Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт - Страница 47
- Предыдущая
- 47/141
- Следующая
Корсибар понимал, что был с ним чересчур резок. Но что теперь? Принести извинения? Успокоить дурака, заверив его, что он не совершил ничего оскорбительного? Вряд ли короналю пристало снисходить до извинений; ну а если бы он все же принес их, то ему, вероятно, пришлось бы выслушивать такую же чушь на протяжении всего оставшегося пути. А ведь их отделяло от места назначения еще не меньше мили.
Положение спасла Тизмет, сидевшая по другую сторону от мэра:
— Его высочество очень устал, милейший господин мэр, и, вероятно, предпочел бы побыть некоторое время в тишине. Он работал почти всю ночь, подписывая декреты и представления на назначения. Вы же хорошо знаете, насколько это тяжкий труд, особенно для человека, только-только принявшего на себя серьезные обязанности.
— Позор мне, позор за мою невнимательность!
— Не переживайте так Просто лучше поговорите пока что со мною. Скажите мне, что это за красивые пальмовые деревья с красными стволами растут вдоль дороги? Мне кажется, нечто подобное выращивают на Замковой горе в парке лорда Хэвилбоува возле Барьера Толингар.
— Это то самое дерево, госпожа; его завезли к нам еще во времена лорда Тарамонда, — сообщил Илдикар Венг и углубился в продолжительную лекцию о том, как и почему сюда доставили семена и с какими трудностями пришлось столкнуться при выращивании деревьев. Корсибар, с облегчением откинувшись на мягкую подушку из темно-красной кожи, позволил себе погрузиться в дремотный транс и не думать ни о чем, кроме доносившихся до него с легким речным ветерком криков: «Корсибар! Лорд Корсибар!».
Наконец они прибыли во дворец, предназначенный для высоких гостей, и он смог остаться один в своих апартаментах. Королевские покои действительно были достойны своего обитателя: пять огромных комнат, даже, скорее, залов, стены которых были облицованы полированной зеленой с кроваво-красными прожилками яшмой. Из окон открывался изумительный вид на город, порт и реку, а изяществу занавесей из тончайших геммельтравских кружев могли бы позавидовать пауки.
Ему представился шанс скинуть на какое-то время одежды, искупаться и отдохнуть, прежде чем начнутся неизбежные пиршества и речи. Он был одет в белую мантию из меха ститмоя и зеленый камзол, обычные цвета короналя, но одеяние было скроено на скорую руку, костюм плохо сидел и был, кроме того, слишком тяжел для летнего дня. Скинув мантию с плеч, он повесил ее на деревянную вешалку, подумав при этом, что по прибытии в Замок он окажется на попечении бесчисленных королевских слуг и у него будет совсем немного возможностей самостоятельно одеваться и раздеваться.
Расстегивая камзол, Корсибар заметил рядом с кроватью зеркало и остановился перед ним. Он глядел на свое отражение, чтобы понять, появились ли уже в его облике черты, отличающие самовластного правителя. Он знал, что для того, чтобы с успехом выполнять королевские обязанности, необходимо как минимум внешне выглядеть королем. Его отец, несмотря на свой небольшой рост, обладал именно такой внешностью. О лорде Конфалюме иногда говорили, что даже если бы в переполненной дворцовой приемной появился пришелец с другой планеты, то и он сразу узнал бы в толпе короналя независимо от того, потрудился лорд Конфалюм в этот день надеть корону или нет.
Конечно, корона помогала. Корсибар поправил ее, так как за время поездки от гавани она немного съехала набок.
— Тебе нравится, как ты выглядишь, брат? — внезапно услышал он голос Тизмет. — Но не кажется ли тебе, что ты должен время от времени снимать ее и предоставлять и себе и ей отдых?
— А ты должна стучать, перед тем как войти в палаты короналя, несмотря даже на то, что он твой родной брат-близнец.
— Конечно, но я стучала, даже два раза. Думаю, что ты настолько увлекся рассматриванием собственной персоны, что не слышал этого. А я, не дождавшись ответа, решила, что можно войти. Или же теперь, когда ты стал королем, мы начнем стесняться друг друга? Ведь прежде между нами не было ничего подобного!
Корсибар снял корону и положил ее на кровать.
— Возможно, я действительно слишком много ношу ее, — с усмешкой произнес он. — Но я еще не настолько привык к короне, чтобы она начала мне надоедать.
— Отец надевал ее только изредка.
