Горы Маджипура - Сильверберг Роберт - Страница 18

• Предыдущая
• 18/36
• Следующая

Какими бы дикарями ни были отиноры, они, очевидно, все же кое-что понимали в генетике.

Их беспокоили отрицательные последствия браков внутри племени.

Поскольку они представляют собой маленькую группу близких родственников и веками живут в полной изоляции, в своем почти неприступном доме среди гор, у них, вероятно, рождается уже много детей с врожденными дефектами.

И поэтому они предпочли счесть появление девяти палеонтологов счастливым даром свыше — новым генетическим материалом. На протяжении многомесячного заключения в пещеру к пленным ученым отиноры систематически присылали женщин — для того чтобы они забеременели. По мнению палеонтологов, несколько детей-полукровок уже появились на свет и ожидали рождения еще нескольких.

Рассудок Харпириаса помутился от ярости и тревоги. Теперь ему стало ясно, почему дочь короля Тойкеллы ждала его в комнате после королевского банкета.

— Это продолжается с самого начала?

— С самого начала, — ответил Сальвинор Хеж. — Каждые несколько дней вместе с обычной порцией еды сюда доставляют пару женщин и оставляют на ночь. От нас явно ожидают, чтобы мы не оставили их без внимания.

— А вы видели их женщин? — гневно спросил Винин Салал. — Вы чувствовали их запах?

Это даже не моральное и физическое насилие.

Это эстетическое преступление!

Харпириас услышал, как хихикнул Коринаам, и бросил в сторону метаморфа разгневанный взгляд.

И все же трудно было не увидеть забавную сторону этой ситуации.

Вероятно, при обычных обстоятельствах мало кто из этих увлеченных работой, трезвых, погруженных в науку людей проявлял большой интерес к плотским сторонам жизни, равно как и он сам — к выкапыванию окаменевших костей. Тот факт, что их вынудили служить жеребцами-производителями Для женщин отиноров, выглядел забавным и немного комичным. Что касается эстетической стороны дела, то ученые и сами не отличались красотой, а после долгих месяцев плена благоухали они не слишком приятно.

Все равно, подумал Харпириас. Нельзя так обращаться с пленниками. Он понимал их негодование. И смотрел на них с глубоким сочувствием.

— То, что они заставили вас делать, отвратительно, — пробормотал он.

— Это низко.

— В первую ночь мы, конечно, к ним не подошли, — рассказывал Винин

Салал. — Нам даже в голову не пришло тронуть их хотя бы пальцем. Но на следующее утро они сообщили о том, что случилось, — или, скорее, о том, чего не случилось, — охранникам, и нам в тот день не дали еды. На следующее утро они, как обычно, принесли мешки с едой, и с ними пришли две новые женщины. Они тогда устроили маленькую пантомиму: пища — женщины, женщины — пища. Мы очень быстро поняли, чего от нас ждут.

— Мы бросали жребий, — раздался голос из дальнего утла. — Те двое, кто вытянул короткие соломинки, считались выбранными. И так с тех пор и пошло.

— Но почему вы думаете, что это программа по размножению? — спросил

Харпириас. — Может быть, отиноры просто стараются скрасить вам заключение.

— Хотел бы я, чтобы это было так. — Сальвинор Хеж мрачно улыбнулся. — Но теперь мы знаем правду. Знаете, мы капельку научились их языку за это время. Новые женщины, которые к нам приходят, рассказывают нам о беременностях. «Дайте мне тоже ребенка, — говорят они. — Не отсылайте меня обратно порожней. Король на меня рассердится, если я не забеременею».

Так что никакого сомнения.

— Вы быстро и сами это поймете, — сказал Винин Салал. — Он захочет, чтобы вы тоже внесли свой вклад в их генетический банк. Особенно вы, с вашей аристократической кровью. Попомните мои слова, принц. Король попытается сделать ваше пребывание здесь более… э-э… приятным — точно так же, как и для нас. И что вы тогда будете делать?

Харпириас улыбнулся.

— Я не являюсь пленником короля. И вы скоро тоже перестанете ими быть.

