Ва-банк (ЛП) - Миллер Рейн - Страница 28
- Предыдущая
- 28/45
- Следующая
— Итан...
Я хмыкнул и снова потянул ее за волосы.
— Ты сегодня такая дерзкая девчонка. Я все еще жду, детка. Скажи, что ты хочешь от меня, — я поднес свободную руку к ее заднице и грубо сжал ягодицу. — Ты начала эту маленькую игру и ты это знаешь, поэтому скажи, что мне с тобой сделать, — она ахнула, когда я вонзил в нее свои пальцы, и снова попыталась потереться задницей о мой член. — Не-а. Ты не получишь его до тех пор, пока любезно не попросишь, — я замахнулся и шлепнул ее по заднице. Она вскрикнула и встала на носочки, изогнувшись, как прекрасная богиня, которой она была.
— Итан, я хочу тебя ... — она смягчилась и попыталась повернуть голову к моей груди.
— Ммм, так ты любишь, когда тебе шлепают по заднице, да? Не шлепнуть ли мне еще разок? — прошептал я прямо ей в ухо. — Ты заслужила эту маленькую порку, детка. Ты знаешь, что заслужила ее, и ты до сих пор не сделала то, о чем я тебя просил, непослушная девчонка. Скажи, что мне сделать с тобой у этой раковины.
Она сексапильно, покорно вскрикнула, от чего мое сердце заколотилось, а мой член чуть не взорвался.
— Скажи мне! — я снова ударил ее по заднице и затаил дыхание, ожидая ее ответа.
— Ах! — она изящно изогнулась и открыла рот, жадно хватая воздух. Я знал, что выиграл, я знал, что она скажет, и меня охватило ни с чем несравнимое возбуждение, когда она произнесла эти слова. — Итан, трахни меня у раковины!
— Наклонись и держись за край, — повелительно распорядился я, отступив от нее, чтобы дать ей возможность подчиниться. Она чуть вздрогнула, но приняла ту позу, на которую я ей указал, выглядя при этом так сексуально, что было практически невозможно уберечь мой разум при таком желании трахнуться, но черт, я чувствовал себя слишком хорошо, чтобы останавливаться.
Я засунул пальцы под тесьму этого миниатюрного черного кружева и резко потянул его вниз, стягивая с ее ног, пока она не шагнула из своих трусиков. Я мог чувствовать терпкий запах ее возбуждения, ее необходимость во мне, в том, что только я мог ей дать. Я стащил свои тренировочные штаны и взял в руку член, затем, скользнув по ее мокрой щели, потерся о клитор, по-прежнему не проникая в нее.
— Это то, что ты хочешь, любовь моя?
Брианна терлась киской о головку пениса и пыталась насадить себя на мой член. Я оценил ее старания, но сейчас я был тем, кто диктует условия, и я нуждался в большем. Моей девочке придется как следует постараться, прежде чем она получит награду.
Я снова вернулся к ее волосам и взял их в пригоршню, ловко оттягивая ее голову назад.
— Ответь на вопрос, детка, — тихо произнес я. Ее прекрасная шейка дернулась, когда она сглотнула, пока мы смотрели друг на друга в зеркало. Таскание за волосы послужило для нее толчком. Я не дергал слишком сильно, чтобы не причинить боль, просто подчинял себе ее тело и доминировал во время секса. Она стала дикой, но если бы ей не нравилось, я бы никогда этого не делал. Я был готов на все, чтобы доставить удовольствие моей девочке.
— Да, я хочу твой член, Итан. Я хочу, чтобы ты трахнул меня им и заставил кончить! Пожалуйста! — она дрожала напротив моего тела, источая жар.
Я рассмеялся и лизнул ее шею, которую она вытянула для меня.
— Хорошая девочка. И какова же правда, малышка? — я еще немного потер ее сверхчувствительный клитор и ждал, наслаждаясь вкусом ее кожи и исходившим от нее ароматом возбуждения.
— Правда в том, что... я твоя, Итан! Пожалуйста, сейчас! — умоляла она, переполняя мое сердце до такой степени, что практически разорвала его на части этими словами.
Абсолютное совершенство.
— Да, ты моя, и я всегда добиваюсь своего, детка. Ублажая тебя, радую себя, — я приставил член к ее киске и вогнал себя так глубоко, насколько только мог. Мы оба вскрикнули, когда наши тела соединились.
