Война «ежей» - "Братья Мормаревы" - Страница 40

• Предыдущая
• 40/43
• Следующая

— Нет, нет, — воспользовался Маляка паузой. — Не об этой спортплощадке речь. О дворовой, вы еще похвалили нас за нее и разрешили взять баскетбольный щит.

— Ну и что?

— Площадку заняли под гаражи.

Директор с облегчением откинулся на спинку стула: вот оно что! Он вмиг успокоился, даже повеселел.

— И вы пожаловались в газету?

— Да.

— Отлично! Так и надо поступать, по-граждански! Если совершено беззаконие… — Директор рубанул рукой, словно саблей, чтобы показать, как решительно надо пресекать беззаконие. — Ох, уж эти гаражи! Всё запрудили машинами! А деньги на машины где берут, никто и не спрашивает. Многие учителя имеют машины, многие? Гаражи! Ну ладно, ступай в класс!

По улыбающейся физиономии Маляки ребята поняли, что он пришел с хорошими вестями. Добрева ни о чем его не спросила, не стала любопытничать. Но ребятам нетерпелось все поскорее узнать, и новость передавалась от стола к столу. Камен и думать забыл, как еще совсем недавно называл спортплощадку детской забавой, и возбужденно принялся пересказывать Юлии разговор с Добролюбом.

— Что здесь у вас происходит?

Маляка вскочил с места, словно Добрева спрашивала именно его.

— Завтра вы прочитаете об этом в газете, — выпалил он.

— А что именно?

— Целая страница будет о нас. С фотографиями.

Классный руководитель не поняла, о чем идет речь. Она вернулась к уроку, но Маляка снова поднял руку.

— Что еще, Маляков?

— В газете «Народна младеж», товарищ Добрева! — уточнил он.

Занятия кончились, и тут появился Добролюб. У мальчишек все так и пело в душе: наконец-то они собрались все вместе!

— Еще только двенадцать часов. — Маляка смотрел на часы, прикидывая, когда свежая газета может появиться в киосках.

А пока направились во двор. Маляка и Камен переоделись и принялись красить баскетбольный щит.

— Сейчас типографии как раз печатают, — сказал Добролюб.

— Что печатают?

— Газеты. Не случалось видеть в кинохронике? Печатные машины стучат, стучат, газеты выскакивают из машины и складываются стопками.

— А как печатают внутренние страницы? — спросил один из мальчиков, но ответа не получил.

Друзья смотрели на него снисходительно, хотя и сами не знали, как это делается.

— Интересно, на какой странице дадут публикацию? — заволновался Панта.

— На первой, на какой же еще! — откликнулся Маляка.

Мальчики понимали: Маляка размечтался, но возражать ему не стали.

Во дворе появился Константинов и, остановившись у подъезда, взглянул на ребят. Опять чего-нибудь надумали?

Мужчина хотел было подойти к мальчикам, но, передумав, скрылся в подъезде.

— Разобьем кирпичи на крошечные кусочки и усыплем ими спортплощадку. Будет совсем как настоящая. Кирпичи, по крайней мере, у нас есть, — показал Маляка на гаражи. — Когда пришлют бульдозер сносить гаражи, попросим, пусть кирпичи подолбает.

— Глупости, какой еще бульдозер! Владельцам гаража назначат срок, сами пусть и ломают! — решительно заявил Камен. — Будут сносить свои гаражи и плакать! Тончо, ты сейчас держись от отца подальше!

Тончо, стоявший в стороне от мальчиков, несмело подошел к ним. Чудно, его не только не прогнали, но даже начали с ним разговор. С тех пор как отец построил этот проклятый гараж, Тончо для ребят словно перестал существовать.

Перемена в отношении к Тончо удивила и Ташева, возвращавшегося с работы. Он удивился еще больше, когда увидел, что у мальчишек отличное настроение.

— Тончо! — позвал он сына.

— Что? — откликнулся Тончо, но с места не сдвинулся.

— Ничего, ничего. — Ташев решил не отрывать сынишку от ребячьей компании и ушел в дом.

Ребята проводили его многозначительными улыбками.

— Кто строил, тот сам и расхлебывать будет, — сказал Панта.

— Не расхлебывать, а ломать! — поправил его Камен и, посмотрев на баскетбольный щит, воскликнул: — Смотрите, как красиво!

Под косыми лучами заходящего солнца щит блестел как полированный. Тончо хотел дотронуться до него, но Камен не разрешил — дернул его за рукав.

