На осколках прошлого - Леннокс Нина - Страница 40

• Предыдущая
• 40/74
• Следующая

Глава 7.

Что такое сон? Наверное, мне уже не суждено выспаться ни разу. Если не Итан, то другой мудак не давал мне спать. Майкл. После услышанного от Мэтта, я окольными путями добралась до своей комнаты, замазала лицо тремя слоями тонального крема и, разревевшись, легла спать. Потом, через час, проснулась от голоса Майкла, который звал меня. Козел. Нет, чтобы сначала выяснить, дома ли я, узнать — почему он не заметил, как я пришла. Когда ж ему меня замечать, ведь надо же схемы строить, как мною еще можно воспользоваться.

Нет, обидно не было. Просто хотелось убивать. Как в боевиках, чтобы кровь забрызгала стены, а кишки свисали с люстры. Они все меня использовали! Только один урод бил, а второй — трахал. Но цель была одна: разгадать тайны этого херового завещания.

Я открыла глаза и уставилась в потолок. Темно. Который час? О боже, четыре часа утра. Наступающий день может стать последним в истории наших отношений с Майклом. Я все решила. Отец так просто не отпустит, поэтому я достану ему это гребаное завещание и свалю из Вашингтона навсегда. Где могло быть завещание я, естественно, не знала. Но где Майкл мог его хранить? В сейфе, больше негде. Если не в сейфе, то где-то в кабинете, точно. Осталось дождаться, когда он уйдет на работу.

— Сука-жизнь, — горько вздохнула я, закрывая лицо руками.

Никаких угрызений совести, никакого самоедства. Майкл меня нагло использовал, значит, я просто отплачу ему той же монетой. Меня съедало любопытство: что же было в этой бумажке, из-за чего весь сыр-бор? И главное, как со мной связано это завещание? Майкл сказал, что его родители покончили с собой… Все ясно. Что мог его отец оставить в завещании относительно меня? Неужели, даже мое имя назвал? А мой дебил-папаша откуда об этом узнал?!

Голова начала раскалываться, а глаза увлажнились. Было больно расставаться с иллюзиями, которые я настроила на полжизни вперед. Уже чуть ли не замуж за Майкла вышла и нарожала кучу детишек. Дура. Тупая дура. Он бы оттолкнул меня сразу, как только узнал, какого хрена его отец упомянул меня в завещании! Ну, может быть, еще трахнул напоследок.

Устав от этих угнетающих, суицидально-депрессивных мыслей, я уснула. Снова провалилась в бездну темноты и страха. А еще — сжигающей душевной боли. Я… влюбилась в Майкла. Но любовь можно убить. Я это знаю точно. И я это сделаю.

Проснулась, когда что-то влажное и очень нежное коснулось моего лица.

— Цезарь, отвали, дай поспать, — пробурчала я, отпихивая рукой морду кота.

Стоп! Как кот мог появиться в доме Майкла? Во всем виновато мое состояние на грани нервного срыва.

— Ники, это не Цезарь, — сказал Майкл и стянул с меня одеяло, спускаясь поцелуями к груди. — Почему ты спишь в джинсах и майке?

— Пижаму не нашла.

Я не хотела видеть его, слышать — тоже. А поцелуи этого подонка не вызывали никакого трепета. Нет, вру — трусики уже почти намокли. Но не мой мозг. Слава Богу, думала я не тем местом, которое находилось у меня между ног.

— Странно, конечно. Но твои поступки меня уже давно не удивляют. — Поцелуи вновь от груди пошли наверх к лицу — единственный участок, не закрытый одеждой.

— Так хорошо меня знаешь, да? — съязвила я.

— Что за тон? И почему твои глаза выглядят заплаканными?

— Тебе кажется. Дай мне поспать, отстань, пожалуйста.

Я попыталась отвернуться от него, но Майкл притянул меня к себе, выглядя крайне недовольным.

— Не надо быть колючкой с самого утра, Ники, — прошептал он и начал покрывать мое лицо поцелуями. — Что это? — Скривился, рассматривая правую щеку. Провел по ней пальцем. — Тональный крем?! У меня весь палец бежевый! Наелся тональника вместо завтрака, классно. Почему ты не смыла макияж?

— Потому что это не твое дело! — рявкнула я и опять попыталась откатиться от него. — Все не то: тон голоса, глаза, тональник. Так, может, оставишь меня в покое?!

— Тихо! — Прорычал он и придавил меня одной рукой к кровати, а второй — стал стирать тональник с лица.

