Шанс дается лишь раз (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 57
- Предыдущая
- 57/86
- Следующая
Выждав минутную паузу, принц негромко заговорил:
— Когда моя мать умерла, Императрица Эшису запретила выпускать кого-либо из Павильона Цветов, отослала всех учителей, навещавших нас, и приказала поставлять в Сад полные бочки игристого вина. Она надеялась, что все мы в итоге просто сопьемся, и правильно подобранные друзья впоследствии окончательно переломают тех, в ком ещё останутся силы сопротивляться. Я был маленьким, но понимал, что это — неправильно. Мы принцы, а не жалкие пленники, которым нельзя покидать Павильон! И я начал потихоньку пробираться из Павильона в административную часть Дворца, к архивам и библиотекам. Однажды я сбежал, чуть не попался страже и случайно вошёл в покои Лиса. Он был там, и не один — в его покоях собралось несколько молодых повес и пять продажных женщин. Что именно там происходило, тебе знать необязательно, но скажу, что зрелище было весьма неприятным. Я замер, глядя на происходящее, и не мог пошевелиться. Экис был в тот момент… занят, но заметил меня. Закончив, он отхлестал меня по щекам, а потом заставил пить вместе с ними, вдыхать наркотический дым и смотреть на их мерзкие увеселения. Под конец он жестоко избил меня и выпроводил, полуживого, из комнаты, сказав: «Помалкивай о случившемся, мальчик. Тебя все равно некому защитить».
— И ты…
— Нет. Защитить меня действительно было некому.
Я прикусила губу, обдумывая услышанное. То, что Эйтан сказал, пугало осознанием того, о чём он промолчал.
— Завтра Лис сдохнет, — сказала я единственные слова утешения, на которые была в тот момент способна. Эйтан тихонько хмыкнул и внезапно спросил:
— Ну, а ты?
— А что — я? — в голосе моём звучало искреннее недоумение, на которое Змей отреагировал тихим смехом:
— Не пытайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле! С меня на сегодня достаточно; теперь — твоя очередь. Расскажи мне о себе, Омали. Откровенность за откровенность, разве нет?
Честно признаться, при этих словах я насторожилась. Не то чтобы мне действительно было, что скрывать, но откровенничать с принцем я тоже была морально не готова. С другой стороны, он имел полное право получить относительно правдивые ответы. Потому, легонько поцеловав Змея, я проговорила:
— Спрашивай. Что ты хотел бы знать?
Задумавшись на мгновение, Эйтан выдал:
— Многое! Например, почему ты назвалась Кирени? «Любящая солнце» — странный выбор для придуманного имени…
— Оно настоящее, — призналась я негромко.
— Что?! — Эйтан даже приподнялся на локте, чтобы заглянуть мне в глаза. Я усмехнулась:
— Позволь представиться: Кирени Оновьем.
Брови Змея поползли вверх:
— У твоих родителей было весьма… своеобразное чувство юмора, если не выразиться грубее. Оновьем… Онов — болота в трёх днях пути на северо-восток, ньема — корова… Фермеры?
— Чем дальше, тем больше поражаюсь разносторонности твоего образования, — пришлось мне признать, — Если у тебя даже не было учителей — откуда такие знания?
Эйтан только тряхнул головой, словно отогнал настойчивую муху, и резко велел:
— Не морочь мне голову. Рассказывай дальше! Как получилось, что в семье обычных селян родилась чистопородная муэти?
Я только дёрнула плечами в ответ:
— Не знаю, как тебе это объяснить, но дети иногда рождаются у мужчины и женщины, если они часто уединяются в тёмной спальне…
— Омали! — Эйтан умел шипеть ничуть не хуже своего звериного покровителя. Я, к сожалению, была не настроена пугаться: вопросом своим принц случайно затронул обнажённый и весьма болезненный нерв.
— Что — Омали? — голос мой звучал холодно и отчуждённо, — Муэти — такие же люди, просто — немного другие! Нас не приносят птицы чирки, не находят во ржи — мы рождаемся точно так же, как остальные! И вообще…
Мою возмущенную тираду Эйтан прервал поцелуем. Разумеется, я тут расслабилась, успокоилась, и раздражение сошло на нет, оставив в голове звенящую пустоту. Ушлый Змей, почуяв перемену в моём настроении, тут же отстранился, вызвав у меня тихий протестующий возглас, и продолжил расспросы:
— Какими были твои родители? — поинтересовался он, — Кто-то из них был муэти?
