Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт - Страница 39

• Предыдущая
• 39/141
• Следующая

— Престимион, в таком случае состоится кровопролитнейшая из войн.

— Вы так считаете?

— Я провел совещание со своими личными магами, — сообщил Конфалюм. — Они утверждают, что сопротивление будет жестоким, что, если силой отобрать у Корсибара то, что он захватил, он сам прибегнет к силе, чтобы вернуть себе добычу. Все предзнаменования, которые они увидели, — все до одного — дурные. Пощадите меня, Престимион!

— Пощадить? — переспросил тот в изумлении.

Но тут же ему все стало ясно. Было наивностью, даже безумием думать, что тот Конфалюм, который сейчас сидел, сгорбившись, перед ним, имел нечто общее, кроме разве что имени, с великим лордом Конфалюмом, на протяжении последних сорока лет полновластно и твердо управлявшим Маджипуром. Прежний Конфалюм погиб в момент невероятной измены собственного сына. Жалкий сломленный старик за столом — полумертвец, пустая скорлупа — действительно носил звание понтифекса Маджипура, но в нем не осталось никакой силы, вообще никакой. Он разрушился изнутри, как величественное здание с древесиной, источенной сухой гнилью, которое со стороны все еще кажется крепким и прекрасным. Знаменитая энергия и жизненная стойкость полностью покинули его.

Престимион понял: Конфалюм считал, что гражданская война могла, возможно, оказаться единственным способом закрыть ту зияющую пропасть, которая из-за дерзости Корсибара — его безумной выходки — разверзлась в содружестве рас и народов, населявших планету. Но ценой восстановления порядка почти наверняка окажется смерть его единственного сына. И Конфалюм не мог заставить себя пойти на это.

А следовательно… А следовательно…

— Значит, вы советуете мне добровольно смириться с этим преступным деянием, склониться перед Корсибаром и признать его королем?

— У меня нет иного выбора, Престимион.

— Короналем должен был стать я, а не Корсибар.

— Об этом никогда официально не сообщалось.

— Вы отрицаете, что таково было ваше намерение?

— Нет-нет, — Конфалюм отвел глаза от горящего взгляда Престимиона, — короналем должны были стать вы.

— Но вместо меня им стал Корсибар.

— Да. Да, Корсибар. Вы были лучшим кандидатом, Престимион. Но что я могу поделать? Я благословляю вас, мой мальчик. И только. Все уже свершилось. Власть теперь принадлежит Корсибару.

— Престимион, неужели вы позволите им выставить себя на позор, сделать из вас всеобщее посмешище? — задыхаясь от ярости, вопрошал Гиялорис, когда через некоторое время сторонники Престимиона собрались в его апартаментах. — Нет, перенести это невозможно! Если бы вы не остановили меня, я скинул бы его оттуда, где он расселся, с места короналя в Тронном дворе, сорвал бы корону с его головы и возложил ее на вас.

— Сколько их там было против нас троих, безоружных? — устало спросил Престимион.

— Расскажите-ка еще раз о планах нового понтифекса — что он намеревается предпринять в связи с этими событиями? — попросил Свор.

— Он намеревается не предпринимать ничего. Он решил спрятаться здесь, в Лабиринте, и позволить Корсибару идти своим путем.

— Как вы думаете, он был причастен к заговору? — спросил Септах Мелайн.

— Нет, — отрезал Престимион, энергично покачав головой. — Вне всякого сомнения, Конфалюм не знал ничего. Это оказалось для него такой же неожиданностью, как и для вас или меня. И это полностью сокрушило его. Присмотритесь к его лицу при случае: он сломленный человек. Я видел там лишь руины Конфалюма.

— Тем не менее ему принадлежит наивысшая власть в этом мире. Мы должны привлечь его на свою сторону, — сказал Септах Мелайн, легко положив ладонь на руку Престимиона. — Это немыслимый произвол! Мы не смеем допустить, чтобы он сошел им с рук! — Обычная холодная безмятежность его взгляда внезапно сменилась тяжелым голубовато-стальным металлом, сверкающим огнем ярости, на бледной коже острых скул, словно маяки, загорелись два пламенно-красных пятна, а привычное для всех выражение высокомерно-презрительного удивления уступило место гневу. — Мы пойдем к нему, Престимион, вы и я, взглянем ему в лицо и доходчиво объясним ему, что он должен немедленно…

— Нет, мой друг, — прервал его Престимион, — нет. Не говорите со мной о том, чтобы взглянуть в лицо понтифексу и объяснить ему, что он должен или не должен делать. Это кощунство. К тому же это совершенно бесполезно.

