Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт - Страница 66

• Предыдущая
• 66/141
• Следующая

— Я помню его с давних пор. Он, как мне кажется, был тогда сборщиком винограда.

Галбифонд с достоинством поклонился.

— У принца замечательная память. Я действительно собирал у вас виноград.

— А теперь заняли несколько более высокое положение в мире. Что ж, это хорошо, человек должен стремиться к росту. — Престимион посмотрел на мать. — Я вижу, магия захватывает тебя даже глубже, чем я предполагал. Эти огромные книги полны заклинаний, я угадал? Последний понтифекс тоже собирал такие вещи. Они почти сплошь заполняли его спальню.

— Престимион, если ты удосужишься ознакомиться с этими книгами, то, уверена, найдешь в них много поучительного, — ответила принцесса. — Но это мы можем обсудить и в другой раз. Скажи мне: ты твердо решил ехать в Замок?

— Да, матушка, совершенно твердо.

— Разве ты не видишь в этом опасности?

— Опасно также гулять по саду, когда в нем созрели плоды самбоновой пальмы, готовые обрушиться на голову. Но ведь из-за этого никто не станет заставлять того, кто идет в сад, надевать шлем. Свор выступает против поездки в замок, доказывая, что мы окажемся в западне, — а Свор часто бывает прав в подобных делах — но я все же не стану слушать его. Я решил поехать, матушка. Мне кажется, будет благоразумнее держать себя с Корсибаром как благовоспитанный человек, а не тыкать пальцами ему в лицо. Ты не согласна со мной? А твой волшебник тоже хочет огорчить меня чем-нибудь новеньким?

— Посмотри сам и истолкуй, если у тебя будет желание, — сказала принцесса Терисса.

Она кивнула магу. Тот извлек откуда-то простую широкую белую миску и налил в нее бледной с розоватым оттенком водянистой жидкости. Положив руки на край миски, он произнес пять коротких слов на неизвестном Престимиону языке. Затем прозвучало имя Престимиона, но в какой-то чрезвычайно архаичной грамматической форме, отчего оно показалось незнакомым даже самому принцу. Далее маг всыпал в розовую жидкость горстку какого-то сероватого порошка, отчего содержимое миски сразу стало совершенно мутным.

— Не соизволит ли ваше превосходительство взглянуть? — спросил Галбифонд. Несмотря на очень почтительное обращение, в голосе мага не было слышно подобострастия.

Престимион опустил взгляд на гладкую непрозрачную поверхность. В первый момент под ней угадывалось какое-то волнение, а затем жидкость просветлела, и внезапно он увидел, словно на картине в рамке, узкую долину, озеро посреди, а на его берегах множество растерянных вооруженных людей, фигуры мертвых и умирающих, валявшиеся повсюду, словно ненужный хлам. Все было в диком беспорядке; он был не в состоянии разглядеть детали, определить, кто и против кого сражается или где это происходит. Но одно не вызывало сомнений; перед ним развернулось зрелище кошмарного побоища, ужасной резни и губительного хаоса.

Потом изображение поля битвы исчезло, жидкость в миске на мгновение помутнела, а затем в ней открылся холодный на вид, суровый и даже чем-то отталкивающий серый пейзаж, пустынные грязноватые серо-желто-коричневые пески, отдаленные холмы, неприязненно отодвинувшиеся один от другого, словно больные зубы в стариковском рту, вырисовавшиеся на фоне бледного неба. И все было таким; серое на сером. В поле зрения не было ни единой человеческой фигуры, ни единой постройки, лишь это пугающее пустынное пространство, изображенное с изумительной четкостью деталей.

— Весьма впечатляющий трюк, — заметил Престимион. — Как вы это делаете?

— Если не возражаете, ваше превосходительство, то посмотрите повнимательнее.

Точка зрения сместилась, и в миске-раме появилась центральная часть того же самого пейзажа. Холмы на горизонте стали мельче и далеко отодвинулись. Престимион теперь гораздо детальнее видел эту бесплодную землю: красноватую почву, рассеянные повсюду изъеденные жестокой эрозией угловатые валуны, напоминающие обращающиеся в прах руины давно погибшего города, единственное одинокое дерево, голые искривленные ветви которого отходили от ствола под немыслимыми углами, словно росли наугад. Сцамбра, вот как назывались эти деревья. Престимион знал, что они встречались в основном далеко на севере, в пустыне Валмамбра, где годами не бывало дождей.

