Выбери любимый жанр

Грязь на снегу - Сименон Жорж - Страница 18


Изменить размер шрифта:

18

И делает хладнокровно. Под вечер даже начинает смотреться в зеркало, чтобы удостовериться, что лицо у него совершенно невозмутимое.

Разве не он сам в тупике привлек к себе внимание Хольста, хотя в этом не было никакой необходимости?

Напротив, не сделай он этого — не было бы и свидетеля.

Разве он хитрил и притворялся со старухой Вильмош?

Он никогда ни от кого не примет жалости. Ничего отдаленно похожего на нее. Не опустится до того, что сам пожалеет себя.

Этого им не понять — ни Лотте, ни Минне, ни Мицци. Так пусть и Мицци не ждет сегодня жалости.

О чем она думала весь сеанс, положив голову ему на плечо? Иногда она приподнимала ее и спрашивала:

— Тебе не тяжело?

Рука у него затекла, но он ни за что на свете не признался бы в этом.

Кромер тоже не поймет. Уже не понимает.

В глубине души он трусит, хотя и скрывает это. Боится всего, хотя бояться нечего. Его сбивает с толку Франк.

Как только тот сунул в карман зеленую карточку и они вышли из военной полиции, Кромер полюбопытствовал:

— Что ты с ней собираешься делать?

Франк не отказал себе в изощренном удовольствии бросить:

— Ничего.

Кромер ему не верит. Пытается разгадать его намерения, его замыслы. Не слишком спокоен он и насчет Мицци.

— Ты в самом деле ее не тронул?

— Не больше, чем нужно, чтобы убедиться: она девушка.

— И тебя это не волнует? — Кромер изобразил на лице улыбку и, подмигнув, добавил:

— Молодой ты еще!

Ему было так не по себе, что Франк всю вторую половину воскресенья сомневался, придет ли его приятель.

Кромер загорелся. Всю ночь, ворочаясь на постели, наверняка думал о Мицци. Но он способен в последнюю минуту сдрейфить, напиться у Леонарда или где-нибудь еще и не прийти на свидание.

— Почему ты не сказал ей правду?

— Потому что она не согласилась бы.

— Она влюблена в тебя? Ты это хочешь сказать?

— Возможно.

— А что будет, когда она догадается?

— Думаю, будет слишком поздно.

В сущности, они все робеют перед Франком: этот пойдет до конца.

— А если нагрянет папаша?

— Он не имеет права бросить трамвай во время рейса.

Трамваи ходят и по воскресеньям.

— А если соседи?..

Франк предпочитает умолчать о г-не Виммере: старик, похоже, что-то пронюхал и может счесть своим долгом вмешаться.

— По воскресеньям соседей нет дома, — уверенно объявляет Франк. — В случае чего суну свою карточку. Это заставит их заткнуться.

В целом расчет правилен. Но встречаются идиоты, которые садятся за меньшее, например за удовольствие бросить при товарищах бранное слово вслед проходящим солдатам. Почти всегда это люди типа г-на Виммера.

Хольсту старикан еще ничего не сказал. Может быть, находит, что сам достаточно ловок, чтобы оградить Мицци, и не хочет понапрасну беспокоить ее отца. А может, надеется, что у нее хватит ума не наделать глупостей. Все старики такие. Даже те, что когда-то сами ухитрялись стряпать детей до свадьбы, забывают об этом.

Минна снова вздыхает. Окончательно стемнело. Франк услужливо зажигает ей лампу, задергивает занавеси, в последний раз меняет воду в грелке.

Он предпочел бы, чтобы Минны в квартире не было: без свидетелей всегда лучше. Впрочем, это еще вопрос.

Возможно, желательней, чтобы кто-нибудь все знал, особенно тот, кто ничего не разболтает.

— Она придет?

Франк не отвечает. Заднюю комнату он выбрал прежде всего потому, что дверь оттуда ведет прямо в коридор.

Кроме того, в нее можно попасть из кухни.

— Она придет, Франк?

А вот уж это вульгарно. При Лотте Минна называет его «господин Франк». Теперь, когда они остались наедине, она фамильярничает, и это так раздражает его, что он огрызается:

— Не твое дело.

Лицо у Минны такое, словно она сейчас попросит прощения, но она не удерживается и почти тут же спрашивает:

— Она в первый раз?