— Так, значит, Корсибар будет короналем?! — воскликнул Септах Мелайн, воздев руки к потолку.

— А мы благовоспитанно встанем перед ним на колени? — подхватил Гиялорис. — Да, лорд Корсибар. Нет, лорд Корсибар. Не позволите ли мне облизать ваши башмаки, лорд Корсибар? — Он хлопнул в ладоши с такой силой, что от этого звука, казалось, мог пробудиться и покойный Пранкипин. — Нет, Престимион! Я не пойду на это!

— И что вы в таком случае будете делать?

— Ну… Ну…

Гиялорис умолк и с озадаченным видом уставился в стену, беззвучно шевеля губами. Но вдруг его лицо прояснилось, и он повернулся к остальным.

— Я вызову его на борцовский поединок! Да! Вот именно! Как мужчина мужчину, а ставка — трон Маджипура! До трех падений, а Олджеббин, Сирифорн и Гонивол будут судьями, и…

— Да уж, — с нескрываемым отвращением прокомментировал Свор, — это, конечно, лучшее из возможных решений.

— А вы можете предложить что-то лучше? — Гиялорис требовательно взглянул на маленького человечка.

— Для начала покинуть Лабиринт, и как можно скорее.

— Вы всегда были трусом, Свор.

— Осторожным, мой друг. — Свор холодно улыбнулся. — Существует большая разница между трусостью и благоразумием. Хотя откуда вам знать — ведь у вас нет ни того, ни другого качества. До Корсибара рано или поздно дойдет, что в его интересах избавиться от нас, поскольку само существование Престимиона ставит под сомнение его право на трон. А что лучше подходит для нашего исчезновения, чем этот темный и таинственный Лабиринт с его бесчисленными уровнями, в которых никто не разбирается толком. И если нас под покровом ночи сцапают и отведут куда-нибудь в катакомбы, что за залом Ветров, чтобы там, допустим, перерезать нам глотки, или спокойненько опустят физиономиями вниз в черное озеро двора Колонн, то пройдет немало времени, прежде чем наши тела кто-нибудь обнаружит.

— И вы считаете, что Корсибар может одобрить такой омерзительный поступок? — спросил Престимион. — Клянусь Божеством, Свор, у вас очень дурное мнение о человеческой душе!

— Мне довелось много путешествовать и кое-что повидать.

— И поэтому вы полагаете, что Корсибар приемлет убийство как средство для достижения своих целей?

— Допустим, что, несмотря на бесстыдный захват короны, Корсибар действительно может быть в остальных вопросах таким благородным, каким вам хочется его видеть, — холодно ответил Свор. — Но среди его сторонников есть и люди, не обладающие этими добродетелями. Я говорю, в частности, о графе Фаркваноре. Позволю себе также напомнить вам о маге су-сухирисе, который толкует для принца предзнаменования и ворожит ему. Его хорошенькая сестричка, думаю, тоже оказывает на него весьма недоброе влияние. Корсибар кажется с виду невероятно сильным и величественным, но мы-то знаем, что ему присуща некоторая легковесность, и требуется всего лишь легкое дуновение нежного вечернего бриза, чтобы он повернул в противоположную сторону. Те же самые люди, которые подтолкнули его к захвату трона, могут с не меньшим успехом убедить его в необходимости избавиться от нас.

— Это вполне возможно, — согласно кивнул Престимион. Он умолк и несколько секунд лишь сжимал и разжимал кулаки. — Вы предупреждали меня об опасности, Свор, а я велел вам заткнуться, когда вы рассказали мне свой предостерегающий сон о том, как мертвый Пранкипин взял корону у Конфалюма и возложил ее на голову Корсибару. Я презрительно отверг ваше предупреждение и поплатился за это великой ценой. Впредь буду внимательнее прислушиваться к вам. Согласен: здесь мы находимся в большой опасности. — Он повернулся к остальным своим столь немногочисленным друзьям. — Я согласен с герцогом Свором. Мы уедем настолько быстро, насколько позволят приличия, буквально в тот же момент, когда тело старого понтифекса предадут земле.

• Предыдущая
• 39/141
• Следующая