Шанс дается лишь раз (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 35
- Предыдущая
- 35/86
- Следующая
— Слышу сомнение в голосе. Думаешь, это неразумно?
— Что Вы? Разумеется, с экономической точки зрения это правильно, — поспешила я заверить Эйтана, — Просто для меня огни Тальи — это нечто незыблемое, это — символ.
— Вот как? — глаза принца странно блестели в отсветах уходящего солнца, — Символ чего?
— Истории, — отозвалась я задумчиво, — Величия. Императорской власти. Это — как Дозорная Башня, как Ворота Перемен, как Библиотека. Всё изменится, все уйдут, но они будут гореть. Помните, как говорил принц Эдан: «Все люди — фанатики света, и в этом они недалеко ушли от насекомых. Там, где богатство, благополучие и власть — там всегда свет».
— Ты читала Дневники Снежного Принца?
— Конечно! — эта беседа с каждым мгновением доставляла мне все больше удовольствия, заставляя радостно улыбаться, — Он — мой кумир, и я всегда ставлю для него светильник на подоконник, когда приходит Ночь Усопших. Он ведь первый муэти, который доказал, что мы — не уроды!..
Осознав, что говорю не то и не о том, я умолкла на полуслове. Эйтан прищурился:
— Понимаю… Между прочим, кажется, обожать свет — свойство всех муэти. Я… тоже читал его Дневники, там он постоянно упоминает об обустройстве новых светильников и о том, как он любит смотреть на их сияние. Если честно, мне кажется, это просто каприз.
— Все члены императорской семьи подвержены капризам, — возразила я спокойно, — Он потратил деньги на светильники, а ещё — на Академию, и новые корабли… нет смысла продолжать этот список. Мне кажется, это достойней, чем превращать часть дворца в аквариум, как это сделал Ваш дед, или разводить в угоду придворным павлинов, как Ваш прадед, или содержать пять тысяч наложниц, как Ваш…
— Стоп-стоп! — прервал мои эмоциональные излияния собеседник, — Не заставляй меня бояться за свою наследственность.
— Да что Вам бояться-то, у Вас с этим всё хорошо, — поспешила я польстить принцу.
Мы рассмеялись.
— Ты единственная женщина на моей памяти, с которой я свободно могу общаться на подобные темы, — сообщил он мне доверительно.
— Провели бы Вы столько же времени в Библиотеке, Вы смогли бы свободно общаться о чём угодно. Даже о разведении павлинов.
Принц хмыкнул, но ничего не сказал. Я же с искренним облегчением смотрела на скрывающееся за горизонтом солнце. Запутавшись в мачтах торговых кораблей, осветив море во все оттенки алого, горячий слепящий шар уходил, оставляя за собой благословенную тьму. Морские птицы носились низко над волнами, предвещая непогоду; их предсказание подтверждали низкие серые тучи, спрятавшие добрую половину неба.
На этих гончих Ситани, богини грозы, я взирала с некоторой обидой: появись они раньше, мне не пришлось бы сейчас мучиться от нестерпимой боли в глазах и коже.
— Спасибо тебе, — вдруг ворвался в мои мысли серьёзный голос его высочества, — И знаешь, возможно, ты права насчёт светильников.
Да демон с ней, с кожей. В первый раз, что ли?
Повернувшись к Змею, я увидела, что смотрит он не на порт, а на меня, причём пристально и выжидающе. Меня охватила неловкость, принудившая опустить взгляд. Необходимо было что-то сказать, но мыслей не было. Они исчезли, оставив растерянность и головную боль. Внезапно в глазах у меня потемнело, и, не успев сказать ни слова, я кулём осела на влажную землю.
Казалось, что я плыву в какой-то вязкой, дурманящей жидкости. Веки налились тяжестью так, что не хватало сил распахнуть их; сквозь окружающий туман несколько раз доносились голоса, но расслышать, что именно они говорят, не было возможности. Странные видения проносились передо мною, замещая реальность, а кожа на лице и руках горела огнём. Я металась, всхлипывала, но никуда не могла деться от вездесущего, всепоглощающего света, окружившего со всех сторон. Пропало все, отступило на второй план, и осталась только одна мысль, навязчиво-обжигающая и важная: я ненавижу солнце.