Кто знает, сколько времени в этот вечер оставались бы они во дворе, если бы не родители. Первым домой позвали Тончо. Он было заканючил, но Камен дружески положил руку ему на плечо:

— Я ведь тебя предупредил, спокойно! Мы накануне решающих событий.

Один за другим мальчики разошлись, огорченные, что надо так рано уходить.

— А может, еще поговорить с журналистом? — предложил Маляка, когда они остались вдвоем с Каменом. — Возьмем и напишем еще о нас.

— Что именно?

— Нечего так рано загонять ребят домой!

И тут же с балкона донесся голос его сестры:

— Митко!

— Я хочу еще немного погулять, — протянул Маляка.

— Немедленно домой!

— Да ладно тебе…

— Сейчас спущусь, тогда увидишь «да ладно»! — послышался голос отца.

— Лучше уж ты поднимись, чем ждать, когда он спустится, — повернулся Камен к товарищу.

— Пожалуй, — согласился Маляка и пошел домой.

Камен с братишками тоже направились к подъезду и уже на лестнице услышали голос дедушки, звавшего их домой.

Утром Камен, Маляка, Панта и еще несколько мальчиков, как и договорились, встретились у подъезда дома и купили целых шесть номеров газеты «Народна младеж». Из трех номеров решено было вырезать статью и опустить ее в почтовые ящики владельцев незаконно построенных гаражей, а три номера сохранить. Но где же статья? Ни на первой странице, ни на последней ее не было. Какой удар после стольких надежд! Мальчики даже подумали, уж не сочинил ли Добролюб всю эту историю? Может, он с журналистом вообще не разговаривал? Но тут Камен увидел на второй странице имя Якима Стоянова и обрадовался:

— Есть!

Мальчики мигом подскочили к нему. Статья Якима Стоянова оказалась маленькой заметкой под названием: «Растет и хорошеет, но…», спрятавшейся в углу полосы. Вот ее полный текст:

«Каждый день вступают в строй все новые и новые жилые дома и общественные здания — красивые, современные! Школы и детские сады, комбинаты бытовых услуг, больницы и поликлиники. Растет и хорошеет наша столица, но… Тут появляется это вечное „но“. В данном случае вопрос касается детей. Город растет и хорошеет, но достаточно ли мы заботимся о детях? Заглянули ли ответственные работники райсоветов во дворы этих новых домов, туда, где должны играть дети — вдали от опасностей, подстерегающих их на улице? Вместо веселого детского гомона там нас встречает шум автомобильных двигателей. На свободной территории в глубине дворов расположились не спортивные площадки, а стоянки машин. А во многих местах даже построены частные гаражи. Интересно, каково мнение райсоветов на этот счет?»

Камен сложил газету. Ребята в растерянности смотрели на него.

— А где же фотографии? — вспомнил Маляка. — Ну ладно! Тогда надо хоть один снимок попросить на память.

Идею приняли, но решили сначала пойти к Добролюбу — вдруг он что придумает? Обидно все-таки читать такую клоп-заметку, как назвал ее Камен.

Добролюба мальчики застали во дворе. Что это? Свернувшись клубочком у турника и упершись взглядом в собственные колени, Добролюб замер в неподвижности, обхватив голову ладонями.

— Во-о-се-е-емь! — раздалось откуда-то сверху.

Все повернулись на голос. Сложив рупором руки, с седьмого этажа кричал мальчик.

— Восемь, да? — Мальчику не терпелось услышать ответ.

Добролюб, улыбаясь, выпрямился.

— Правильно, — ответил он и тут вдруг увидел газеты в руках товарищей: — Напечатали?

— Почему этот пацан кричит «восемь»? — удивился Маляка.

— Занимается телепатией. Да ерунда это!

— Но ты ведь сказал «правильно»?

— Ничего не правильно, но не хочу его огорчать. Несчастный ребенок. Его родители строят дачу… И это все?! — Добролюб увидел заметку Якима Стоянова. Прочитав ее, он внимательно просмотрел всю газету и выдохнул: — Понятно!

— Что понятно?

— В номере много материалов куда более важных, чем Якима Стоянова. Вот заметку о спортплощадке и сократили. Смотрите, статье об овцеводе не пожалели целую страницу. Потому что овцы дают и шерсть, и молоко, а мы что?

• Предыдущая
• 40/43
• Следующая