Война «ежей» - "Братья Мормаревы" - Страница 26

• Предыдущая
• 26/43
• Следующая

— Павла Вежинова.

— Не читал, — признался Панта.

— Очень хорошая книга.

Юлия придвинула учебник и повторила условие задачи. Говорила она медленно, громко, а сама наблюдала за Пантой. Заметив, что он невнимателен, снова повторяла условие задачи и очень хорошо объясняла ход решения.

В голове Панты вдруг что-то блеснуло, но тут же угасло. Он переписал решение и ушел, а зайдя за угол дома и убедившись, что никто его не видит, кинул сигареты через ограду во двор соседнего дома. Наконец-то избавился от них!

Панта передернул плечами, он был смешон в собственных глазах. Как могла ему прийти в голову эта затея с сигаретами? Швырнул деньги на ветер, словно у них в доме их куры не клюют… Он злился на себя и одновременно мучился от стыда. Мама надрывается ради него, ходит убираться в чужие дома, чтобы заработать дополнительно один-два лева, а он… Всё! Никогда в жизни он не будет курить!

Панта прошел мимо книжного магазина, но тут же вернулся посмотреть на книги в витрине. Той, о которой говорила Юлия, здесь не было. Мальчик вошел в магазин и стал искать ее на полках, но и там книги не было. Тогда Панта обратился к продавщице.

— Есть ли у вас такая… — Мальчик покрутил рукой, пытаясь вспомнить заглавие… Наконец вспомнил вроде бы: — «Посредине ночи с белыми конями».

Продавщица усмехнулась:

— Ни посреди ночи нет, ни посреди дня! — Увидев смущение Панты, она решила развлечься. — А кто автор?

Панта напряг память.

— Раз книги нет, не все ли равно, кто автор? — И пошел к выходу.

Продавщица остановила мальчика:

— Не посреди ночи, а «Ночью на белых конях».

— Ну, как скажете, — согласился Панта, обиженный снисходительностью продавщицы и смущенный собственным невежеством.

Уже подходя к дому, он увидел на противоположном тротуаре Камена и, перейдя через улицу, остановил его.

— Привет, ты куда?

Камен обратил внимание на нарядный вид Панты и, не ответив на вопрос, сам спросил:

— А ты?

— Ходил заниматься алгеброй. Что со спортплощадкой?

— А она тебя еще интересует? — рассердился Камен. — Ты ведь теперь в «Локомотиве».

— Ну и что же?

— А ничего, голубчик! — повернулся к нему спиной Камен и пошел прочь.

Целых три дня Тончо обманывал Маляку, говоря, что он все продолжает голодовку. Маляка водил его в кондитерскую, поил бузой, кормил пирожными и — вконец разорился. А на третий день вечером привезли черепицу для крыши гаража, и тут правда открылась. Тончо во всем признался, даже в том, что во время «голодовки» с ним два раза было плохо от обжорства. Тем не менее взбучки он избежал — дал слово, что вернет Маляке потраченную сумму — два лева и сорок шесть стотинок.

Когда стало известно, что Тончо обманул ребят, Камен сразу отправился к Константинову:

— Удалось вам поговорить с Ташевым?

— Говорил, а как же! Знаете ведь: если дядя Константинов обещает, то обязательно выполнит. Но у Ташева есть разрешение.

Камен понял, что дело швах. Только почему дядя Константинов так смущен?

— И в райсовет ходил. Грандиозный скандал устроил, но раз по закону… Ничего, там видно будет… — уклончиво пообещал Константинов.

Так, значит, дядя Константинов умывает руки. Но разве могло прийти Камену в голову, что он тоже собирается строить гараж? В конце концов с помощью Ташева в райсовете приняли и его заявление. И было даже решено построить гараж под одной крышей, так обойдется дешевле. Из неприятеля Ташев сделал Константинова своим союзником. Не зря же он дипломат!

Камен позвал Маляку и рассказал ему о разговоре с Константиновым.

— По закону, так и сказал? — негодовал Маляка.

— Так. Неужели беззаконие можно творить по закону?

Мальчики долго стояли во дворе возле груды кирпича и приняли твердое решение ни в коем случае не сдаваться.

Вернувшись домой, Маляка застал всю семью на кухне. Все молча ужинали, даже не сделали ему замечания по поводу его опоздания. Опять, видно, выясняли отношения. Ничего, он узнает, в чем дело: теперь он спит в гостиной и слышит все вечерние разговоры взрослых.

