Хроники Маджипура - Сильверберг Роберт - Страница 4

• Предыдущая
• 4/69
• Следующая

Как зачарованная смотрела девушка на яростное мелькание раздвоенного языка.

– Еще, – попросил он, и она налила вторую чашу. Кувшин почти опустел, и Тесме вышла наполнить его из ручья. Заодно она сорвала несколько ягод токки и принесла с собой. Хайрог подержал одну из сочных сине-белых ягод в вытянутой руке, словно лишь так мог должным образом рассмотреть ее, и покатал на пробу между пальцами. Руки у него были почти человеческие.

Тесме обратила внимание, что на каждой по одному большому пальцу, зато ногтей совсем не было, а только поперечные чешуйчатые перепонки, тянувшиеся вдоль двух первых фаланг.

– Как называется этот фрукт? – спросил он.

– Токка. В Нарабале ее лозы растут повсюду. Если тебе понравится, я принесу еще.

Он осторожно попробовал. Затем язык его замелькал еще быстрее, он жадно доел остаток ягоды и потянулся за второй. Лишь тогда Тесме вспомнила репутацию токки как средства, усиливающего половое влечение, но отвернулась, пряча усмешку, и ничего не сказала. Он назвался мужчиной, стало быть, у хайрогов есть секс, но как они им занимаются? Внезапно она представила, как самец-хайрог испускает струю семенной жидкости из некоего скрытого отверстия в ванную, куда погружаются самки оплодотворяться.

Действительно, не очень романтично, подумала она, в то же время желая узнать, поступают ли они так и действительно ли оплодотворение у них происходит разделение, как у некоторых рыб и змей.

Она приготовила для него еду из токки, поджаренных калимботсов и небольшого многоногого нежно-ароматного хиктияна, которого поймала сетью в ручье. Вино у нее кончилось, но недавно она открыла сок большого красного дерева, забродивший после двух дней на открытом воздухе, и дала ему немного.

Аппетит у него был как у здорового. После она спросила, не осмотреть ли его ногу, и он согласился.

Перелом был где-то посередине широкой части бедра. Толстая опухоль выделялась под чешуйчатой кожей. Девушка легонько ощупала ее кончиками пальцев, а чужак издал еле слышный свист, ничем больше не выказав, что она делает ему больно. Тесме показалось, что что-то движется внутри его бедра.

Сломанные концы кости? Я так мало знаю о Хайрогах, уныло подумала она, об искусстве исцеления, вообще обо всем.

– Будь ты человеком, – пробормотала Тесме, – мы использовали бы машину, чтобы посмотреть перелом, свели бы вместе сломанные кости и оставили до полного заживления. У твоих сородичей ничего подобного не практикуется?

– Кости срастутся сами, – отозвался Висмаан. – Я свел их вместе сокращением мышц и буду держать так, пока они не срастутся, только мне придется лежать несколько дней, чтобы кости не разошлись. Можно мне остаться у тебя?

– Конечно. Оставайся сколько понадобится.

– Ты очень добра.

– Завтра я пойду в город. Тебе что-нибудь нужно?

– У тебя есть развлекательные кубики? Музыка? Книги?

– Здесь почти ничего нет. Могу завтра принести.

– Пожалуйста. Ночи будут очень долгими, если лежать без сна. Мой народ – большой любитель развлечений.

– Я принесу, – пообещала Тесме.

Она дала ему три кубика: игровой, для подборки цветовой композиции и симфонический, – и занялась послеобеденной уборкой.

Ночь опустилась рано, как всегда здесь, близко к экватору. Снаружи донесся легкий шелест дождя. Обычно девушка немного читала, пока не становилось совсем темно, а потом ложилась спать. Но нынче ночью все изменилось. Загадочное существо заняло ее постель, и ей пришлось устраивать себе новое ложе на полу, да и все эти разговоры, которые она вела впервые за много недель, заставляли держаться напряженно и немного настороже. Сам Висмаан, казалось, с головой ушел в кубики.

