Мегрэ и одинокий человек - Сименон Жорж - Страница 23
- Предыдущая
- 23/27
- Следующая
Он был в мире со всем миром и с самим собой.
На этот раз Мегрэ взял такси, чтобы доехать до службы. Окна, как и в предыдущие дни, были нараспашку, и в кабинет врывались волны чуть более прохладного ветерка.
— Торранс!
— Да, патрон.
— Вы закончили распечатку протокола допроса?
— Закончил еще до полудня.
— Принесете мне копию?
Когда копия легла на его стол, он продолжил:
— Идите в архив. В делах за сорок шестой год должно быть одно по факту убийства Нины Лассав с бульвара Рошешуар…
— То-то мне показалось знакомым это имя… Теперь вспомнил… Дело вел комиссар Пьедбёф.
— Совершенно верно. Я хочу получить дело как можно скорее.
Мегрэ прочитал протокол медленно и внимательно, иногда прерываясь, чтобы подумать или раскурить трубку, вспомнить свои вопросы, которые задавал утром Маоссье, и ответы того.
Каждая фраза имела значение.
В письменном виде ответы Маоссье казались более бессвязными, чем выглядели, когда он произносил их.
Дочитав, Мегрэ остался сидеть в неподвижности, полуприкрыв глаза. Можно было подумать, что он задремал, но на самом деле его мозг был активен как никогда.
Он вновь и вновь прокручивал в голове фразы из протокола.
Мегрэ не спешил с выводами. Внезапно он решил позвонить комиссару Аскану из I округа.
— Увы, господин комиссар, мои люди ничего больше не нашли!..
— Я звоню не за этим. Если возможно, я бы хотел, чтобы вы взяли тех клошаров, которых я допрашивал в вашем кабинете. Если получится, пришлите их обоих ко мне.
— Вы рискуете подхватить блох…
— Не в первый раз. Это тоже часть нашей профессии.
— В нашем районе этого добра хоть отбавляй… К которому часу вам их доставить?
Часам к четырем, если можно.
— Постараемся… Люди, способные это сделать, как раз свободны…
Мегрэ попросил телефонистку соединить его с мэтром Луазо с бульвара Бомарше.
Скоро она перезвонила сказать, что адвоката нет в консультации и что он, очевидно, во Дворце правосудия.
— Попытайтесь найти его во Дворце…
Новые поиски заняли четверть часа. Видимо, его искали по всему Дворцу.
— Мэтр Луазо.
— Комиссар Мегрэ… Я вот по какому поводу, мэтр.
В ходе расследования дела об убийстве я получил ордер на задержание одного из ваших клиентов, Луи Маоссье…
Утром я пытался задать ему несколько вопросов, но безрезультатно… Он не желает говорить без вас, а я не вижу оснований ему отказывать… Вы могли бы прийти ко мне в кабинет к четырем часам?
— Это невозможно — в три у меня выступление в суде… Но если вас устроит пять часов…
— Договорились на пять.
Едва Мегрэ положил трубку на рычаг, Торранс принес довольно тощую папку с делом 1946 года об убийстве Нины Лассав. Сначала комиссар снял пиджак, затем раскурил новую трубку и лишь потом взялся за документы.
Первым лежало заявление консьержки в районный комиссариат о том, что, поскольку жилица не вышла из квартиры до двух часов дня, тогда как накануне вернулась рано, она постучала в дверь квартиры. Дверь была приоткрыта, и консьержка вошла.
В комнате — полный порядок. В ящиках никто не рылся. В спальне тоже все на своих местах. Бедняжка лежала на кровати совершенно голая, и изо рта у нее высовывался язык. А мертвые глаза смотрели в потолок…
Далее следовал протокол, подписанный комиссаром полиции по фамилии Майфе, выехавшим на место происшествия вместе с ажаном Пату. Он обнаружил труп в том положении, как описывала консьержка. Одежда, в том числе платье из набивной ткани, лежала на стуле, рядом с кроватью.
— Похоже, мотивом убийства было не ограбление.
Кроме того, учитывая наготу жертвы, она близко знала убийцу, поскольку даже не пыталась прикрыться и позволила ему подойти к ней вплотную…
Комиссар из районного комиссариата позвонил из спальни в уголовную полицию. Комиссар Пьедбёф сообщил, что немедленно выезжает, велел ни к чему не прикасаться и попросил позвонить в прокуратуру.