Вечером папа сообщил Маляке потрясающую новость — Маляка будет дядей, дядей Митко. То был шурин, а теперь и дядя. Неплохо!

Рано-рано утром Маляка открыл учебник, чтобы домашние видели — он вовсю занимается. Все это заметили и были очень довольны. Правда, мама все равно напомнила, чтобы он не торчал на балконе, нечего тратить время понапрасну. Маляка, впрочем, и не собирался проводить время на балконе, ему надо было улизнуть из дома.

Только родители ушли, из серванта донесся звонок. Мама запирала телефон в сервант, чтобы сын не отвлекался на пустые разговоры. Но у Маляки был ключ.

— Иду, — по-деловому сказал Маляка в трубку и снова запер телефон в сервант.

Во дворе его ждал Камен — на том самом месте, где Ташев собирался строить гараж. Здесь сейчас красовался «Форд», а там, где должны были подняться стены гаража, по земле известкой провели полосы.

— Давай напишем ему что-нибудь обидное, — предложил Маляка.

Камен молча смотрел на машину и вдруг ударил кулаком по капоту.

Противоугонное устройство тотчас тревожно взвыло, а мальчики дунули в подъезд. И как раз вовремя. Из дома вылетел рассвирепевший Ташев. Обойдя машину, он внимательно осмотрел ее. Сигнализация уже отключилась, но Ташев продолжал проверку. Все было на месте — и молдинги, и стоп-сигнал. Тогда он качнул машину — охранное устройство снова завыло.

— Хоть бы днем выключал свои чудеса техники! — крикнула с балкона Худерова.

— Вот еще! — запальчиво ответил Ташев.

Камен и Маляка наблюдали за происходящим из окна лестничной клетки. Они знали, самая большая слабость Ташева — жестянка с четырьмя хромированными буквами: «Ford». А если исцарапать ее? Ну и что будет? Отведут их в милицию, только и всего. Что тут скажешь участковому? А может, сделать так, чтобы милиция призвала к порядку самого Ташева? Куда как лучше! Надо написать заявление, пусть разберутся, каким образом Ташев получил разрешение строить гараж.

Мальчики сели сочинять заявление, но дело шло медленно. О чем только ни заставляли их писать сочинения в школе — кем хочу стать, мои родители, мир на Балканах и на всем свете, ты — болгарин и т. д. и т. п., но как писать заявление — не научили.

Тем не менее заявление кое-как состряпали, Маляка добавил туда несколько газетных фраз, и с заявлением в руках они отправились в Управление милиции. Сознание важности происходящего снова распалило неуемную фантазию Маляки.

— А вдруг Ташев окажется подлым шпионом? С этим «Фордом»!

— Ты опять вчера вечером смотрел телевизор? — усмехнулся Камен.

— Да, — признался Маляка и замолчал.

Сели на трамвай и ехали молча, сжимая пальцы — на счастье, чтобы не появился контролер: в спешке приятели не взяли ни денег, ни билетов.

При входе в Управление милиции мальчиков остановил дежурный.

— Нам нужен начальник, — сказал Камен.

— Он принимает с двух часов.

А сейчас еще только половина двенадцатого — это сколько же нужно ждать…

— После обеда мы учимся, — настойчиво объяснил Маляка.

— Ученье — свет, — добродушно засмеялся милиционер.

Мальчики решили, что не стоит выпрашивать, чтобы их приняли сейчас же. В милиции строго, а как же иначе соблюдать порядок? Выйдя на улицу, Маляка посмотрел наверх, словно мог увидеть начальника в одном из окон.

— Может, ты подождешь здесь, Маляка? — Камен протянул другу заявление. — Все-таки у тебя мама в родительском комитете, тебе за прогул ничего не будет.

Маляка взял свернутое в трубочку заявление. Пожалуйста! Он на занятия не рвется!

Камен ушел, а Маляка, словно караульный, стал прохаживаться по тротуару перед Управлением милиции. От нечего делать он принялся разглядывать прохожих. Как много людей ест на ходу — кто сдобную булочку, кто — баничку[9]. Маляка остановился возле небольшой очереди — здесь продавали теплые кебапчета[10]. Пахло изумительно, и у мальчика потекли слюнки. Он спросил, сколько стоит одно кебапче, и прикинул, надень он другие брюки, был бы полный порядок — лежащих в кармане монет хватило бы на четыре кебапчета и два ломтика хлеба.

• Предыдущая
• 26/43
• Следующая