Она вышла наружу, нарвала с пузырчатого кустарника две охапки листьев, потом еще одну и уложила их на полу возле двери. Затем, подойдя к Хайрогу, поинтересовалась, может ли еще что-либо сделать для него. Тот в ответ лишь коротко покачал головой, не отрываясь от кубиков. Тесме пожелала ему доброй ночи и легла на импровизированную постель. Та оказалась вполне удобной, даже больше, чем она ожидала, но уснуть было невозможно. Девушка ворочалась с боку на бок: чувство стесненности и неудобства в присутствии чужака не давало покоя. И еще запах хайрога, острый и пронзительный. За весь день она как-то притерпелась и перестала обращать на него внимание, но теперь, лежа в темноте со взвинченными нервами, она воспринимала его, как бесконечно повторяющийся звук трубы. Время от времени она присаживалась и смотрела сквозь темноту на Висмаана, лежавшего неподвижно и молча. В конце концов сон постепенно овладел ею, и она задремала, пока звуки нового утра не разбудили ее привычной мелодией множества писков и криков, а первый свет просочился в открытую дверь. Она проснулась, ничего не понимая, как это с ней часто случалось, когда она крепко спала в незнакомом месте. Несколько минут Тесме не могла сообразить, где находится, но потом вспомнила.

Чужак наблюдал за ней.

– Ты провела ночь без отдыха. Мое присутствие тебя тревожит.

– Ничего, я привыкла. Как ты себя чувствуешь?

– Не очень, но уже начинаю поправляться. Я чувствую, как внутри идет процесс заживления.

Она принесла ему воды и тарелку фруктов, затем вышла во влажный туманный рассвет и быстро скользнула в пруд. Когда вернулась в хижину, запах поразил ее с новой силой: контраст между свежим утренним воздухом и резким запахом хайрога внутри хижины был разителен.

Одеваясь, она сказала:

– Я вернусь из Нарабала только к ночи. Ты как, продержишься один?

– Если ты оставишь пищи и воды, чтобы я мог дотянуться. И что-нибудь почитать.

– Почти ничего нет. Но я принесу. Надеюсь, день у тебя пройдет спокойно.

– Возможно, заглянет какой-нибудь гость?…

– Гость? – удивленно воскликнула Тесме. – Что еще за гость? Никто сюда не придет. Или ты хочешь сказать, что с тобой был еще кто-то, и он начнет тебя искать?

– Нет-нет, со мной никого не было. Я подумал, может быть, твои друзья…

– У меня нет друзей, – торжественно объявила Тесме, и сразу же эти слова показались ей глупыми, жалобными и мелодраматичными. Но Хайрог ничего не сказал, и, пряча свое смущение, она принялась тщательно затягивать ремнем мешок.

Он молчал до тех пор, пока она не собралась идти, потом поинтересовался:

– Нарабал красив?

– Разве ты его не видел?

– Я шел с другой стороны, из Тил-Омона. Там мне рассказывали, как красив Нарабал.

– Ничего особенного, – ответила Тесме. – Лачуги. Грязь на улицах.

Повсюду растут виноградные лозы, за год опутывая дом целиком. Тебе говорили в Тил-Омоне? Над тобой просто подшутили. Если кто-то в Тил-Омоне расхваливает красоты Нарабала, он просто лжет.

– Но для чего?

Тесме пожала плечами.

– Откуда я знаю? Может, чтобы убрать тебя подальше от Тил-Омона. В любом случае в Нарабале не на что смотреть. Тысячу лет назад он, возможно, и был чем-то, но теперь это просто грязный город.

– И все же я надеюсь повидать его. Когда моя нога окрепнет, ты мне покажешь его?

– Разумеется, – кивнула она. – Почему бы и нет? Но ты будешь разочарован, уверяю тебя. А теперь я пойду. Я хочу добраться до города, пока еще прохладно.

• Предыдущая
• 4/69
• Следующая