня властвовали «Маски». В этот раз они представляли зрителю сценку из времен Отечественной войны. Командир партизанского отряда в кумачовых штанах, шевеля усами, давал последние распоряжения перед нападением на базу немецко-фашистских захватчиков. Немецко-фашистские захватчики, позевывая, ожидали нападения партизан и творили свои немецко-фашистские пакости и зверства. Ну, это было куда ни шло! Хуже Задорнова, но лучше Хазанова. Даосов устроился поудобнее, вытянул ноги на столик, зевнул пару раз и совсем уж было принялся наблюдать за происходящим на экране, но в это время в дверь позвонили.

Даосов понял, что Бородуля все-таки выбрался с цветочной клумбы и жаждет пообщаться. Говорить с ним Борис Романович не желал, поэтому он снова сделал глоток чая и стал терпеливо ждать, когда напористые и длинные звонки прекратятся. На экран он уже не смотрел, настроения не было.

Звонки прекратились, но в дверь принялись стучать.

— Романыч! — застуженно сказал из-за двери Бородуля. —Открой по-хорошему! Сядем рядком, поговорим ладком…

«Щаз! Головой постучи, тогда я тебе открою!» Даосов заставил себя смотреть на экран телевизора. Возгласы, доносящиеся из-за двери, его раздражали. Нет, с этим Бородулей надо срочно что-то делать. Достал он уже Бориса Романовича своей незатейливой простотой. Наглец распальцованный! А может, выдать ему нужную справку и пусть катится ко всем чертям? Даосов подумал немного. Нет, таких прецедентов создавать нельзя. Эта шпана не один год под милицейским наблюдением ходит, того и гляди их в один прекрасный день повяжут. Мало ли у кого может тогда оказаться эта справочка, и еще неизвестно, как в прокуратуре эту справочку расценят, ведь в руководстве преступным сообществом обвинить могут! И так уже мент в контору приходил. А кстати, зачем он приходил? На длинные ноги Леночки полюбоваться? Вот уж кружева начались, ни хрена не поймешь. Чувствовал Борис Романович, что стал он кому-то поперек горла, только вот не мог никак понять, кому именно.

За дверью наконец замолчали. То ли Бородуля понял, что в квартиру его пускать не собираются, то ли в его голове созрел очередной гениальный план. От Бородули всего можно ожидать. Он мог вертолет угнать с Бекетовского военного аэродрома. Или лестницей пожарной машины воспользоваться. Неугомонный человек был Бородуля в свои тридцать семь лет. И непредсказуемый.

Вновь зазвонил телефон.

Только теперь его звонок не грубо звучал, а нежно и даже, можно сказать, игриво. Даосов поднял трубку и не ошибся.

— Доехал? — спросила Наталья.

— Да, — с досадой сказал Даосов. — Лучше бы и не уезжал! Достали тут меня разные доброхоты!

— Вот и не уезжал бы, — с готовностью сказала Наталья. — Мог бы и у меня переночевать.

— Нет уж, спасибо, — отказался Борис Романович. — Мне еще работать завтра! После ночи с тобой какой из меня работник!

Наталья на другом конце телефонной трубки тихо засмеялась, и Даосов представил, как она сейчас сидит с телефоном на постели. От воображаемой картины у него даже голова закружилась.

— Ну, спи, — ласково, но с едва заметной ноткой раздражения в голосе сказала любовница. Подумала и с ехидством добавила: — Отдохни, Боренька, перед началом трудового дня.

Даосов положил трубку. «И в самом деле, — зевая, подумал он. — На кой черт я от Натальи сорвался? Спал бы сейчас как сурок! Чего я домой поперся? Дурака этого слушать?»

• Предыдущая
• 19/64
• Следующая