Смерть на острие иглы - Синельников Владимир - Страница 62

• Предыдущая
• 62/84
• Следующая

Шагнув вслед за своим проводником через колышущиеся языки черного пламени, Иван очутился в очень странном месте. Слева от него разверзлась необъятная пропасть с совершенно непросматривающимся дном, но при взгляде на которую возникало твердое убеждение, что, сорвись в этот провал, будешь падать туда целую вечность. Или пока не остановится от ужаса сердце. Справа вставала стена, высота которой нисколько не уступала глубине пропасти.

И все вокруг было черного цвета. Вернее, черных цветов. Грани стены то блистали, подобно черному алмазу, то исходили теплыми волнами траура, в которые нестерпимо тянуло окунуться с головой. А местами даже сама стена угадывалась лишь по косвенным признакам в непроницаемом, черном мраке. Из пропасти же медленно и неотвратимо возникали беззвучные фонтаны, струи которых высоко вверху перехлестывались и пересекались друг с другом, образуя потрясающие по сложности геометрические фигуры, которые начинали тут же медленно оплывать и скатываться рваными валами и каплями в породившую их бездну. Вся эта завораживающая феерия переливалась сотнями, тысячами оттенков черного цвета. И каждый из них нес в себе еще и эмоциональную составляющую, заставляя то трепетать от беспричинной радости, то погружаться в пучину беспросветной меланхолии, а то вспыхивать непонятной злобой к себе или к мерно двигающейся впереди фигуре. Иван со слабым удивлением отметил, что и захлестывающие его волны душевных переживаний тоже черного цвета. Он, как ни напрягался, не мог даже представить себе существование других цветов, кроме царствующего внутри и снаружи мрака. Хотя мрак — это все-таки не то. Видимость-то вокруг была великолепной. Иван в глубине души понимал, что все наблюдаемое им черное великолепие невозможно передать словами. Слишком беден наш язык и не приспособлен к описанию таких явлений. Пожалуй, тут лучше всех справился бы художник. Кто-нибудь наподобие Рериха. Теперь Иван понял, почему при просмотре картин этого гения возникало странное щемящее чувство невосполнимой утраты. Художнику, скорее всего, удалось побывать в том волшебном мире под названием Шамбала, обратную дорогу в который он искал потом всю оставшуюся жизнь.

Вот и Иван чувствовал где-то глубоко внутри, что от путешествия по этому странному царству живого мрака в его душе навсегда останется кровоточащая зарубка.

Но всему есть предел, в том числе и эмоциям. Своеобразный порог насыщения, после которого либо просто тупеют, либо сходят с ума, не в силах преодолеть захлестывающий поток впечатлений. Он внезапно ощутил, что еще немного — и шагнет в эту пропасть с фонтанами черного бархата, лишь бы обрести тот вечный покой, обещание которого вкрадчиво и незаметно обволакивало его душу. И избавится от непонятного, пронизывающего насквозь, внимательного и в то же время абсолютно безразличного холодного взгляда.

Раскрылись горние врата,

Картина мира изменилась,

И холод свыше немотой сковал уста,

А под ногами твердь куда-то испарилась.

Он сам в себя упал сгоревшею звездой,

Но коллапса на этот раз не получилось,

И лишь песчинкою у бездны неземной

Его микроскопическое я вдруг очутилось.

Песчинку эту некто подобрал

И взглядом мимолетным в душу посмотрел…

Захлопнулся бездонный тот провал,

Вдруг снова в теле он прозрел.

Все это длилось лишь какой-то миг,

Но жалким словарем людей его не передать.

Душою бесконечность он постиг,

Которую умом не суждено понять.

— Ниом! — взмолился Иван. — Постой. Смуглолицый предок обернулся, и в его взоре мелькнуло понимание.

— Привал, — скомандовал он.

Завораживающий пейзаж неуловимо изменился, и Иван увидел, что они находятся в небольшом замкнутом пространстве. От черных стен исходил умиротворяющий покой.

— Прошу. — Ниом взмахом руки указал на одно из возвышений в форме удобного ложа, и Иван без сил рухнул на него, чувствуя, как неодолимая сила заставляет смежить глаза.

— Не спать! — хлестнул по нервам окрик спутника, заставивший Ивана в испуге подскочить.

