Клятва истинной валькирии - Мид Ричел (Райчел) - Страница 12

• Предыдущая
• 12/121
• Следующая

– Вы говорите так, словно бы я уже ушла, – наконец сказала она.

– Но вы же уйдете.

– Нет. Я – останусь.

Мэй наклонилась – он тоже. Их губы встретились. А поцеловав его, она потеряла голову. Она не могла решить его проблемы, а он – ее, но, обнимая его, прижимаясь к нему в тесном объятии, она надеялась, что, возможно, когда ночь пройдет, у каждого из них будет на две проблемы меньше.

Она оказалась воплощенной мечтой, и тело ее было совершенно – Джастин такого даже в самых смелых фантазиях вообразить не мог. Алебастровая, шелковистая кожа, мягко контрастирующая со стальной силой мускулов – их он почувствовал, проведя ладонью по длинным, стройным ногам. Возможно, он угадал, и она все-таки спортсменка… Да, эта женщина много и подолгу тренировалась – однако оставалась пленительной и чувственной… Элегантно-худая, но с округлостями, которые хотелось гладить и ласкать. Глаза изумрудные. Или… голубые?..

Он вошел в нее медленно, чуть ли не благоговейно, – и ликовал, ощущая ее. Ибо она оказалась внутри влажной, податливой и мягкой. И она изогнулась дугой, прижимаясь к нему, и замурлыкала по-фински, и он стал двигаться решительнее. И тотчас потерял себя в ней, и мир вокруг исчез, все размылось, осталось лишь страстное желание не отпускать ее, двигаться вместе с ней. Она впилась ногтями в его спину, а потом, вдруг, неожиданно, оттолкнула и перекатилась наверх. Оседлав его, она отдалась экстатической скачке, и оба погрузились в сладостное забытье, и наступил миг, когда он не смог сопротивляться нарастающему удовольствию. И он кончил с громким криком, отпуская себя на волю внутри столь волшебного тела. Движения их замедлялись, и, наконец, оба замерли в неподвижности, прислушиваясь к себе. Ее фигура четко обрисовывалась на фоне скудно освещенного дверного проема. Она посмотрела на него, его сердце оборвалось и стукнуло, и на это краткое мгновение ему померещилось, что на ней сияет венец из звезд и цветов. Дыхание перехватило, и он не умел объяснить почему.

Насытившись, она поднялась, а затем легла и свернулась рядом. Джастин обнял и притянул ее к себе, и некоторое время они так и не шевелились, пытаясь выровнять дыхание. Потом он неохотно отпустил ее, решив принести вина. По крайней мере, будет уважительная причина, чтобы включить свет и рассмотреть ее – новую, когда он вернется обратно.

На лбу у нее блестели бисеринки пота, щеки раскраснелись от недавнего оргазма. Прическа рассыпалась, и волосы в беспорядке разметались на подушке, и он подумал, что сейчас она нравится ему больше, чем одетая и накрашенная для вечеринки. Она взяла бокал, и руки ее дрожали.

Он долго ей любовался. Эта женщина его… победила. Полностью уничтожила. Погубила. И дело не только в поразительной красоте. Он ведь сказал правду: она напомнила о доме. А еще потому, что в ней сочеталось несочетаемое. Принцесса нордлингов. Мстительная валькирия. Вот ради таких загадок и стоило жить – они влекли его неодолимо.

Женщина улыбнулась – нерешительно, словно говоря – «сдаюсь», и он понял, что влечение взаимно. Страсть на погибель друг другу, вот оно что…

– Почему невообразимо прекрасная женщина вроде тебя выключает свет, ложась с мужчиной? – спросил он. – Я знал дам, которым темнота шла на пользу. Но ты ведь не из их числа…

– Мне так больше нравится.

Он легонько провел пальцами по ее губам и с удовлетворением отметил: она вся дрожит от желания. Они не спешили, ведь ночь не окончена…

– Вокруг тебя стена, и в тебе стена, ты отгораживаешься ото всех, почему? – Пальцы соскользнули вниз, легонько прошлись по изгибу груди.

– Почему ты боишься включать свет? Что я могу увидеть?

– Все, – просто ответила она.

– Ты любишь держать ситуацию под контролем, – догадался он. – И боишься, что я – или кто-либо другой – заметит, как ты его теряешь. Поймет, что ты отдаешься на волю эмоций. Разгадает твою душу.