Еще не хватало! Нет уж, без нюней, пожалуйста! Франк не выносит в девках этой жалости к тем, кому предстоит то, через что они сами уже прошли. Того гляди, Минна начнет его уговаривать не обижать Мицци.

К счастью, в дверь звонит Кромер. Все-таки явился!

Даже на десять минут раньше, и это досадно: Франк не расположен к разговорам. Кромер прямо из ванны: кожа розовая, блестит, и благоухает он, как шлюха.

— Ты один?

— Нет.

— С матерью?

— Нет, — отзывается Франк и нарочито громко добавляет:

— С девушкой, которую малость покалечил один садист.

Еще немного, и Кромер пойдет на попятный, но Франк позаботился закрыть входную дверь на ключ.

— Входи. Снимай шубу и не робей.

Он с презрением замечает, что Кромер не курит обычную сигару, а сосет желудочную пастилку, — Что будешь пить?

Кромер опасается, как бы спиртное не умалило его мужской силы.

— Идем на кухню. Ждать будешь там. Кухня у нас — святая святых.

Франк зубоскалит, словно пьяный, но стопка, которой он чокается с Кромером, — первая за весь день. К счастью, его приятель об этом не подозревает, иначе совсем перепугался бы.

— Так вот, все произойдет, как я тебе сказал.

— А если она включит свет?

— Ты часто видел, чтобы девушки зажигали свет в подобных обстоятельствах?

— Но вдруг она заговорит, а я не отвечу?

— Не заговорит, — отрезал Франк.

Даже эти десять минут тянутся слишком долго. Он следит за их бегом по циферблату будильника над плитой.

— Запоминай дорогу — пойдешь-то ведь в темноте.

Иди сюда. Видишь, где кровать? Сразу за дверью бери вправо.

— Понятно.

Франк вынужден выпить еще стопку, не то он сам скиснет. А скисать никак нельзя. Он все рассчитал с детской дотошностью, и все должно идти как часы.

Это невозможно объяснить, растолковать — нечего и пытаться. Но ему обязательно нужно, чтобы его затея осуществилась, иначе он не обретет покоя.

— Запомнил?

— Да.

— Сразу за дверью вправо.

— Да.

— Гашу.

— А сам где ты будешь?

— Здесь.

— Слово, что не сбежишь?

И подумать только, что дней десять назад он смотрел на Кромера как на старшего, более сильного — короче, как на мужчину, а себя считал чуть ли не мальчишкой!

— Чего ты из мухи слона делаешь? — презрительно цедит он, чтобы подогреть решимость в Кромере.

— Да что ты, старина! Я же о тебе беспокоюсь. Я тут ничего не знаю и не хочу, чтобы…

— Тсс!

Она пришла. Как мышка. Чувства Франка настолько обострены, что он слышит, как Минна в своем роскошном халате беззвучно встает с постели и босиком идет к двери подслушивать. Значит, она с кровати уловила, как открылась и закрылась дверь Хольстов. А то, что вслед за этим на лестнице не раздались, как обычно, шаги, побудило ее подняться и пойти посмотреть.

Почем знать — ведь все возможно! — не услышала ли Минна, что дернулась и приоткрылась другая дверь — дверь старого Виммера? Франк убежден: старикан начеку.

Минна этого не знает. Поразмыслив, Франк приходит именно к такому выводу: не знает, иначе, испугавшись за него, непременно прибежала бы предупредить.

Мицци прошмыгнула по коридору, еле касаясь щербатого пола. Постучалась, верней, поскреблась в маленькую комнату.

Франк заранее выключил свет. Им же нельзя говорить громко: Кромер услышит.

— Я здесь, — шепчет девушка.

Он чувствует, как она напряглась в его объятиях.

— Ты этого хотел, Франк?

— Да.

Дверь за ней он закрыл, но дверь в кухню остается приотворена: правда, Мицци в темноте не может этого видеть.

— И сейчас хочешь?

Они различают только слабый отблеск газового рожка на углу, проникающий в комнату через щель между оконными занавесями.

— Да.

Раздевать ее не приходится. Он только начал, продолжает она сама, молча прижимаясь к спинке кровати.

Она, должно быть, презирает его, хотя и бессильна подавить в себе любовь. Франк этого не знает и не желает в этом копаться — их слышит Кромер. С трудом выдавливает какую-то чушь:

18
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Сименон Жорж - Грязь на снегу Грязь на снегу
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело