Заманчивые обещания - Симмонс Сюзанна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/50
• Следующая

Если сесть гости и смогли, то устроиться на этих стульях с комфортом было едва ли возможно.

Элламей Фрик продолжала рассказывать:

— Дедушка тогда потерял все свои деньги. До последнего цента. Он так и не оправился от этого. Бабушка, естественно, тоже, особенно после того, как он пустил себе пулю в лоб.

— Мы были здесь очень счастливы, — вставила Ида, к этому времени уже присоединившаяся к ним. — Однако меня всегда удивляла одна вещь. Почему наш дом называется «Маленькая Лощина»? — сказала она, по-совиному хлопая глазами за стеклами очков. — Мы ведь живем не в сельской местности. Наш дом стоит фактически посреди города.

— Не думаю, чтобы в те дни здесь был город, — заметила Элламей.

На Иду Фрик снизошло озарение.

— Господи Боже мой! И почему мне раньше не приходило это в голову? Это город сам вырос вокруг «Маленькой Лощины», не так ли?

Выглянув в окно, Шайлер произнесла:

— Я вижу, у вас прекрасный цветочный сад.

— Вы увлекаетесь садоводством, мисс Грант? — спросила Элламей, когда они уже сидели за столом и пили чай с кексом.

— Я люблю живые цветы, — с воодушевлением ответила Шайлер. — К сожалению, у меня никогда не было времени и возможности разводить их.

Ида Фрик кивнула с видом знатока и водрузила свою чашку с блюдцем и тарелку с кусочком кекса на колени.

— Понимаю, вы же живете в Париже.

— Да. У меня там квартира, и поэтому все мои цветы растут в ящиках на подоконнике.

Сестры сгорали от любопытства.

— А как вы проводите время? — спросила одна.

— Так же, как большинство людей. Работа. Общение с друзьями. Еще у меня две кошки.

Казалось, Иду Фрик ошеломило известие о том, что Шайлер работает.

— Вы работаете?

— Да. Я консультант в Лувре.

Элламей Фрик поставила свою чашку на столик в стиле рококо и придвинулась к Шайлер. На ее бледных щеках зарделись два красных пятна.

— Лувр, — повторила она почти благоговейно.

Шайлер отложила вилку в сторону.

— Я изучаю историю права собственности и точного происхождения картин, которые пропали или были украдены во время Второй мировой войны.

— До чего увлекательно! — воскликнула Ида Фрик, хотя она явно мало что поняла из слов Шайлер.

Зато светло-серые глаза Элламей Фрик загорелись неподдельным интересом.

— Я хотела изучать живопись, когда была моложе, — выпалила она. — Мечтала поехать в Париж и бродить по набережной вдоль Сены с холстом и красками.

— У сестры талант, — провозгласила Ида и потянулась за еще одним куском торта с кокосовым кремом.

Элламей грустно вздохнула:

— По правде говоря, очень небольшой.

— У меня самой нет способностей к живописи, — призналась Шайлер, — но зато я очень точно распознаю талант в других людях.

— У нас в доме есть несколько картин, которые, возможно, покажутся вам интересными, — предположила Элламей Фрик. — Конечно, не великие мастера, но несколько чудных художников Гудзонской школы.

Шайлер живо поинтересовалась:

— А чьи картины у вас есть?

— Дайте-ка вспомнить… небольшое полотно кисти Фредерика Черча, Томас Коул и Джервис Макенти.

— Нам пришлось продать пару картин и серебряный чайный сервиз в прошлом году, — вставила Ида. — Но сейчас, получив от Коры в наследство этот щедрый дар, мы можем отказаться от продажи картин и матушкиного серебра.

Краска разлилась по лицу, ушам и шее Элламей Фрик.

— Мисс Грант и мистеру Баллинджеру вовсе не интересно слушать про матушкино серебро, сестра. — Она неловко откашлялась. — Похоже, нам нужен еще кипяток. В этот раз, Ида, на кухню пойду я.

— Я помогу вам, — вызвалась Шайлер.

— … ходят слухи, что в каждую годовщину своей смерти она бродит по тропинке вдоль берега реки в поисках своей утраченной любви, — с преувеличенным драматизмом вещала Ида Фрик, когда Шайлер и Элламей вернулись в гостиную.

— Извините нас, — улыбнулась Шайлер. — Боюсь, мы увлеклись обсуждением картин и художественных школ. — Она замялась и добавила: — Время пролетело просто незаметно. Вот свежий чай.