Я поняла, что от разговора уйти все же не удастся, и, сладко потянувшись, отозвалась:
— Нет, вполне себе обычные люди. Мать родом из столицы, дочь отставного военного. Выйдя замуж за отца, разорвала все связи с семьей — я понятия не имею, какими они были и что из себя представляли. Отец — единственный сын Камити Оновьем, почтенной вдовы фермера. В общем, абсолютно ничего примечательного. От кого из них я унаследовала свою… особенность, мне также неизвестно.
— Вот как… — Змей чуть нахмурился, внимательно рассматривая меня, — Должен признать, ты очень умна для девочки, все детство проведшей среди коровников и умиротворяющих сельский пейзажей!
От тепла, чувства безопасности, запаха лекарств и успокаивающего тембра его голоса меня начало нещадно клонить в сон. Зевнув, я повернулась набок и, прикрыв глаза, поведала:
— Объективно можно сказать, что детство я провела в библиотеке школы Шири. С пяти лет я уходила из дому до рассвета, возвращалась — после заката. К коровам меня, кстати, и не подпускали почти, я только однажды помогала роды у Ки принимать, когда они на ночь пришлись…
Закончив эту тираду, я снова зевнула. Усталость отупляла, навалившись тяжелой подушкой, руки противно ныли, а тепло лежащего рядом Змея приятно согревало. Хотелось окончательно провалиться в сон, но Эйтан не пожелал оставить меня в покое, поинтересовавшись:
— И что, твои родители спокойно относились к тому, что ты почти не бывала дома?
— А на кой я им нужна? — удивилась я искренне, приоткрыв глаза ради такого дела, — Помощи от меня никакой, сплошные хлопоты, ещё и соседи пальцами тычут: уродов, сам знаешь, в деревнях не жалуют. А так всем хорошо: родителям не мешаю, сельчанам на глаза не попадаюсь, ещё и при деле — идеальный расклад. Да и мне, скажу честно, в школе было намного лучше, чем дома. Только представь: большинство комнат там были тёмные, после обеда все разбредались, и здание оказывалось в полном моём распоряжении, — я мечтательно улыбнулась воспоминаниям, — Я, правда, больше всего любила чердак. Там было темно, тихо и абсолютно безлюдно. Туда можно было принести книги, еду и маленький магический фонарик — его света хватало, чтобы читать. Помню, Кайил потом обустроил там для меня настоящее лежбище: принёс невысокий диванчик из дому и большущий кованый фонарь, чтобы у меня не портилось зрение: сам знаешь, многие муэти слепнут к тридцати годам. За то время, что там проводила, я успела прочитать все книги, которые были в школьной библиотеке, и прослушать все музыкальные кристаллы. Я рисовала, читала, делала записи, общалась с Кайилом или помогала госпоже Ширили проверять работы — так или иначе, только там мне удавалось чувствовать себя счастливой. Доходило до того, что иногда, в непогоду, мы с Кайилом даже оставались вместе там ночевать — госпожа Ширили разрешала нам. Мы играли на улице, когда становилось темно, валялись в траве и мечтали о будущем: я стану пэри, он — поднимет восстание против Императора…
— Что, серьёзно? — в голосе Эйтана прозвучало неприкрытое любопытство, и я, моргнув, с опозданием сообразила, что и кому рассказываю.
— Эйтан, мы были детьми! — поспешила я воскликнуть, — Мне было семь, Кайи — двенадцать. В таком возрасте какие только глупости не приходят в голову! Любому понятно, что мне не стать пэри ни при каких обстоятельствах, а Кайил, наверное, уже и вовсе обзавелся ранней лысиной и парочкой детей!
Змей рассмеялся, но что-то в его глазах заставляло насторожиться.
— А за что твой брат так ненавидел Императора? — полюбопытствовал Змей меж тем.
— Какой брат? У меня нет братьев! Кайил был моим другом, — улыбнулась я.
Брови Эйтана поползли вверх.
— Ты хочешь сказать, что твои родители вот так запросто разрешали тебе ночевать с каким-то посторонним парнишкой, склонным к антиправительственным идеям? — с недоверием уточнил он.
- Предыдущая
- 57/86
- Следующая
