Незнайка. 40 лет спустя - Подольский Северин - Страница 20

• Предыдущая
• 20/32
• Следующая

– И вы хотите забрать у него все? – догадался комиссар Шульц.

– Абсолютно! Заберем даже гей-клуб в Амстердаме, который не проходит у него по бухгалтерии. И этот, как его, «Ровертайм», за которым он сюда и прибыл – Рене уже освоился и приобрел тот лоск, который комиссар отметил у него при первой встрече.

«Виртуозы!» – подумал про себя Алекс, впервые в жизни столкнувшись с аферистами такого масштаба.

– Ты с нами, Алекс? – Саманта поднялась с постели и нежно обняла его за плечи.

– Дорогой Алекс, Вы должны понять, что мистер Некноу, отпетый мошенник и негодяй – теперь Рене на сто процентов походил на аристократа.

«Вылитый граф! Граф де ла Фэр» – усмехнулся про себя комиссар.

– А если я откажусь? – Алексу, как полицейскому претило влезать в аферы такого рода. Но с другой стороны, он уже в них влез, а кроме того… ножки мисс Фаулер сводили его с ума.

– Неужели Вы думаете, что мы Вас прикончим? Нет, один укол и Ваше тело найдут в каком-нибудь Хафьеле – Бухальский хищно улыбнулся.

– Надеюсь, мое тело будет дышать? – сразу насторожился комиссар, так как Саманта скромно отвела глаза.

– Побойтесь бога, Алекс! Конечно, оно будет дышать, только вот память к Вам вернется не скоро – пояснил Рене.

– У нас в Германии весьма неплохая медицина – парировал комиссар Шульц.

– Не буду спорить, но нам и двух месяцев будет достаточно, чтобы исчезнуть из Вашей жизни навсегда – вот тут Алекс был согласен с Бухальским на все триста процентов.

– Что скажешь, Алекс? – мисс Фаулер вновь подняла на него свои прекрасные глаза.

– Что я скажу? Из двух зол надо выбирать меньшее и еще скажу, что нам пора выдвигаться – ответил комиссар, заметив, как от мотеля тихо отъехал розовый «Кадиллак» Оксаны Григорьевны.

– Я тебя люблю Алекс! – Саманта обвила его шею руками и нежно поцеловала в щечку.

– Я бы на твоем месте не стал ей сильно доверять, комиссар – подмигнул ему Рене.

– А тебе уже никогда не придется быть на его месте – грубо оборвала его мисс Фаулер.

– Никогда не говори «никогда» – поднял указательный палец Рене, но встретившись с холодным взглядом комиссара Шульца, быстро спрятал руку в карман.

«Хорошо, что вчера заправил машину» – Алекс вывел со стоянки их «БМВ» и подобрал на выезде из мотеля своих компаньонов.

– На, послушай, Рене, о чем чирикали наши птички – Саманта протянула ему диктофон со вчерашней записью из номера Гарри.

– Не надо! Я их также записал – благородно улыбнулся граф де ла Фэр, доставая свой диктофон.

«Также?» – не поняла мисс Фаулер.

– Вас я тоже, записал – пояснил Бухальский.

– Ну, ты и сволочь! – не очень благородно отреагировал на эту новость комиссар Шульц.

– Что есть, то есть – согласился с ним граф.

«Фестиваль ремесел? Это ловушка, Макарушка» – Емельян Данилович отбросил свежий номер русскоязычной газеты «Наш Техас».

– Согласен, это подстава. Нас кто-то упорно хочет выманить из дома – поддержал его Борис Моисеевич.

– А я бы поехал, скукотища! – зевнул Макар. Так как новый «Ровертайм» уже был почти готов, оставалось только зарядить хроноаккумуляторы, и на это им нужно не более двух дней.

«Скукотища? Лукавишь, брат! Скажи прямо, что хочешь переброситься в картишки с малышкой Люси» – мысленно проворчал Борис Моисеевич, подобрав брошенную Емелей газетку.

Люси была дочерью Джаккомо Грациани, старьевщика из Лексингтона, у которого они частенько скупали всякую рухлядь, пригодную для дальнейшего рукоделия. Мисс Люси Грациани, действительно превосходно играла в покер, периодически приглашая в гости свою подругу, Абиагил Галлахер. И была очень рада, когда к ним присоединялся Макар Романович из Пейнт Лик. Играли они, как правило, на небольшие деньги, а иногда Люси ставила на кон и свою девственность, но на эту щедрую ставку Макар почему-то неизменно проигрывал, несмотря на косые взгляды старьевщика Джаккомо.