Она улыбнулась:

– Ты веришь в существование души?

– Я верю в то, что в следующий раз мы займемся этим, не выключая свет.

– А ты высокого мнения о себе! С чего ты решил, что будет следующий раз?

– А почему бы и нет? Тебе, похоже, понравилось. И разве у тебя есть какие-то дела?

Она подумала и ответила:

– Нет.

– Вот и прекрасно. – И он прислонился к изголовью кровати. – Сейчас мы немного выпьем, а потом – я зажгу свет.

Она расхохоталась:

– Я окажу сопротивление! Тебе придется применить силу!

– С удовольствием.

– Не уверена, что победа достанется тебе.

Он поставил бокал на столик рядом с кроватью и наклонился к ней:

– Тогда я тебя свяжу… на моей кровати.

Это ее еще больше развеселило и заинтриговало. Зрачки ее расширились, глаза стали темными от желания. О да. Она готова заняться любовью прямо сейчас, не тратя времени на вино.

– Надеюсь, ты умеешь вязать крепкие узлы…

– Очень крепкие. И я буду нетороплив. Весьма нетороплив. И буду делать все, что хочу. Ты не просила меня ни о чем – ну, почти не просила… А теперь – ты будешь умолять меня. О многом. И тебе это понравится.

Он провел губами по ее шее и почувствовал, что снова возбудился. Интересно, какое у нее будет лицо, когда она испытает оргазм…

– И я буду разглядывать тебя – сколько захочу. При свете. Я буду смотреть на твое тело, твое лицо – а когда ты кончишь… я увижу на твоем лице чувства, которых ты никому не показываешь!

Мэй задышала часто-часто, бокал выскользнул у нее из рук, вино пролилось на пол. Плевать. Их губы соединились, внутри его пожирало желание – овладеть ею, тотчас…

И вдруг что-то тихо зазвенело, Мэй резко села и отстранилась. И метнулась – почти со сверхчеловеческой быстротой – в соседнюю комнату. Через несколько мгновений вернулась, уже неспешно двигаясь. Она смотрела на какой-то предмет у себя в руке. Сначала Джастин, затаив дыхание разглядывал ее обнаженное тело, а потом понял, что это за предмет. Эго. Она держала на ладони эго.

«Осторожнее, дружок, – сказал Гораций. – Стильный дипломат из Восточного союза Хуан Короков и глазом бы не повел в сторону этой штуки, подумаешь…»

«Знаю», – буркнул Джастин.

Он хотел поглядеть на штуковину поближе, но Гораций был прав. С телекоммуникациями в Панаме напряженно, хороший мобильный телефон не достать, не говоря уже об эго. А ведь без него джемман не мыслил своей жизни. С эго звонили, через него получали безлимитный доступ к киберстриму, управляли финансами, удостоверяли личность… Джастин целых четыре года жил без эго, и ему было действительно нелегко. Он вырос в обществе, культивирующем мгновенный доступ к общению и информации, а его отсутствие здесь, в изгнании, лишь усиливало чувство одиночества.

Мэй вздохнула и оторвала взгляд от экрана эго.

– Мне пора. Я задержалась…

И она принялась искать взглядом платье.

– Прости.

– Все в порядке.

Он произнес это беззаботным тоном, однако внутри все оборвалось. Прямо как когда Хуан сказал, что уезжает.

– Валькирия уделила мне пару мгновений своего драгоценного времени – это честь для меня…

Она криво усмехнулась, натягивая платье:

– Со мной ты переспал. Можешь перестать засыпать меня комплиментами.

– Прости, не могу остановиться.

И она улыбнулась – по-настоящему. Он отыскал халат и проводил ее до двери. Она открыла ее, задержалась на пороге и посмотрела на него удивительным, ни на что не похожим взглядом, в котором читались одновременно и смущение, и отвага:

– Надеюсь, ты сможешь отыскать свое счастье.

– Я уже нашел его, – весело отозвался он.

– Ты и вправду не можешь остановиться. – И она подарила его длинным прощальным поцелуем – и чувствовалось, что она не хотела его прерывать. – Если вернусь в Панаму еще раз, мы обязательно встретимся.

– Буду ждать.

«А Хуан-то как обрадуется сюрпризу», – захихикал Гораций.

Джастин смотрел ей вслед, и на сердце было легко и как-то тоскливо. Неужели?..

• Предыдущая
• 12/121
• Следующая