Карты, деньги… или дочь шулера… (СИ) - Шустрова Алина - Страница 30

• Предыдущая
• 30/42
• Следующая

— Беседин? Жорка? Помню конечно, ещё тот баламут. У нас он живёт уже лет 5, ему бабка кабак в наследство оставила, в Вороней слободке, он там и живёт. — Я даже подпрыгнула.

— Как кабак называется не помнишь?

— Чудно как-то. Таверна «Адмирал блин какой-то» (БИНБОУ). Пивнушка небось, а тебе зачем? — Я подпустила в глаза туману.

— Мать решила найти! Может он чего про неё знает. — Брякнула я. — Больше из дружков отцовских никого не помнишь?

— Ох, Полиночка, деточка, таскалось то народу полно, а так что бы больше раза или двух и не припомню.

— Сиди, тогда и вспоминай, а я пошла, твоё заявление подписывать.

Я вручила маме Вере книжку и отправилась на поиски 59 кабинета. По дороге в сумке зазвонил мобильник. Шувалов.

— Да.

— Полин, с тобой всё в порядке?

— Да, со мной всё в порядке, — успокоила я его, но как видно зря.

— И где ты тогда столько времени бродишь? Тебе до гостиницы пятнадцать минут ехать.

— Я в больницу заехала, маму Веру спасти. — Терпеливо объясняла я.

— Может ты и нас, заодно спасёшь, штанами так сказать сухими порадуешь!

— Сейчас порадую. Я почти закончила. Еду, еду.

Я выключила звук и закинула телефон в сумку, а то сейчас начнут звонить по очереди в остроумии упражняться, а мне некогда. Пусть друг на дружке тренируются.

Я постучала и открыла дверь с номером 59. За столом сидела огромная мадам в белом халате, на голове пришлёпнутый пучок местами крашенных в рыжий волос, очки с толстыми стёклами.

— Надежда Васильевна?

— У вас пять минут, — заявила дама, сняла очки и потёрла переносицу.

— Попробую уложиться, — порадовала я её, располагаясь на стуле и выкладывая заявление на стол. — Я вот тут бумагу принесла на подпись, а то Громовой в её положении, тяжело за вами по больнице бегать.

— Вы ей кем приходитесь?

— Дочь!

— Я русским языком сказала, найду замену и подпишу. Всего хорошего. — Подвинула ко мне заявление и снова нацепила очки на нос.

— Я вам тоже русским языком объясняю, что Вере Константиновне в её положении и возрасте надо дома на диване лежать, а не ведра таскать и с бомжами возиться.

— Это её проблемы, думать надо что делаешь, со дня на день бабкой станет, а она учудила!

— Вы не понимаете, Надежда Васильевна, у Веры Константиновны проблем нет, вернее есть, но только одна. Забота о своём здоровье и здоровье малыша. А остальное ваши проблемы. Либо вы подписываете заявление и Вера Константиновна, дорабатывает до конца этой недели и уходит в отпуск, очередной и не отгулянный, а потом плавно в декрет, либо она берёт больничный, сначала один, потом другой, отпуск вы ей деньгами выплатите, вместе с декретными!

— Вера так с нами не поступит!

— Вера может и не поступит, а вот её будущий муж, запросто. Очень уж печётся о здоровье любимой и будущего наследника. — Я опять придвинула заявление к Надежде Васильевне. — Знаете, какие эти иностранцы щепетильные, а права как качать любят, привыкли там у себя, в Европах, знаете ли.

— Иностранец? — Напряглась Надежда Васильевна.

— Так точно, — расцвела я в улыбке, — гражданин Германии.

— Вера совсем сдурела на старости лет, — прошипела мадам, подписывая заявление, — к немцу в услужение, полы драить. — И швырнула мне заявление.

— Да что вы, — не удержалась я напоследок от шпильки, — там такой дом огромный, трое слуг не успевают, куда уж одной Вере. Всего хорошего. — И я скрылась за дверью.

Уф, не баба, а медуза Горгона, чувствую себя как выжатый лимон. Я показала маме Вере заявление и наказала сходить в бухгалтерию, дождаться пока они его зарегистрируют и сделать копию с заявления с указанным входящим номером.

— Хорошо. — Закивала мама Вера.

— Вагнер вечером проверит, — повысила я её старательность, поцеловала в щёку и побежала спасать мокрых Вадима и Алекса.

На парковке я пару минут порылась в сумке в поисках ключей от машины. Наконец то, обрадовалась я и, засунув сумку под мышку, пикнула брелоком сигнализации, в этот момент рядом, из ниоткуда материализовался мужик, зажал мне рот огромной лапой и приставил к горлу нож.