Я удерживал эти шелковистые волосы, пока трахал ее, так что я мог видеть в зеркале ее прекрасные глаза. Это мое. Не знаю почему, но мне нужно было видеть глаза Брианны, когда мы трахались. Я хотел смотреть в них и видеть каждое ощущение, каждый толчок и силу наших порывистых движений и хватки, подводя нас к кульминации до тех пор, пока мы не потеряем себя в чувстве, которое можем достичь только в паре.
Есть какая-то искренность в том, чтобы смотреть в глаза своего любимого человека, когда кончаешь, и тонуть в глазах Брианны, когда это происходило, было тем сильнейшим связующим обстоятельством, которое соединяло меня с ней и означало нечто важное и настоящее. Интенсивность того, что происходило между нами, на самом деле, пугала меня. Я стал чрезвычайно уязвимым, но было слишком поздно. Я уже пропал.
Ее внутренние мышцы сжались вокруг меня, когда она зашлась в оргазме, выкрикивая мое имя и вздрагивая. Я продолжал врываться в ее глубины, чувствуя каждое сжатие и хватку ее влагалища, пока засаживал в нее свой член. Она так сильно пульсировала вокруг моего ствола, что даже в глазах защипало.
Тело Брианны было создано для секса, но именно она имела значение. Это ее я любил. За секунду до того, как я кончил, я вошел в нее как можно глубже и впился зубами в ее плечо. Она вскрикнула, и я уловил этот звук, но не мог понять, относился ли он к боли или к удовольствию. Я не хотел причинять ей боль, но в тот момент я был практически не в себе, просто желая держаться за нее, удерживать рядом с собой, заполняя ее своей спермой, чтобы сделать своей.
Пока я изливался в нее, я снова признался ей в своих чувствах.
— Я... люблю... тебя...
Я смотрел в ее глаза, как в зеркало, когда говорил это.
¦
Похоже, мы оба опоздаем на работу. Плевать. Некоторые вещи куда более важны. Мы оба были обессилены после секса и едва могли стоять, так что я подхватил ее на руки и взял с собой в душ. Я полностью ее вымыл и позволил ей вымыть меня. Мы не разговаривали. Мы просто смотрели, прикасались, целовались и заботились друг о друге. После душа я завернул ее в полотенце и отнес в постель; и только после того, как она вытянулась рядом со мной, мягкая и удовлетворенная, мы обсудили кое-какие детали.
— Тебе небезопасно выходить одной. Ты больше не можешь так делать. Мы не знаем, что у них на уме, а я не буду тобой рисковать, — я говорил ласково, но решительно, не уступая ни на йоту в этом вопросе и не собираясь это обсуждать. — Вот так.
— Серьезно? Но что в этом такого? — она выглядела удивленной, а затем одарила меня тем грозным взглядом, который я уже видел на ее лице.
— Нам неизвестно, что происходит в лагере Оукли и в лагере его оппонентов. Мы должны учитывать, что Оукли не спускает с тебя глаз, Брианна. Он знает, где ты находилась все эти годы, где ты работаешь, где ты живешь, и, вероятно, даже знает твоих друзей. Мне в ближайшее время нужно поговорить с Габриэль и Кларксоном. Они должны быть проинформированы на тот случай, если к ним подберутся, ведь они связаны с тобой. Твои друзья все знают, да?
Она печально кивнула.
— Я просто не понимаю, почему эти люди так хотят причинить мне боль. Я ведь ничего не сделала и, уж конечно, не хочу ворошить прошлое. Я просто хочу забыть все, что случилось! Разве это моя вина?
Я поцеловал ее в лоб и провел большим пальцем по ее подбородку.
— Здесь нет твоей вины. Мы с тобой просто должны быть осторожны. Очень… очень… осторожны, — сказал я, целуя ее в губы три раза подряд.
— Я ничего не хочу от сенатора Оукли, — прошептала она.
— Это потому, что ты не меркантильна. Большинство людей использовали бы его ради денег, чтобы оставить все в тайне. Ты этого не сделала, но они наблюдают за тобой, чтобы вовремя заметить, если ты что-нибудь предпримешь. И я уверен, что они приглядывают за тобой на тот случай, если враги Оукли попытаются добраться до тебя. По правде говоря, его политические враги меня беспокоят гораздо больше. Видео и осведомленность Оукли, делают его соучастником. Его совершеннолетний сын и друзья совершили преступление, а он их прикрыл. Оппоненты Оукли сочли бы такую информацию политическим кладом. Не говоря уже о по-настоящему отвратительном материале, чтобы продать во множество газет.
- Предыдущая
- 28/45
- Следующая