— Что за варварские замашки? Отпусти меня! И убери свои руки от моего лица!

Я брыкалась, как могла. Ровно до того момента, как черты его лица ожесточились, а желваки заходили ходуном. Увидел синяк. Мурашки побежали по телу, я вмиг успокоилась.

— Жду объяснений.

Не было смысла задавать тупой вопрос «каких?». Я просто молчала. Майкл сильно сжал мое запястье и приблизился лицом к моему.

— Кто это сделал? — обманчиво спокойным голосом спросил он, не отрывая глаз от моего лица.

— Бетч, — ответила я и тяжело сглотнула.

— Бетч? Этот мудак, к которому я запретил тебе приближаться?

— Д-да. Но это вышло слу…

Он резко встал и, ничего не говоря, вышел. Куда он, черт возьми?

— Майкл!

Твою мать! Я запуталась в одеяле и не смогла побежать за ним сразу. Со злостью скинув одеяло и две подушки на пол, я понеслась за Майклом. Куда он только пошел? На втором этаже его не было. Внизу послышались звуки, и я спустилась.

— Стой! Куда ты собираешься? — закричала я, подбегая к нему.

Он обувался у входа. В руках — ключи от машины, в глазах — сталь.

— Разобью лицо твоему дружку. Может, тогда ты поймешь, что, если я прошу с кем-то не общаться, значит — ты не общаешься. — Майкл развернулся к выходу, но потом обернулся ко мне. — А, да, и синяки на лице моей девушки — непростительно. За это я, наверное, сломаю ему еще и руку… И каждый палец. Какой рукой он тебя бил?

— Никакой, — дрожащим голосом ответила я, в шоке смотря на нового Майкла.

— Значит, обе сломаю, — просто сказал он и взялся за ручку двери.

— Стой, Майкл! Это не Бетч. Ну, не совсем. Выслушай меня, пожалуйста.

— У тебя есть минута, чтобы убедить меня не ехать к нему.

— Мы играли в мяч. А я овца криворукая… Он же профессиональный спортсмен. Мяч я поймать не смогла, по крайней мере, руками. Зато головой хорошо отбиваю, — нервно хихикнула я. — Он не бил меня, как ты мог такое подумать?

— А что мне еще думать? Я говорю тебе не встречаться с ним, но ты действуешь мне наперекор, к тому же, приходишь домой с синяками. Почему моя девушка игнорирует мои просьбы?

Он стоял и смотрел на меня, отчитывая одним только взглядом. А мне хотелось плакать. Все его слова — гнусная ложь! Играет в мачо, а на деле — хренов ублюдок!

— Почему ты уже второй день путаешь термины? Вместо «моя личная шлюшка» говоришь «моя девушка»? — спросила я со слезами на глазах.

— О чем ты, Ники?

— Ни о чем! Вали, куда хочешь!

Я развернулась и убежала в ванную. Слышать признания в любви и знать, что тебе нагло врут, считая тебя полной дурой — омерзительное чувство. Черт, совсем расклеилась. Я сидела на полу ванной и плакала, не успевая вытирать нос. Прекрасный подонок! Заставил сначала влюбиться в него, а теперь, пожалуйста, взял и разбил все мои мечты к чертям.

— Ники! — Майкл постучал в дверь. — Что с тобой? Расскажи мне.

Нужно сыграть свою роль до конца, иначе он что-нибудь заподозрит. Оставалось совсем чуть-чуть — украсть завещание, и дело с концом. Собрав слезы в кулак, я открыла дверь. Майкл подхватил меня на руки и прижал к себе. Я уткнулась ему в грудь лицом.

— Что тебя тревожит, дорогая? Почему ты себя так странно сегодня ведешь? — спрашивал он, перенося меня на руках в комнату.

Дорогая… Паршивый лгун!

— ПМС, — всхлипнула я. — Я всегда превращаюсь в неадекватную ведьму перед месячными.

Майкл застыл. Типичный мужик. Боится разговоров о прокладках и месячных.

— Я знаю, как тебя развеселить. Объявляю сегодняшний день — днем влюбленных!

— Типа, четырнадцатое февраля раньше времени, для тех, у кого ПМС?

— Нет, дурашка, — рассмеялся он. — Я планировал этот день провести дома. Ну, и так вышло, что ты сегодня — неадекватная ведьма. — Майкл поцеловал меня в висок и посадил на диван.

— То есть, на работу ты сегодня не поедешь? — расстроенно спросила я.

— Не-а. Ты не рада? Этот день я посвящаю тебе.

• Предыдущая
• 40/74
• Следующая