— Пикнешь, прирежу. — Я попыталась сообщить ему, что я на всё согласна, но звук утонул в ладони. Я тоскливо взглянула на машину, пикнула брелоком сигнализации ещё раз. Негоже бросать на стоянке открытую машину, тем более, если она у тебя одна. Меня невежливо закинули на пол заднего сидения джипа, а на мою спину похититель водрузил свою ногу 45 размера. Я лежала, уткнувшись носом в не очень чистый резиновый коврик и размышляла, кто меня украл на этот раз из потерпевших? А вдруг это просто маньяк, не относящийся к делу. Нет уж, лучше свои, подумала я и принялась потихоньку рассматривать похитителя. Здоровый, челюсть квадратная, на левой щеке шрам от скулы до уголка рта, глаза блёклые и мёртвые. Я поёжилась, сто пудов маньяк. Водителя мне не было видно, как я не вертелась, только пинка по рёбрам заработала, я охнула и затихла. Больно! Лучше подождём. Водителя я рассмотрела, когда меня вытаскивали из машины за шкирку. Лысый, блёклый, лупоглазый как жаба. Ну и парочка, да и манеры отсутствуют. Меня привезли в какую — то развалюху на окраине города, за волосы проводили внутрь и привязали к стулу. Завязали рот. Лупоглазый застыл у двери, как истукан, а Гуимплен принялся баловаться с выкидным ножом, рядом с моим лицом. Вот уж и правда, у меня глаз алмаз, маньяков я сразу примечаю. Я уже было совсем затосковала, и подумывала, не завалиться ли мне в обморок от греха подальше. Как заговорил мой «красавчик», продолжая играться с ножом, чем признаться очень меня нервировал. И даже больше, я уже едва дышала от страха.

— Ну что, курва, где деньги. — Я так обрадовалась, кажется свои, что даже запрыгала на стуле. Гуимплен вытащил мой кляп, а я быстро затараторила, дабы уверить его, что напугана я дальше не куда, и напрягаться больше не надо. Я пересказывала слово в слово то что рассказывала Аслану, соображая, как бы не втянуть маму Веру в происходящее.

— А больше я ничего не знаю, лучше Алекса спросите, может у него новости есть.

— В больнице что делала? — Спросил мой улыбчивый собеседник. Я сглотнула.

— Следователь сказал, чтобы мне труп получить, для похорон, надо у глав врача бумажку подписать.

— Подписала?

— Подписала. — Закивала я.

— И где бумажка?

— В больнице осталась, к документам приложили, на труп. — Я даже зажмурилась.

Если мне не поверят, могут и избить, с тоской подумала я. Ну уж дудки, только попробуйте, залягу в больнице, загипсуюсь до бровей и ищите сами, свои дурацкие деньги. Из боковой двери появился ещё один дядечка, блондин с зачёсанными назад волосами, серыми глазами и хищной улыбкой.

— Здрасти, — пискнула я, — стараясь быть вежливой и завести непринуждённый разговор.

— Привет. — Блондин двинулся ко мне, засунув руки в карманы. Я улыбалась, делая вид, что ужасно рада встрече с ним.

— Ты ведь Полина? — Очень своевременный вопрос, так и подмывало воскликнуть: «Вы ошиблись, меня зовут Татьяна!» — Но я боялась, что подобная шутка выйдет мне боком, а бок и так болел.

— Полина, — я кивнула, а вас?

— Познакомится хочешь? — Он весело осклабился. А я заёрзала. Не адекватный какой — то.

— Мне же надо к вам как — то обращаться, — робко заметила я.

— Правильно рассуждаешь! Друзья зовут меня Резо. А ты мне друг?

— Конечно, конечно, отныне я ваш лучший друг, — закивала я. — Можете на меня рассчитывать.

— Хорошо. Ребята тебя сейчас отвезут на место, а ты держи язык за зубами и продолжай искать.

Я опять радостно закивала и за дрыгалась на стуле, предвкушая свободу. Резо ушёл не попрощавшись, парень со шрамом отмотал меня от стула и повёл в машину, крепко держа за локоть. В машине меня опять пульнули на пол и прижали ботинком. Интересно кто его учил так с женщинами обращаться? Гуимплен выкинул меня у больницы, следом мою многострадальную сумку.

— До новых встреч, курва! — Захлопнул дверь и обдав меня пылью из-под колёс, мои лучшие друзья покинули меня.

• Предыдущая
• 30/42
• Следующая