Если Мегрэ не подводила память, Пьедбёфу тогда было что-то около пятидесяти пяти. Это был хороший профессионал, который не покупался на вранье. Он был скорее грубым и легко терял терпение.
С ним выехали двое инспекторов, один из которых до сих пор работал в службе общей информации.
Рапорт Пьедбёфа был довольно длинным, к нему прилагался план квартиры.
«Вещи во всех помещениях находятся на своих местах, в сумочке убитой, лежащей на видном месте на ночном столике, мною найдены триста франков…»
Далее в деле лежал отчет прокуратуры о выезде на место происшествия — как всегда, чистая формальность.
К рапорту комиссара прилагались еще два заключения, а также несколько фотографий Нины в том виде, в каком ее нашли. Первый был составлен Мерсом. В нем говорилось, что экспертам не удалось обнаружить отпечатки пальцев. Единственные найденные в квартире отпечатки принадлежат убитой, а на дверной ручке — консьержке.
Мегрэ делал заметки.
Следующее заключение было подписано человеком, с которым Мегрэ долго работал и который, к сожалению, умер, — доктором Полем, судмедэкспертом и известным любителем вкусно поесть.
В более специальных терминах он излагал, что смерть наступила в результате удушения. На шее молодой женщины были ясно видны следы пальцев убийцы. У того были необычайно сильные руки.
Немногочисленные жильцы дома были допрошены, никто ничего не слышал. Никто не встречал на лестнице подозрительных субъектов.
«— К Нине Лассав ходило много гостей?
— Нет.
— Но ведь кого-то она принимала регулярно?
— Двух мужчин.
— Вместе?
— Нет, поврозь. Высокий приходил в середине дня…
Второй заходил за ней вечером. Они уходили вместе. Уж не знаю, где они бывали, но однажды днём, точнее, вечером видела их на террасе «Сирано»…
— Который из двоих появился раньше?
— Вечерний… А другой, наверное, месяца за два до ее смерти…
— Вы не встречали того или другого на лестнице в день убийства?..
— По правде говоря, я вообще не выходила из квартиры до шести вечера…»
Другие жильцы знали и того меньше. Один из них, пожилой холостяк, работник банка на Больших бульварах, уходил из дома в восемь утра и возвращался в девять вечера.
«Я вообще не знал о существовании этой женщины, а уж тем более о бесконечной веренице любовников, ходивших к ней…»
Маоссье нашли благодаря консьержке. Однажды днем он приезжал на фургончике с надписью «Лесаж и Жело, покрасочные работы, бульвар Батиньоль».
Новые рапорты и заключения. Любой вопрос, заданный свидетелю, становился предметом рапорта со стандартными формулировками. И разве мог Мегрэ удержаться от улыбки, перечитывая документы той поры?
«Согласно распоряжению комиссара Пьедбёфа я направился в покрасочное предприятие Лесажа и Жело, находящееся по адресу: бульвар Батиньоль, дом 25. За отсутствием месье Лесажа я смог поговорить лишь с месье Жело. На заданный мною вопрос, сколько рабочих у них занято, он ответил, что сейчас мертвый сезон и рабочих всего четверо.
Он назвал имена. Я спросил о возрасте рабочих. Троим из четверых было более сорока лет, одному даже шестьдесят. Последнему, по имени Луи Маоссье, — двадцать шесть. Мне пришлось ждать полчаса, поскольку он выехал на стройку с материалом. Он ездил на фургончике, описание которого дала консьержка с бульвара Рошешуар.
Маоссье вел себя высокомерно. Спросил меня, по какому праву я его расспрашиваю, и стал утверждать, что не знаком с Ниной Лассав. Я пригласил его проследовать со мной на бульвар Рошешуар, где консьержка его уверенно опознала. Именно его она видела на лестнице позавчера днем, приблизительно во время убийства молодой женщины.
После этого я попросил его проследовать за мной на набережную Орфевр, где передал в руки моего начальника, комиссара Пьедбёфа».
Мегрэ стер со лба пот.
Маоссье допрашивали четыре раза, своих показаний он не менял. Он утверждал, что в тот день, во время совершения преступления, возил на фургончике бидоны с краской на улицу Курсель.
- Предыдущая
- 23/27
- Следующая