В какой-то момент боль немного отступила, сменившись блаженным спокойствием. Казалось, кто-то призрачный, но любящий обнимает, забирая всё плохое, укрывая от печалей и невзгод.
«Спи, спи, девочка, — нашёптывал странный голос, — Я здесь, я всегда — рядом с тобой. Спи, доченька, вокруг — безопасно…»
На меня начала накатывать странная нега, но полностью уснуть не удавалось — мешали какие-то настойчивые звуки, вызывая смутную тревогу. Собрав все свои силы, я прислушалась, и чужой разговор пробился сквозь туман отчуждённости и дремоты.
— Что с ней? — в смутно знакомом мужском голосе дрожала едва сдерживаемая ярость.
— Ваше Высочество, будьте добры, успокойтесь, — второй голос также принадлежал мужчине, но был мягким и обволакивающим, словно сироп, — Малышка просто слишком долго пробыла на улице на дневном свете, вот и последствия. Вы, мой Солнечный Император, должны прекрасно знать, как Луноликие реагируют на прямые лучи Вашего божества.
В последней фразе говорившего прозвучала нескрываемая насмешка, которая, кажется, окончательно вывела его собеседника из себя:
— Какого демона вы не установили вокруг неё какую-нибудь защиту? — от этих рычащих интонаций даже мне захотелось спрятаться куда-нибудь. Но обладатель мягкого голоса, судя по всему, человеком был совершенно не пугливым.
— Ваше высочество, мы маги, а не боги, — ответил он с достоинством, — Конечно, мы можем создать вокруг кожи девушки тёмную пелену, но глупо полагать, что это будет незаметно; и вообще, плащ и перчатки решили бы эту проблему лучше, чем любая магия, так что не стоит переносить свою вину на меня. И вообще, не отвлекайте пэри Эстатру: Покров Тьмы — плетение трудоемкое и крайне непредсказуемое.
— И зачем же нужно применять именно этот «Покров»? — на разъяренного мужчину просьба замолчать, похоже, впечатления не произвела.
— Муэти — порождение Луны, то есть, их изначальная стихия — тьма. Эффективней всего лечить их именно с её использованием, — тоном лектора пояснил его собеседник. Ему, кажется, что-то сказали в ответ, но этого я уже не расслышала, нырнув в спасительное беспамятство.
Следующее моё пробуждение было весьма приятным: не сразу отринув сновидение, я нежилась в мягкой, словно шёлк, темноте, наслаждаясь небывалым теплом и уютом. Запах ночных цветов щекотал ноздри, шелест дождя заставлял блаженно улыбаться, ласкающие кожу простыни были лёгкими и нежными, словно пух…
И вот тут мой разум, проанализировав полученные данные, взбунтовался, вырывая тело из сладкой дрёмы. Я резко села на кровати, дико оглядываясь по сторонам; надо сказать, увиденное не могло не шокировать.
Пристанищем моим служила громадная комната, обставленная в столь любимой Ящерицей зелёно-желтой цветовой гамме. Я лежала на громадной кровати с развевающимся балдахином, сделанным из лёгкой полупрозрачной ткани; изящная обстановка комнаты, безликая, но уютная, позволяла предположить, что я нахожусь в одном из женских гостевых покоев, образчики которых были в каждом богатом доме. Несомненно, это было лестно: насколько я знала, обычно такие комнаты предоставляли путешествующим пэри, либо, в порядке исключения, купеческим дочкам.
Осторожно поднявшись, я обнаружила, что лежу под тонким покрывалом совершенно обнажённой — если не считать одеждой овальный амулет на шее. Очевидно, маги раздели меня, пока лечили; отринув возникшее было смущение, я напомнила себе, что это вполне разумно с их стороны. Но необходимо было отыскать какую-нибудь одежду: расхаживать в таком виде по резиденции ящериц было бы, мягко говоря, неприлично.
Впрочем, долго задаваться этим вопросом не пришлось: кто-то заботливый и предусмотрительный оставил на тумбочке у кровати тёмно-бордовую накидку, широкий белый пояс и мягкие домашние ботти. Наслаждаясь тем, как дорогая ткань ласкает воспаленную кожу, я мысленно признала, что вкус на вещи у Эстатры Ящерицы просто отменный. Отбросив на время все посторонние мысли, я направилась к высокому зеркалу, занимавшему, без преуменьшений, половину стены.
- Предыдущая
- 35/86
- Следующая