— Благодарю вас, мое дорогое дитя, — отозвалась Ида Фрик. — Но мы уже успели соскучиться без вас, правда, мистер Баллинджер? — Однако она не дала ему возможности ответить. — Мы с мистером Баллинджером обсуждали историю долины Гудзона, особенно ее беспокойных духов.

Шайлер ни секунды не сомневалась, что говорила только Ида, а Трейс исполнял роль слушателя.

Элламей поспешила одернуть сестру:

— Надеюсь, она вас не утомила, мистер Баллинджер?

— Конечно, нет.

Однако Ида не могла долго молчать. Откашлявшись, она отпила глоток чая и снова вступила в разговор:

— Не каждый день найдешь такого внимательного слушателя, как мистер Баллинджер. — Она бросила на сестру взгляд поверх очков. — Возможно, он не во все верит, но у него восприимчивый ум.

— Все знают, как бесполезно порой расточается ум, — не удержалась от замечания Шайлер.

Трейс кусал губы, стараясь сдержать улыбку.

— Согласен.

Взгляд Иды пристально изучил всех собравшихся за столом.

— Я только что рассказывала мистеру Баллинджеру, что тридцать миллионов людей в нашей стране встречались с привидениями.

Элламей кивнула и щелкнула пальцами.

— И еще большее количество обладает сверхъестественными способностями: ясновидением, телепатией или даром общения с умершими.

Трейс поддержал разговор:

— У вас на руках удивительная статистика. Мисс Фрик, — он имел в виду Иду, — сообщила мне, что почти пять миллионов людей в Соединенных Штатах были похищены инопланетянами.

Шайлер решила, что проявлять скептицизм в данной ситуации было бы невежливо.

— Что вы говорите!

— Именно так.

Мисс Ида Фрик наклонилась, вытянула шею, как клюющая птица и произнесла театральным шепотом:

— Вполне вероятно, что таких людей намного больше, потому что многие из них не помнят, что с ними произошло. — Она захлюпала носом и поднесла к нему изящный носовой платок, украшенный вышивкой.

— Ида знает, что говорит, — уверенно заявила Элламей. — У нее дар.

— Дар? — эхом отозвалась Шайлер.

Художественно одаренная мисс Фрик утвердительно качнула головой:

— Моя сестра слышит голоса.

— Слышит голоса? — На этот раз ее слова повторил Трейс. — Какие голоса?

— Голоса тех, кто больше не может говорить с нами, — последовало объяснение.

Вспомнив разговор с сестрами Фрик на поминальной службе, Шайлер решила, что знает, о чем идет речь.

— Потусторонние голоса?

Элламей Фрик кивнула.

— В таком случае могу я задать вопрос? — Шайлер поставила чашку на столик.

— Ну конечно же, мисс Грант, — ответили женщины почти в унисон.

— Вы знали мою тетю много лет, — начала она, вынужденная говорить без обиняков.

— Да, это так, — подтвердила Элламей Фрик. Она повернулась к своей обладающей даром сестре: — Сколько лет мы знали Кору?

Ответ Иды прозвучал робко и неуверенно:

— Больше, чем я давала себе труд сосчитать.

Элламей посмотрела на свою сестру с легким нетерпением:

— Ну так сосчитай, Ида.

Женщина отставила чашку и стала загибать пальцы, как будто и впрямь считала с их помощью.

— По-моему, наиболее вероятно число пятьдесят один.

Вторая мисс Фрик поспешила разубедить в этом своих гостей:

— Нет, Ида, не пятьдесят один. Скорее пятьдесят два или даже пятьдесят три.

Пятьдесят четыре, — заявила ее сестра.

Трейс снова закусил губу, пряча улыбку.

Довольно долго, — признал он.

Шайлер хотела выяснить, что знают сестры Фрик об увлечении ее тети строительством.

— А Кора всегда… — Шайлер на мгновение замолчала в поисках нужного слова, — перестраивала Грантвуд?

Ответ на вопрос явно требовал размышлений со стороны обеих сестер.

Элламей заговорила первой:

— Ну, это началось, когда мы были еще совсем девчонками. Помнишь, Ида, как-то летом мы поехали навестить дядю Гаса в Миннесоту, а когда вернулись, одна сторона большого дома была в лесах?

• Предыдущая
• 25/50
• Следующая