Весенний детектив 2015 (сборник) - Полянская Алла - Страница 38

• Предыдущая
• 38/66
• Следующая

Мариша с любопытством глазела по сторонам. Видимо, поселок не являлся элитным, потому что дома здесь были самые разные, начиная от одноэтажных покосившихся лачуг и заканчивая вполне добротными трехэтажными коттеджами.

Ворота распахнулись, и компания вошла внутрь. Мариша с удивлением рассматривала дом. Он был довольно большим, в три этажа, с увитыми плющом стенами. Ей вдруг показалось, что она находится на съемках какого-то фильма, причем лет семьдесят назад и явно не в России – настолько дом не был похож на привычные русские дома.

Эрик дернул Маришу за рукав, и она выпала из грез. Во дворе разворачивалось весьма необычное действо. Маленькая девчушка, держа в руках несколько яиц, отбивалась от петуха. Тот напрыгивал на нее, бойко размахивая крыльями, и старался побольнее клюнуть. Девчонка крутилась на месте как волчок, но не убегала, а старалась наподдать наглой птице.

– А ну, брысь, Петька, – закричала дородная женщина, отворившая им ворота, и изо всех сил стукнула петуха полотенцем.

Птица обиженно заквохтала и бросилась в сарай.

– Юленька, иди умойся, – ласково сказала женщина и обняла девочку за плечи.

Только сейчас Мариша смогла как следует рассмотреть девчушку. Очевидно, это и была дочь Бессоновых. Она казалась совсем маленькой, практически бестелесной, и не выглядела на свои двенадцать лет. Лицо у нее опухло от слез, так что глаза почти совсем заплыли. Девочка коротко всхлипнула и сунула женщине яйца.

– Вот, Чернушка снесла, – глухо сказала она и кинулась в дом.

– Бедная девочка! – покачала головой женщина и положила яйца в глубокий карман халата. – И за что ребенку такое горе?

– Знакомьтесь, это Елена Петровна – помощница по хозяйству, – сообщил Голубев.

Эрик коротко кивнул.

– А где все остальные?

– Аделаида Карповна в своей комнате, – сообщила Елена Петровна. – Она рвалась в кабинет, убедиться, что Марина и в самом деле умерла, но я ее не пустила. И теперь она на меня дуется. Роман тоже в своей комнате. Он оттуда уже почти целый месяц не выходит.

– Почему? – удивился Голубев.

– Умереть боится. Чем ближе седьмое июня, тем реже он высовывает оттуда нос. Я устала бегать туда-сюда по лестницам. То ему чай принеси, то какао, то покушать. Хорошо хоть вечером он меня не беспокоит. Вот уже две недели, как он ложится спать в восемь. Думает, что таким образом перехитрит свою смерть.

– Я слышал, у вас существует целый вечерний ритуал? – подал голос Эрик.

– Есть такой, – кивнула домработница. – Дети и хозяйка пьют какао, Марина кофе, а я чай. Это самое спокойное время дня. Никто не кричит, не носится, ничего не требует.

– А разве Роман ничего не пьет?

– Нет. Он считает, что употреблять на ночь жидкость вредно.

– Кто еще находится сейчас в доме?

– Кирюша. После того как я обнаружила Марину, он ушел к себе и больше не выходил. Я толкнулась было к нему, но он так яростно попросил меня выйти, что я не рискнула больше его беспокоить. Бедные, бедные дети… Кто теперь будет ими заниматься? – Елена Петровна горестно вздохнула. – Аделаиде есть дело только до себя. Внуки ее мало интересуют. Я не удивлюсь, когда она их не узнает, если столкнется с ними на лестнице. На Романа надежды мало.

– Дети очень переживают? – подала голос Мариша.

– Не то слово! В прошлый раз, после смерти Андрея, Юлечка чуть с ума не сошла. Из комнаты не выходила, есть отказывалась. Пришлось даже вызывать психотерапевта. А сейчас я очень боюсь за Кирилла. Юля была папиной дочкой, а Кирюша мамин. Мальчики куда сильнее переживают свою боль. А все потому, что не могут выразить ее в словах или слезах.

Елена Петровна поднялась на крыльцо и потянула на себя дверь. Мариша вошла в дом и с любопытством огляделась. Крашеные деревянные полы, высокие потолки, вязаные дорожки на полу. Все это настолько не вписывалось в понятие современного жилища, что Марише оставалось только удивляться, как подобный интерьер сохранился практически в неизменном виде.