— Отец пробыл короналем вдвое дольше, чем мы оба живем на свете, Тизмет. Позволь мне побыть королем хотя бы шесть месяцев, а уж потом я стану надевать эту штуку только в торжественных случаях.
— Как вам будет угодно, мой лорд, — кланяясь с преувеличенной покорностью, сказала Тизмет. Она подошла к брату и подняла на него горящий возбуждением взгляд, — О, Корсибар, Корсибар! Ты веришь во все это? — страстным шепотом спросила она, крепко обхватив пальцами его запястья.
— Лишь время от времени.
— Я тоже. Лорд Корсибар! Корональ, властелин Маджипура! Насколько просто все оказалось! О, мы оставим свой след в этом мире, ты и я, не так ли?! Теперь, когда все у нас в руках, Корсибар, мы свершим такие изумительные дела!
— Так обязательно будет, сестра.
— Но тебе следует следить за тем, чтобы не проявлять подобную надменность, брат.
— Разве я надменный?
— Ты был очень жесток сегодня с этим жирным красномордым мэром.
— Он слишком долго дудел мне в ухо о том, как у него гостил мой отец, и Пранкипин, и Олджеббин, и тот, и этот, и наконец Престимион… Ну уж, разговор о Престимионе был совершенно излишним!
— Но он же думал, что ты любишь Престимиона.
— Конечно, я не питаю к нему ненависти и никогда не питал. Но упомянуть при мне его имя, причем как раз в такое время… Какой тайный умысел может стоять за этим, какое скрытое значение?
— Думаю, никакого.
— Несмотря даже на то, что повсюду было известно, что следующим короналем должен стать Престимион?
— Нет, — твердо сказала Тизмет. Она подняла руку и принялась загибать пальцы. — Первое. То, что известно всем в Замке, вовсе не обязательно должны знать обитатели долины Глэйдж. Второе. Во всей вселенной вряд ли найдется причина, по которой этот мэр стал бы хитрить с тобой и дразнить тебя именем Престимиона. С таким поведением он может лишиться очень многого, но ничего не выигрывает. Третье. Мэр слишком глуп, для того чтобы вообще иметь какие-то тайные умыслы. И четвертое — обрати внимание на мои слова, брат! — четвертое. Короли должны терпеливо относиться к тому, что раз у них есть уши, то все дураки королевства будут стремиться забивать их всякими глупостями, причем некоторые будут преуспевать в этом. Твоему отцу никогда не удалось бы завоевать любовь людей всего мира, если бы он пугал их, рыча и огрызаясь. И ни одному великому короналю не удалось бы. А я хочу, чтобы ты стал великим короналем, Корсибар.
— Я стану им.
— Ну что ж, — сказала Тизмет, — тогда учись находить удовольствие в обществе дураков. Божество создало миллионы и миллионы глупцов и поставило тебя королем над ними.
Она сделала знак Горящей Звезды — с большей искренностью, чем при входе — послала ему воздушный поцелуй, поцеловав кончики своих пальцев, и вышла из комнаты.
Корсибару удалось наслаждаться покоем всего лишь два часа, а затем на него снова обрушились заботы. Едва он успел одеться после купания, как явился Олджеббин с какими-то бумагами, которые следовало подписать перед отправкой в Замок, что он и сделал, не читая, так как Олджеббин заверил его, что это всего лишь рутинные депеши. Его сменил Фархольт, притащивший планы размещения гостей на назначенном на сегодняшний вечер муниципальном банкете в его честь. Вслед за Фархольтом пришел Фаркванор, который довольно долго торчал в комнате, уклончивыми разговорами прощупывая почву насчет своего назначения Верховным канцлером, и настолько надоел Корсибару, что тот с трудом сдержал яростный порыв прогнать его прочь. Потом ввалился Дантирия Самбайл — этот услышал где-то грубую грязную шутку насчет Престимиона и Септаха Мелайна и чувствовал необходимость немедленно поделиться ею с короналем.
Во второй половине дня Корсибар собрал двор в саду гостевого дворца. На сей раз он вышел без короны — просто для того, чтобы посмотреть, как он будет себя чувствовать, оставив ее в покоях, сможет ли он по-настоящему ощущать себя королем без этого металлического обруча на голове. В таком виде он принял делегацию окрестных землевладельцев и крупных фермеров, явившихся засвидетельствовать ему свою преданность.
- Предыдущая
- 47/141
- Следующая