Он всмотрелся в картину пристальнее и увидел крошечную фигурку, которая тащилась через пустыню к этому единственному дереву. Человек, как казалось со стороны, изнемогал от усталости, но, несмотря на потерю сил, высшим усилием воли вынуждал себя тащиться вперед. Его было видно со спины, так что лица разглядеть он не смог; тем не менее было ясно, что это хорошо сложенный, крепкий, но невысокий человек. Его золотистые волосы были коротко подстрижены. Одет он был в рваный камзол и потрепанные кожаные рейтузы и нес на спине дорожный мешок, поверх которого был привязан лук.

— Мне кажется, я знаю этого человека, — с улыбкой сказал Престимион.

— По крайней мере, должны бы знать, ваше превосходительство, — ответил Галбифонд.

— А зачем, в таком случае, я шляюсь по Валмамбре? Говорят, что это не лучшее место для одиноких прогулок

— Мне кажется, что ты похож на беглеца, — вмешалась принцесса Терисса. — Эта пустыня лежит далеко на севере, по другую сторону Замковой горы, и туда никто не ходит по доброй воле. Ты спасаешься бегством, Престимион.

Пока он разглядывал происходившее в пустыне, картина менялась. Небо в дальней от него стороне миски начало наливаться кровавым румянцем, стали сгущаться тени, а высоко над беглецом — над ним? — закружились какие-то большие зловещие птицы. Маленький человек в центре движущейся картины — он сам, принц Престимион — опустился на колени рядом с торчавшим из песка чахлым кустиком, как будто собирался устраиваться на ночлег. В это время на горизонте показалась вторая фигура. Она была еще слишком мала, чтобы можно было точно сказать, что это за человек, но по непропорционально длинным, несмотря на высокий рост, рукам и ногам Престимион заключил, что это мог быть Септах Мелайн. Он подошел немного ближе, но как раз в этот момент изображение окончательно потемнело, и Престимион увидел в миске лишь серо-синюю жидкость, окаймленную тусклой красной полосой, похожей на зарево умирающего огня. А затем и это исчезло, и остался лишь ровный темно-серый цвет.

— Да, замысловатый трюк, — повторил Престимион. — Еще раз спрашиваю вас: каким образом вы получаете эти картинки?

— Я уверен, — сказал Галбифонд, поглаживая края миски, — я уверен, ваше превосходительство, что мы видели, как вы идете в направлении Триггойна, который отгорожен от мира пустыней Валмамбра. Именно в этом городе я обучился искусству обращения с этой чашей. Вы тоже сможете научиться этому, когда попадете в Триггойн.

— Предполагается, что, оказавшись в Триггойне, я смогу также выяснить, куда мне сунуться, чтобы добыть утраченную корону, — с кривой улыбкой сказал Престимион. — Моему другу Свору во сне посоветовали именно в Триггойне искать ответы на эти вопросы. Так что, судя по этому видению и тому сновидению, мне все же предстоит отправиться в Триггойн.

— Бежать в Триггойн, — уточнила принцесса Терисса. — После какого-то ужасного сражения. Вот будущее, которое тебя ждет, если ты нынче отправишься в Замок. Скиталец в ужасной пустыне.

— Галбифонд, а если я не поеду? Какое будущее ждет меня в таком случае?

— Любезный принц, я могу показать вам только то, что открыто.

— Вот именно. В таком случае, это единственное будущее, которое у меня есть, и, видимо, мне ничего не остается, кроме как следовать по своей дороге.

— Престимион…

— Матушка, ведь даже твой личный маг подтверждает, что для меня уже все решено. Да, похоже, что предстоят неприятности, но, судя по этой интересной картинке, мое посещение двора Корсибара закончится относительно благополучно, ведь мы все видели, что я оказался вдали от Горы и пробираюсь через Валмамбру! Хей-хо! Ну наконец-то все ясно! Значит, я спокойно отправляюсь в Замок, поскольку только что удостоверился, что там со мной не произойдет ничего слишком уж плохого. Одной тревогой меньше. Ну, а потом… — Он посмотрел на мать и улыбнулся. — Потом будет потом. Всему свое время.

• Предыдущая
• 66/141
• Следующая