Непрощенные - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 63

• Предыдущая
• 63/64
• Следующая

Федоренко помолчал, потом кивнул.

– Где этот немец?

– Застрелили.

– Ну да, – сказал генерал задумчиво. – Я читал докладную записку. Правда, не помню, чтоб там упоминалось, что немец рассказал о стратегии. Мог забыть…

Пользуясь заминкой генерала, Олег попробовал перехватить инициативу:

– Где лейтенант Паляница?

– На фронте. Где ж еще? Сейчас все, кто может бить врага, там. Подтягиваем резервы, чтобы стальным молотом ударить в лоб зарвавшегося агрессора.

– В лоб их нельзя… – Олег запнулся. – Потеряем технику и людей! Надо по-умному.

Взгляд генерала стал заинтересованным:

– И как это надо делать, по-вашему?

– Сформировать небольшие, но мобильные танковые части, включить в их состав опытных, желательно обстрелянных танкистов и выдвинуть их на особо опасные направления – там, где ожидается наступление противника. Так, чтобы бить немцев на марше, из засад, не позволяя им развернуться в боевой порядок. Нужно выбить у них танки, с пехотой справимся. В длительный бой не вступать, пока небо не отвоюем. Ударили – и отходим. Я об этом писал.

– Да-а… – произнес Федоренко, помолчав. – Попова права.

– Попова? – вскинулся Олег. – Люба?

– Она.

– Вы видели ее, товарищ генерал?

Федоренко кивнул.

– Она… Здорова?

– Ранение легкое. Ампутировали два пальца – и все.

Олег откинулся на подушку. Главное – жива.

Федоренко встал.

– Вижу, что вы устали. Поправляйтесь, товарищ лейтенант! После договорим. У меня с вами будет долгая беседа. Открою вам секрет, товарищ лейтенант, части, о которых вы говорили, уже формируются. В связи с недостатком техники возвращаемся к танковым бригадам. Будем комплектовать их опытными экипажами, направлять на самые опасные участки фронта. Так что вас услышали. Вас и других товарищей… Поправляйтесь скорее! Ваши опыт и знания пригодятся.

С уходом генерала в палате стало многолюдно. Санитары вкатывали каталки с ранеными офицерами, временно эвакуированными в другие места, раскладывали их по койкам, сестрички и соседи по палате поздравляли Олега с наградой, просили рассказать о ее вручении. Он в ответ отмалчивался или отвечал односложно. Мысли его были далеко.

«Люба здесь, – думал он, – наверняка ей еще лечиться. Она знает, что я здесь? Возможно. Хорошо, если б узнала. Надо будет написать… Илья! – вдруг с досадой вспомнил Олег. – Пропадет, студент! Слишком увлекается в бою…»

Погруженный в эти размышления, он не обратил внимания на давешнюю медсестру, выказавшую ему знак внимания. Покрутившись у его койки, сестра недовольно нахмурилась и ушла. Олег этого даже не заметил…

Перед дверью в палату Люба нерешительно замерла. Некоторое время колебалась, затем отошла к окну. Замерла, наблюдая через стекло за суетой у входа.

«Он сразу заметит! – думала горько. – Такое не скрыть. Мало того, что некрасивая, так еще и калека. Зачем я ему? Вокруг столько молодых и здоровых!..»

Словно подтверждая ее слова, дверь в палату распахнулась. Две молоденькие медсестры в белых халатах вышли в коридор и притворили дверь.

– Ой, Вера, – сказала одна, – он мне подмигнул!

– А ты?

– А я ему… Я бы ему. – Она закатила глаза. Медсестры рассмеялись и подхватили друг дружку под локотки.

– Вот думаю: он не женат?

– Разведен. Я карточку смотрела.

Они уходили, и Люба двинулась следом, чтоб застать конец разговора.

– Это плохо?

– Хорошо, дура! Свободный мужик! Ты не смотри, что всего лишь лейтенант. Видно, что птица большого полета. Самолет за ним в Могилев посылали, генерал лично приедет орден вручать, журналисты… Так что хватай, пока здесь, и держи крепче, не то уведут!

– Думаешь?

– А то! – хмыкнула Вера.

Она была постарше юной медсестры и говорила с апломбом.

– Как удержать?

– Так ЗАГС за углом, – снисходительно пояснила Вера. – Фронтовика зарегистрируют сразу. Вместо Рихтиковой станешь Волковой.

«Это о нем!» – с замиранием сердца поняла Люба.

– Ой, не знаю! – растерянно сказала сестричка.