В тот вечер, вскоре после того, как Харпириас спустился с верхнего края ущелья, второй изуродованный хайбарак был сброшен вниз, в поселение отиноров. Произошло это почти точно так же, как и в прошлый раз. В сумерки на вершине скальной стены внезапно вспыхнул костер, но на этот раз в другом месте, и на фоне темнеющего неба стали видны силуэты миниатюрных фигурок, исполняющих дикий танец вокруг костра. Затем еще один большой, наполовину разделанный зверь свалился вниз по склону, тяжело ударяясь о скалы и отскакивая от них. Он приземлился возле того места, куда упало первое животное.

Поднявшаяся суматоха заставила Харпириаса выйти из комнаты. Он увидел крайне разгневанного короля, который потрясал кулаком, грозя стоящим на вершине скалы, и с ревом обрушивал на своих воинов потоки грозных распоряжений. Снова громадное животное куда-то уволокли; снова площадь подверглась ритуальному очищению от пятен крови. До глубокой ночи Харпириас слышал нестройное пение.

Переговоры на следующее утро пошли туго.

Еще до их начала Коринаам чувствовал себя не в своей тарелке, — Сегодня у меня нехорошее предчувствие, — предупредил метаморф Харпириаса, когда они вошли в королевские покои. — Он будет в отвратительном настроении. Не провоцируйте его ничем. Предлагаю вам лишь выразить ему свое глубокое сожаление по поводу недавней возмутительной гибели священного хайбарака и сразу же предложить отложить переговоры.

— Время поджимает, Коринаам. Мне необходимо выяснить у него насчет этого чудовищного обычая заставлять пленников спать с женщинами племени.

— Спросите об этом как-нибудь в другой раз, принц. Я прошу вас.

Пожалуйста.

— Мне лучше знать когда, — возразил Харпириас.

Однако ему не представилась возможность выбирать повестку дня на переговорах. Казалось, король глубоко потрясен. Мрачный, углубленный в себя, раздражительный, он едва ответил на их приветствие недовольным ворчанием и небрежным взмахом левой руки.

Харпириас велел метаморфу начать переговоры заявлением, что посол желает обсудить некоторые вопросы, касающиеся благополучия заложников.

Харпириас полагал, что он идет на рассчитанный риск. Коринааму явно не хотелось это говорить, но, насколько мог судить Харпириас, он сделал так, как ему приказали.

Тойкелла, сгорбившийся на троне, ничего не ответил, только заворчал и пожал плечами.

— Скажи ему, что это связано с женщинами, которых к ним присылают, — продолжал Харпириас. — Скажи, я крайне обеспокоен тем, что происходит. И что я резко возражаю против этого.

— Принц, я вас умоляю…

— Скажи ему. Точно так, как я тебе говорю.

Коринаам устало кивнул в ответ. Снова повернулся к королю и коротко сказал ему что-то.

На этот раз ответ последовал немедленно.

Тойкелла впал в ярость, его лицо вспыхнуло как огонь. Он застучал кулаками по трону и нечленораздельно зарычал. Затем опомнился и уже более спокойно заговорил с метаморфом, но мрачным, повелительным тоном, не оставлявшим сомнений в том, что он разгневан. И по мере того как он говорил, его тон постепенно становился все более раздраженным.

— Видите, принц? — самодовольно спросил Коринаам.

— Что он говорит?

— В общем, что не намерен обсуждать с вами этот вопрос. Что этот предмет не подлежит обсуждению, и в любом случае он не считает вас достаточно компетентным, чтобы это обсуждать. Между прочим, он применяет презрительную форму местоимения «вы».

— Презрительную форму?

— Они используют ее, когда хотят подвергнуть сомнению мужскую силу врага.

Харпириас почувствовал, что начинает терять терпение.

— Ах, так он все еще цепляется за свою идею?

Ну, можешь сказать ему от моего имени…

— Погодите, — перебил Коринаам. Король продолжал свою речь. — Он говорит… мы должны немедленно удалиться с его глаз, говорит он.

Сегодня никаких переговоров. Встреча окончена.

— Потому что он так расстроился из-за хайбараков?

— Не только поэтому. Все гораздо сложнее.

Начать с того, что он и так уже был крайне раздражен, а вы, боюсь, еще больше его разозлили. Как я вас и предупреждал Он взвинтил себя и впал в подлинную ярость. Нам надо уйти, и немедленно.

• Предыдущая
• 18/36
• Следующая