– Даже не думай об этом, Макар! Осталось тут куковать пару денечков так, что давай не будем искушать нашу судьбинушку – Емеля также уловил настрой друга наведаться в гости к мисс Грациани, живущей вместе с отцом на окраине Лексингтона.

– Значит, вам от меня не увернуться, парни! Придется-таки расписать пульку – Макар незаметно извлек из кармана колоду карт.

– Только короткую! – со слезами на глазах простонал Емеля, обреченно расстилая на столе чистый листик бумаги.

– Тише! – воскликнул Гайченко, заметивший яркую вспышку лампы на охранном пульте.

– Сработал датчик движения? – удивился Макар, успевший сдать карты.

– Наверное, опять птицы шалят – Емеля с радостью бросил карты и подошел к зрительной трубе, стоявшей на треноге против окна. Это окошко выходило на редкий перелесок, защищавший их дом с северо-запада, и некоторая часть местности не входила в поле зрения телевизионных камер охранной системы.

Птиц Саморезов не заметил, но еле заметное шевеление в кроне огромного вяза, стоящего на краю участка, ему показалось подозрительным.

– Что там, Емеля? – Макар успел посмотреть свои карты, и на его лице уже читалось предвкушение игры.

– Похоже, у нас гости – прошептал Емеля, переведя взгляд на шоссе, по которому очень медленно катил байкер на старом «Харлее». Мотоцикл издавал приятный низкочастотный рык, а Байкер, не обращая никакого внимания на дорогу, неотрывно смотрел то на их дом, то на то, что скрывала необъятная крона старого вяза за амбаром.

– Давно надо было спилить это дерево – подошедший к окну Макар, прильнул к окуляру зрительной трубы.

– Это, уже ни в какие ворота не лезет! – заявил Борис Моисеевич, глядя на то, как байкер, объехав дом с юга-востока, ворвался на их территорию.

– Вот именно, никакого уважения к частной собственности! – после этой реплики, у Емели отвисла челюсть, так как байкер, поставив на подножку свой «Харлей», затеял словесную перепалку с теми, которые прятались в кроне дерева. Вскоре в байкера полетела пустая бутылка, и он поспешил укрыться за мотоциклом.

– Так все, довольно! Боря, дуй к «Максиму» – Макар подошел к сейфу и достал свой любимый «Ремингтон». Сверху раздался звон выбитого стекла, это Гайченко выставил в слуховое окно ствол пулемета.

– Подождите, пока не стреляйте! Они, кажется, осознали, что бесчинствуют на чужой территории – крикнул им Емеля, оставшийся на своем посту, возле окна.

«Еще бы!» – Макар видел застывшую мину на лице байкера, разглядевшего в чердачном окне толстый ствол «Максима».

Разглядели, очевидно, пулемет и те, которые прятались в кроне вяза.

– Что за ерунда? – Макар поначалу не хотел верить своим глазам, так как оттуда выплывал самый настоящий ковер-самолет с двумя пилотами на его цветастой и ворсистой поверхности. Мужчина держал в руке пистолет, наведенный на байкера, а девушка размахивала белым платком.

– Боря, подержи этих чудаков пока на прицеле! А мы пойдем с Емелей, потолкуем… – крикнул Макар, на бегу подхватывая из сейфа АКМ для Саморезова.

– Ты, Тараска, видно белены объелся – Борис Моисеевич отобрал у того бутылку и плеснул из нее себе и Макару.

– Я не Тараска! Извольте выражаться правильно, меня зовут Тарас ибн-Хаттаб – громко икнул волшебник и наколол вилкой хрустящий огурчик.

– Да ладно, тебе, Хатаббыч, не обижайся! Я, же не в обиде за то имечко, которое ты для меня придумал – похлопал Тараса по плечу Емельян Данилович.

«Винтик» – прыснул Борис Моисевич, глядя на захмелевшего Саморезова.

«Шпунтик» – в ответ залился звонким смехом Емеля, глядя как тот плотоядно покосился в сторону девчонки, прилетевшей с Пестрюком, который насупившись, сидел в сторонке. Друзья все еще давили на него обиду.

Олеся Ровальчук и впрямь, была чертовски хороша собой. Пила наравне со всеми, но абсолютно не хмелела и это для механиков, повидавших многое на своем веку, было удивительным фактом.

Макар Романович был далек от того, чтобы веселиться и периодически щипал себя за ухо, так как эта фантастическая вечеринка зашкаливала своей нелепостью. Периодически, он поглядывал в сторону Богдана Захаровича Пестрюка. Бывший руководитель их группы, агент со стажем в звании полковника КГБ, на поверку оказался коротышкой со странным именем, Пачкуля Пестренький.

• Предыдущая
• 20/32
• Следующая