— Здесь нельзя спать, — уже мягче пояснил Ниом. — Или останешься в этих местах навсегда.

«Что ж, — подумал Иван, — раз так, хоть попробую удовлетворить свое любопытство. У меня накопился целый ворох вопросов к этому дальнему родственничку».

— Это царство Че… — начал Иван.

— Тс-с! — оборвал его Ниом. — Не произноси его имя.

— Твоего бога? — чуть изменил вопрос Иван

— Да, — односложно ответил Ниом.

— Нам удалось встретиться с его помощью? Смуглолицый молча кивнул.

— А где остальные? Вас же было пятеро… Им тоже помог он? — Иван вопросительно посмотрел на собеседника.

— Нет, — отрицательно качнул головой Ниом. — У них свои боги.

— Что значит — не совсем живой? — вспомнил Иван слова, произнесенные смуглолицым в замке некроманта.

— Это значит, что мне дарована жизнь после смерти, — немного торжественно произнес Ниом.

— Им?

Ниом опять молча кивнул.

— За какие-то особые заслуги?

— Нет, — снисходительно улыбнулся Ниом. — Заслуги, как ты выразился, ничего не значат. Лишь истинная вера достойна вознаграждения.

— Тогда почему же тебе позволили умереть? — поинтересовался Иван. — Неужели нельзя было обойтись без этой неприятной процедуры?

— Бессмертия не существует. — Ниом посмотрел на Ивана как на несмышленыша. — Можно прятаться от смерти и жить очень долго, но она в конце концов все равно тебя найдет.

— Да? — Иван не стал спорить, хотя в мыслях и мелькнул Кощей Бессмертный. — А остальные твои спутники находятся в том же положении, что и ты?

Еще один кивок в ответ.

— Неужели мой род был так беден?

— Наоборот. — Собеседник догадался, о чем хотел спросить Иван. — Ты видел вихрь душ?

— Да, — кивнул Иван, содрогнувшись при этом воспоминании.

— Проклятие, что наложил на тебя некромант, должно было увлечь твою душу в тот тонкий мир, где влачат свое призрачное существование умершие. И, не появись мы, ты бы давно кружился частичкой в том вихре забвения… — Ниом некоторое время помолчал. — На большинство такое проклятие срабатывает без осечки. Истинная вера очень редка в мирах…

— Выходит, вы являетесь защитниками рода? — спросил Иван и, дождавшись очередного кивка, продолжил: — А каким богам поклоняются остальные? Честно говоря, до сих пор я думал, что бог может быть только один.

— Расспросишь их о богах сам, — хмыкнул Ниом. — При личной встрече. А насчет одного бога… вспомни хотя бы мир, из которого ты пришел. Разве там один бог?

— Я слышал утверждения, что бог многолик..

— И каждый его лик толкает свое? — с язвительным видом прервал его Ниом. — Тогда выходит, что это просто сумасшедший.

— Пути Господни неисповедимы…

— Жалкая отговорка христианских священников, — пренебрежительно махнул рукой Ниом. — И придумана как раз для таких случаев, когда они бессильны объяснить то или иное явление. Вера, — тут Ниом посерьезнел, — никогда не возникает на пустом месте, и, уж если она есть, значит, существуют и боги, представляющие эту веру…

— Выходит, верования славян или там каких-нибудь викингов имели под собой реальную почву? — Иван взглянул на Ниома. — Тогда что же случается с богами, когда большинство людей обращается к какой-то иной вере?

— Славяне поклонялись своим богам не одну тысячу лет, — ответил Ниом. — Боги, в отличие от людей, терпеливы. Они могут и подождать…

— Так произошло со всеми древними верованиями Земли. — Иван непонимающе уставился на Ниома. — Уж не считаешь ли ты, что современные религии лживы?

— Я же тебе сказал, что вера не возникает на пустом месте, — терпеливо повторил Ниом. — Просто на Землю пришли новые боги.

— Тогда откуда они приходят?

— А ты спроси у них об этом лично, — посоветовал Ниом, поднимаясь. — Если повстречаешь на своем пути. Отдохнул? — Он посмотрел на продолжавшего сидеть Ивана. — Тогда в дорогу.

— Я больше не могу. — Ешка в полном бессилии развела руками.

• Предыдущая
• 62/84
• Следующая