– Идем, научу! – Вера потянула подругу за рукав, и они скрылись за углом коридора.

Люба, помедлив, повернулась и пошла к выходу. «Вот и все! – думала горько. – Эта сестричка красивая, Вера ее научит, а он ей уже подмигивал. А я… Кому я нужна?»

Она спустилась по лестнице и вышла в сквер, разбитый у входа в госпиталь. Здесь села на лавочку и опустила голову. Ей следовало уйти и больше здесь не показываться, но она не могла. Он был совсем рядом, на расстоянии двух лестничных пролетов. Сильный, заботливый, нежный… Он носил ее на руках и называл «зайкой»…

Шум моторов и скрип тормозов привлек ее внимание. У входа в госпиталь остановилось несколько автомобилей. Из них выскочили и загомонили люди в штатском и в военной форме. Внезапно они притихли. К крыльцу подкатила черная «эмка». Из нее выбрался плечистый немолодой генерал.

«Федоренко! – узнала Люба. – Это к нему!»

К генералу подбежал врач в белом халате, наброшенном поверх военной формы, они поздоровались за руку и скрылись за дверью. Следом потянулись другие. Люба встала и пошла следом. Она не знала, почему делает это, ее повлекло, и она подчинилась желанию. В палату, однако, она не зашла. Остановилась у знакомого окна и стала ждать. Недолго. Дверь палаты распахнулась, из нее, весело переговариваясь, повалили журналисты и медики. Федоренко с ними не было. «Остался с ним!» – догадалась Люба и осталась на посту. Пробегавшие мимо медсестры косились на нее, но, разглядев васильковую тулью фуражки и малиновый околыш, испуганно притихали. Ожидание затянулось. Люба не знала, кого и зачем она ждет, она просто не могла уйти – вот так, шагнуть и скрыться, в то время как он здесь, совсем рядом, за этой крашенной коричневой краской дверью.

Погруженная в свои мысли, Люба едва не прозевала появление Федоренко. Генерал вышел в коридор, надевая фуражку. Люба шагнула навстречу.

– Вы? – Федоренко удивленно посмотрел на нее и понимающе кивнул. – Видите, я же говорил: надо верить и ждать!

– Как он? – жадно спросила Люба.

– Спрашивал о вас, – улыбнулся генерал.

– Правда?

Федоренко кивнул.

– Я… – Люба помедлила. – Я стесняюсь. Вот! – она подняла искалеченную руку. – С этой клешней…

– Как вас в НКВД взяли?! – покачал головой Федоренко. – Взрослая женщина, командир, а несете дичь. Какое это имеет значение?

Люба стояла в нерешительности.

– Да беги же! – рассердился генерал. – В самом деле! Или думаешь, я нанимался приветы вам носить?

Люба рванулась и влетела в палату. Олега она увидела сразу. Он полусидел, опираясь спиной на подушку, и смотрел в потолок. Лицо его было бледным, осунувшимся, но это был он, любимый, родной и самый дорогой ей человек. Живой!

С появлением Любы другие раненые, прежде оживленно болтавшие, умолкли и с любопытством уставились на нее. Не обращая внимания на их взгляды, Люба, стуча сапогами по паркету, побежала к нему. Он услышал и опустил взгляд.

– Ты?!

Люба упала на колени и зарылась лицом ему в грудь.

– Как раз вспоминал, – сказал он радостно. Снял с нее фуражку, бросил на тумбочку, после чего осторожно коснулся ее коротко остриженных волос.

– Я… Я… – Люба всхлипнула.

– Ну что ты, зайка! – Он погладил ее по спинке. – Обещал ведь… Только ты сама нашлась.

Люба оторвала от его груди мокрое лицо.

– Вот… – Она показала забинтованную руку.

– А у меня дырки в теле – спереди и сзади, – хмыкнул он. – Но мы ведь живы, не так ли?

Она торопливо закивала.

– Значит, плакать незачем! Вставай с колен, бери табурет и присаживайся ближе.

Сколько она просидела у его койки, Люба не запомнила. Он держал ее руку в своей, она рассказывала о маме и братьях, которые еще маленькие, но рвутся на фронт, он кивал в ответ и улыбался. Улучив момент, Люба наклонилась и шепнула ему на ухо:

– Я молилась за тебя! В церкви!

– Спасибо! – сказал он серьезно. После чего склонился к ее уху и зашептал: – Ставка формирует специальные танковые части, меня направят в одну из них, просись, чтоб вместе! Федоренко тебя знает, поговори с ним. Я тоже попрошу.

• Предыдущая
• 63/64
• Следующая