На лестнице послышались шаги, и она подняла голову. На ступеньках показался высокий красивый мужчина, примерно такого же возраста, как Эрик, и замер, увидев компанию. Он пробежался по ним взглядом и, остановившись на Голубеве, немного расслабился.

– Полиция, – насмешливо сказал он и продолжил спускаться.

– А вы опять здесь, – констатировал Алексей. – Василий Федорович, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. И я снова здесь. Приехал помянуть друга. А вместо этого попал на новые похороны.

– Не уходите далеко, – предупредил его Голубев, когда тот направился в сад.

– Не уйду, – пообещал он и тут же скрылся из глаз, завернув за угол.

– Вы сразу подниметесь в кабинет? – спросила домработница.

Алексей кивнул, и компания направилась наверх. Лестница тихонько скрипела под ногами, и у Мариши снова возникло впечатление, что она окунулась в глубокое прошлое. Кабинет оказался на третьем этаже. Здесь было всего две комнаты. Вторая, видимо, и была тем музеем, о котором говорил Голубев. Мариша сумела краем глаза заметить чучело довольно большой акулы, подвешенное под потолком.

Елена Петровна достала из кармана ключи и отперла дверь. Кабинет неожиданно оказался довольно просторным. Вероятно, он занимал почти всю площадь третьего этажа. Стены обиты вагонкой, полы дощатые, покрашенные бежевой красой. Мебель, скорее всего, самодельная. Спинки у дивана и стульев резные, ножки с изгибом. И только после осмотра комнаты Мариша обратила внимание на женщину, скрючившуюся за столом.

Она подошла поближе и… замерла от ужаса. Лицо женщины, посиневшее, будто от удушья, выражало недоверие и ужас. На щеках и шее – бороздки от ногтей. Видимо, дыхание перехватило мгновенно, но не настолько, чтобы умереть сразу. Вероятно, в течение нескольких минут она пыталась бороться за жизнь, но все попытки оказались бесполезными.

Елена Петровна незаметно перекрестилась и отошла подальше от стола.

– Страсти какие… – прошептала Мариша.

Голубев мрачно глядел на развернувшуюся перед ними картину. Эрик быстрым взглядом осматривал все вокруг, словно стараясь навсегда запечатлеть в своей памяти.

– Все точно так же, как и в прошлый раз, – прошептал Алексей. – Даже недопитая чашка кофе.

Только сейчас Мариша заметила, что рядом с головой Марины и правда стояла небольшая чашка, а в ней коричневый осадок. Для проведения анализа вполне достаточно.

На столе царил беспорядок. Бумаги, журналы, отчеты. Один из журналов, посвященный какой-то музыкальной группе, лежал раскрытый на развороте, а с фотографии, словно в насмешку несчастной Марине, смотрела размалеванная девица с широкой улыбкой на лице.

– Вы не убирали кабинет? – удивился Голубев, быстро просмотрев бумаги. – У меня ощущение дежавю. Словно я вернулся на три года назад.

Домработница покачала головой.

– Ничего не убирали. Это было Андрюшино место, и мы никогда на него не посягали. Даже когда он был жив. Это было только его пристанище. Он всегда шутил, что это его шхуна, на которой он отправляется в открытое море. Туда, где нет никого, кроме него и его судна. Думаю, в нем было что-то от отца, хотя он его совсем не помнит. Я давно в этой семье. Витя – отец Андрея – меня сюда и привел. Мы жили в одном доме. Как-то в одночасье умерли мои родители, квартиру отобрало государство, образование я получить не успела. Куда идти? Вот Витя меня и пригласил ухаживать за Аделаидой и мальчиком. А потом утонул. А я так здесь и осталась. А куда мне идти? Ни кола ни двора.

По лестнице загремели шаги, и в комнате появились два парня. Одного из них Мариша знала – это был Василий, правая рука Голубева. Второго она видела в первый раз.

Эрик закончил осматривать комнату и кивнул парням, давая понять, что тело можно забрать. Те уложили то, что совсем недавно было Мариной Бессоновой, в черный мешок и молча отбыли. На столе, там, где только что покоилась Маринина голова, что-то блеснуло. Эрик приблизился к столу и наклонился, чтобы рассмотреть находку. Мариша подошла к сыщику и заглянула ему через плечо. На его ладони лежала маленькая серебряная сережка.

• Предыдущая
• 38/66
• Следующая